Закон блатного мира - Михаил Серегин

Менты осторожно подошли к «Тойоте» и заглянули внутрь. Но тачка оказалась пуста, и они немного расслабились. Младший патрульный шагнул в сторону и наклонился, рассматривая передний бампер.

– Точно та! Номера совпадают!

Старший тем временем заглянул в салон, освещая его фонариком.

– Ни фига себе! Тут кровищи засохшей на левом переднем, словно свинью резали! И вот еще, на водительском месте!

Молодой тоже заглянул в салон.

– Смотри, все чехлы сбиты. Кто-то тут дрался, не иначе.

– Короче, ясно, – заключил старший, вылезая из машины. – Надо скорее сообщить в центр. И пока оттуда люди не приедут, лучше нам тут ничего особо не трогать, а то потом головы снимут. Ты стой пока здесь, а я пойду передам.

Старший патрульный двинулся к своей машине. Вернувшись через минуту, он сказал:

– Велели ничего не трогать и никуда не отходить, охранять. Опергруппа выезжает.

Опергруппа и правда выезжала. Через двадцать минут на месте обнаружения «Тойоты» было уже не протолкнуться из-за оперативников и экспертов. Всем было известно, что эта машина почему-то очень важна для какого-то высокого начальства, и поэтому все было сделано быстро и по высшему разряду. При детальном осмотре салона и экпресс-экспертизе выяснилось, что кровь на водительском и переднем пассажирском сиденьях принадлежит разным людям. Кто-то умный немедленно догадался, что, скорее всего, эти люди смотрящий, то бишь Вячеслав Сестринский, и Филин.

Собственно, догадаться было нетрудно – а чья же еще, спрашивается, если следы крови совсем свежие? Стационарная экспертиза, моментально сделанная в неурочное время, установила, что группы крови и резус-факторы совпадают. Эксперты сверились с лагерными медкартами обоих, электронные версии которых лежали в милицейской базе данных. Но самые интересные находки были сделаны чуть позже.

Когда основной ажиотаж схлынул, «Тойоту» отогнали на спецстоянку УВД и открыли багажник, там обнаружился гранатомет и несколько гранат. А при детальном осмотре багажника в нем было найдено несколько крупинок самородного золота. Правда, непосвященным это сказало, конечно, намного меньше, чем прокурору области, который узнал о найденной «Тойоте» спустя примерно час. Он сам приказал его разбудить, если будут какие-нибудь важные новости.

Узнав о находке, Свердлов немедленно потребовал, чтобы район, где была найдена машина, прочесали еще раз, с удвоенной энергией. Он решил, что раз на водительском сиденье нашли кровь Филина, то, значит, он ранен и вряд ли мог уйти далеко. Кроме того, его мог видеть кто-то из местных жителей. Менты снова кинулись в «Шанхай». Они перебудили всех обитателей окрестных домов, обыскали все подвалы, чердаки, даже квартиры. Филин как в воду канул. Только один пятнадцатилетний пацан сказал, что видел, как рядом с их домом остановилась белая машина и из нее вышел какой-то мужик. Но куда этот мужик пошел дальше, он не видел, и толку от такого свидетеля было ноль.

Честно говоря, отдавая приказ обыскивать район, Свердлов немного нервничал. Он опасался, что менты могут найти золото, а в этом случае на него сразу будут оформлены официальные документы и так просто прикарманить его уже не удастся. Однако здесь, как это ни парадоксально, его успокаивала хитрость противника. Золото очень тяжелое, и поэтому места двести килограммов занимают совсем немного. Неужели Филин, матерый блатной, не сумеет надежно спрятать четыре небольших мешка? Это уж полегче, чем спрятаться самому.

«Нет, – успокаивал сам себя Свердлов, – такого, чтобы золото нашли раньше самого Филина, быть не может. Сначала поймают его. А уж когда его поймают и он попадет ко мне в руки, то скажет, где рыжье. Никуда не денется, скажет».

Но и к началу следующего дня говорить с прокурором было по-прежнему некому. Филина так и не нашли.

Глава 31

– Пожелания какие-нибудь будут, Вячеслав Алексеевич? – спросила у Бати молоденькая медсестра, только что закончившая перевязку и все прочие прописанные смотрящему на это утро процедуры.

– Нет, – коротко ответил старик. – Иди, я пока подремлю.

Белоснежная дверь закрылась за девушкой, и смотрящий остался в палате один. Хотя применять слово «палата» к роскошному помещению, в котором он находился, было трудно. При слове «палата» представляются расставленные вдоль стен восемь – десять коек с несвежим бельем и плоскими подушками, дряхлый холодильник, вздувшийся пузырями линолеум и ни на что не похожий больничный запах, сложная смесь ароматов лекарств, карболки, пригоревшей каши и давно немытых тел.

