Око Элиона. Тучи над Тексисом - Леонид Богданович

Ночь, какой бы длинной она не казалась, все же достигла средины своего правления, и мне нужно было торопиться. Для начала я попытался просто уйти от стаи, но те, даже не доев, пошли за мной. Тогда я наугад вернул поклон бывшему вожаку стаи, и оказалось, что не промахнулся. Он, радостно рыкнул, и повел стаю назад к месту битвы пировать. Я, в свою очередь, смог насладиться одиночеством и скоростью бега, несясь назад к тому месту, где повстречался со стаей.

Разыскав оборванный след тяжелой повозки я двинулся по нему, и пройдя, через лес, вышел на дорогу чуть левее того места, где у меня состоялась битва с гоблинами в пещере, когда я помогал капитану пиратов откапывать свои сокровища.

Недалеко от развилки дорог стоял брошенный лагерь, но мое обоняние рассказало мне, что в лагере находиться человек, а затем и зрение это подтвердило. Человек этот не относился к бандитам, скорее был охотником. Бандиты проходили недалеко от него, и если бы я был человеком, то мог бы расспросить, но сейчас это мне не требовалось. Вместо этого передо мной стояла задача проскользнуть мимо незаметно, и не причинив охотнику вреда.

Осторожно, крадучись, отгораживаясь от охотника шатрами, я шел к краю обрыва, куда меня вел след. Но охотник каким-то невероятным образом почувствовал меня. Сорвав из-за спины арбалет и натянув болт, он шел прямо ко мне, пытаясь увидеть, что за животное забрело к нему в гости. Во мне боролось два чувства. С одной стороны, совсем не хотелось его убивать, а с другой – готов был разорвать его в клочья за то, что он до сих пор не забился в нору от страха.

Решил пойти на хитрость. Издав шипение, резко перебежал за другое строение, надеясь на то, что охотник разрядит арбалет в промелькнувшую тень, но тот не попался на уловку. Теперь ситуация стала опасной для меня, и мне ничего не оставалась как атаковать. Охотник попался опытный. Несмотря на то, что двигался я резко и при его выстреле сместился в сторону, он все равно попал. Болт застрял меж пластин в районе бедра и мешал двигаться. Я упал и покатился на охотника. Тот попытался уйти в сторону, но мне удалось зацепить его хвостом и свалить на землю. Он поздно потянулся за мечом, но я уже возвышаясь над ним, наступил ему на руку. Пелена ярости окутала меня, я собирал всю свою волю в кулак, чтобы не разорвать наглеца на месте. Охотник в ужасе взирал на то, как я сойдя с его руки и отшвырнув подальше меч, потянулся зубастой мордой к его лицу. Секунд пять посмотрев в упор в его глаза, я мотнул головой в сторону болта, что застрял у меня сбоку. Аккуратно повернувшись к нему боком я ждал, когда до него дойдет то, о чем я его прошу. Наконец, все еще не веря в свое спасение, охотник поднялся, ухватился за болт и рванул его на себя. Я взвыл так, что бедолага осел на землю. Обождав пока свернется кровь, пошел обратно к обрыву, но уловил взгляд охотника, который с надеждой бросил его на лук со стрелами. Оскалившись, я подошел к его снаряжению и перегрыз пополам, чтобы лишний раз не вводить в искушение. Затем, подобрав зубами арбалет, зашвырнул его высоко на дерево. Охотник взирал на это с невыразимым изумлением, которое перекрыло весь пережитый им ужас. Так появился свидетель ночных событий. Байки теперь пойдут по всей Равии. По-видимому, посыльные сотника не совсем расстарались выполнить приказ.

Спуск с обрыва был совсем не покатым. Дорога естественным образом трансформировалась в своеобразную лестницу идущую из стороны в сторону, и по ней легко можно было бы поднять нелегкий груз. Только эта лестница была создана не людьми. Природа сама вылепила ее. К тому же вряд ли кому-нибудь из людей пришло бы в голову прокладывать путь в лесистую, заболоченную низину, кишащую разными тварями.

Спустившись в низину, я почувствовал ранее не известное мне ощущение – присутствие смерти. Если бы у меня были волосы, то они, верно, встали бы дыбом. Опасность шла со стороны, в которой находилось селение Орислава. Бандиты же шли в противоположную сторону, дальше в низину. Я решил оставить пока эту загадку, тем более что мои временные инстинкты животного всеми силами боролись с моим любопытством по этому поводу.

Пробираясь среди деревьев и распугивая карабусов, волков и шершней, я приметил огонек. Лагерь бандитов расположился у самого основания скалы и сверху закрывался массивным скальным козырьком, на котором густо росли сосны. Сверху их абсолютно невозможно было увидеть, а дым от костра рассеивался по нижней поверхности козырька, ничем не выдавая присутствие гостей. Обосновались бандиты широко. Я насчитал пять шатров. Соответственно их численность должна была быть где-то в районе двадцати пяти человек. Часовой был один, да и тот дремал. Для ратника царской армии это была непростительная ошибка, после которой провинившегося казнили бы. Что же, в данном случае наказание было аналогичным. Рисковать и устраивать открытый бой я не стал. Крадучись я приблизился к горе-охраннику и отправил его досыпать в пределы забвения. Затем, я по порядку заходил в шатры и методично убивал одного сонного за другим. Единственное, что успевал увидеть перед смертью тот, кому не посчастливилось вовремя проснуться, это приближающиеся зубы и когти ужасного ящера. И только в последнем шатре, уступив дикому побуждению, я взревел, будя бандитов, и устроил себе развлечение: позволял бандитам бежать, а затем догонял и калечил, но так, чтобы жертвы оставались живыми. Наблюдал за их попытками добраться до оружия, и в последний момент обрывал их надежды.

В предрассветной тишине, когда оборвался последний крик моей жертвы, я обнаружил, что стою один среди трупов в бывшем лагере бандитов, весь покрытый кровью, дышащий силой и мощью и упивающийся своей свирепостью и жестокостью. Я испугался. Неужели я превращаюсь в животное? Пусть и сильное, жизнеспособное, но животное? Путислав ведь ничего не рассказывал о том, как обернуться назад в человека!

Судя по изменившемуся окрасу неба, солнце уже начало свою ежедневную работу по освещению мира, но сюда ему было не проникнуть. Я напрягся, создав неимоверное усилие мысли вернуться в прежние формы. Когда, как мне показалось, голова должна была взорваться, хрустнул позвонок в шее и процесс обратной трансформации начался. Принимать меньшие формы оказалось практически безболезненным, и только в конце превращения меня скрутило, и я рухнул на землю. Валяясь на земле, я радовался как ребенок, что мне удалось обрести себя обратно. Радость портили только разводы чужой крови и странной слизи по всему телу.

Поднявшись и покачиваясь от усталости, я пошел в шатер, для того чтобы очистить тело с помощью какой-нибудь ткани. Превозмогая отвращение, вытирал отвратную слизь тряпьем разбойников и только когда первый шок прошел, кровь остыла, и я начал мерзнуть, понял, что на мне совсем нет одежды. Одежду бандитов одевать было опасно, потому что могли свои же и прикончить. Производя ревизию в поисках подходящего тряпья и аккуратно складируя трупы в угол, я наткнулся на два пергаментных письма с весьма интересным содержанием. В первом, которое было найдено под камнем в простеньком шатре, было письмо к Казарину от Милавы. В нем говорилось, что как бы они не любили друг-друга им придется расстаться, потому что бандиты уводят ее в неизвестную часть острова, где они будут разлучены навсегда, и прочая сентиментальная чушь. А вот второе письмо, найденное в большом шатре командующего шайкой бандитов, повествовало об отказе торговца Мазыря продолжать продажи оружия. Из письма следовало что это стало для него опасным, в связи с включением в расследование не только стражей, но и магов Воды. Улика была найдена! Теперь этот Мазырь, кем бы он ни был, ответит по всей строгости закона!

Соорудив себе набедренную повязку, намотав вокруг пояса кусок ткани, я возвращался на мост с целью найти каменные таблички. Ведь они стоили целое состояние, по утверждению недавнего знакомого, хмурого мужика с сумасшедшим ударом. Взобравшись на гору, я очутился у заброшенного лагеря с одним охотником, которого вскоре обнаружил на том дереве, куда зашвырнул арбалет.

– Эй! – позвал я, – Здорова! Что ты там делаешь?

– Быстро уходи от сюда! – заорал он мне в ответ, – Здесь в округе бродит очень опасный зверь! Почему ты бродишь без оружия, да еще и в чем мать родила?

– Не волнуйся! – рассмеялся я, – Скорее всего зверь ушел, иначе уже напал бы на меня. А ты это залез так высоко от безмерной храбрости?

– Я сейчас спущусь и надеру тебе задницу, остряк! – пообещал он.

– Спускайся. Только не сердись. Я пошутил.

– Поосторожнее с шутками, сопляк! – продолжал негодовать охотник.

Он спустился с дерева, ежесекундно озираясь по сторонам, и успокоившись моей невозмутимостью сказал:

– Я редко так пугаюсь чего-то, но это был не простой зверь. У меня до сих пор мурашки по коже от воспоминаний.