В палате смотрящего ничего подобного не было. Напротив, она походила скорее на дорогой гостиничный номер – широченная удобная кровать, телевизор с пультом дистанционного управления и плоским экраном, дорогие, тяжелые шторы, японский холодильник, битком набитый свежей и качественной едой, и многое другое.

Впрочем, вся эта роскошь Бате была до лампочки. В отличие от многих других авторитетов, он мало ценил комфорт. Но сюда его привезли без сознания, и братва расстаралась на всю катушку. Батя поерзал спиной по мягкой подушке, устраиваясь поудобнее. Ему было нестерпимо скучно, деятельная натура смотрящего не находила себе применения, и от этого он чуть не на стенку лез. Батя считал, что ему уже дня три как можно отсюда выходить, но врач упрямо твердил, что если уважаемый Вячеслав Алексеевич покинет больницу раньше, чем еще дня через три, то он не ручается за последствия. Приходилось слушаться. Батя прекрасно понимал, что он все же уже не мальчик, в его возрасте от ран оправляться приходится дольше, чем в молодости.

В дверь палаты тихо постучали.

– Входите! – крикнул смотрящий.

Он приподнялся было на постели, но тут же снова опустился на подушку. Резкая боль в груди напомнила о еще незажившей ране. Дверь открылась, и в палату вошли два молодых парня: невысокий широкоплечий блондин и черноволосый парень повыше, чем-то смахивающий на цыгана.

– Здравствуй, пахан! – почти хором сказали они.

– Здорово, пацаны, – отозвался смотрящий. – Ну что, есть новости? Нашли кого-нибудь из братьев?

– Нет, Батя, – виновато развел руками цыган.

Смотрящий досадливо поморщился. Всю неделю, что он валялся здесь, подконтрольные ему структуры стояли на ушах и поставили на уши весь город. Да что там город, и всю область, пожалуй. Братва усиленно искала предателей – Колю Колыму и его брата Филина. Уже вечером того дня, когда смотрящий попал в больницу, он поговорил со своими приближенными, хотя тем пришлось чуть ли не с боем к нему прорываться. Врачи их пускать не хотели, утверждая, что волноваться больному никак нельзя. Однако посредством демонстрации увесистых кулаков и внушительных пачек «зелени» блатным удалось убедить эскулапов, что здесь случай особый, и потому инструкции от своего пахана они получили в тот же день, когда случилась вся заваруха. Возможности у магаданской группировки были очень нехилые.

Уже через несколько часов было достоверно установлено, что города ни Коля Колыма, ни его брат не покидали. После этого оставалось только перекрыть сукам все пути отхода и начинать планомерное прочесывание города. Подручные Бати так и поступили. Немедленно были перекрыты морской порт, все ведущие из города дороги и аэропорт. В этом блатным помогли купленные мусора из ГИБДД и транспортной милиции. Вообще-то они были обязаны искать братьев Степановых и так, в соответствии с официальными ориентировками, но за дополнительную плату были готовы, найдя их, прежде своего начальства уведомить об этом братву.

После того как выходы из города были плотно запечатаны, блатные принялись за сам Магадан. На квартирах Филина и Коли Колымы были оставлены постоянные засады. На кладбище, где Филин числился могильщиком, тоже. Все друзья и знакомые братьев, даже самые дальние, были тщательно проверены и взяты под наблюдение. Под контролем были все больницы, травмпункты, даже морги. Искавшие не исключали возможности того, что кто-то из братьев мог и туда загреметь. Каждый человек, имевший хоть какое-нибудь отношение к криминалу – от паршивого наперсточника до матерого вора, – получил портреты братьев и сообщение о том, что тот, кто укажет их местонахождение, получит двадцать тысяч баксов. Однако толку от всех этих мер не было никакого. Братья словно провалились сквозь землю.

– Батя, а может, все-таки Филина мочканул кто? – нерешительно пробасил блондин.

Он уже не первый раз высказывал смотрящему такое предположение. В самом деле, ведь нашли же тачку Филина, а в ней следы его крови. А «Шанхай» ведь место известно какое. Если Филина кто-нибудь из «шанхаевских» замочил, а рыжье закрысил, то ничего удивительного, что они уже неделю найти его не могут. Труп-то спрятать куда легче, чем живого человека. Камень на шею да в море. Или сжечь – места, где это можно провернуть, есть. На крайняк и закопать можно, хотя это самый сложный вариант – земля уже замерзла. Но все равно, если Филина мочканули, то с его поисками надо завязывать и искать того, кто это сделал.