Чудеса, да и только (СИ) - Баскова Анна

Во-вторых, я думала: произошел у Оли взрыв мозга или не произошел?

В-третьих, в-третьих, дорога вильнула вправо, и вот, мы очутились на приличного размера лесной поляне.

Здесь тоже поработал грейдер — расчистил от снега довольно большой квадрат. По периметру квадрата, сугробы, как высокие бортики. Для проезда и прохода внутрь, оставлено пространство шириной чуть больше корпуса автомобиля. За пару метров от въезда — входа, прямо с импровизированной дороги, две довольно широких тропу параллельно друг другу уходили в лес.

Прямо по центру квадрата, стоял агрегат на больущих колесах. Из агрегата торчит труба, из трубы вьется дымок. По видимому это и есть — полевая кухня.

Рядом с агрегатом, на деревянном поддоне, что-то сложено и накрыто брезентом. Скорее всего — дрова.

Не суть.

По левую сторон, чуть в отдалении, разбита брезентовая палатка мест эдак на пятьдесят. На вскидку. Из отверстия в крыше палатки, тоже труба металлическая торчит. И дым из нее тоже вьется, при чём интенсивнее, чем из трубы к полевой кухне пришпандоренной. Удивительно, как мы с дороги не увидели столбики дыма?

— Буржуйку растопили, — констатировал Иван Николаевич.

— Замерзли наверное, — глубокомысленно изрек Колька.

Кирилл пустил БМВ накатом, проехал до крайнего снежного бортика. Припарковал автомобиль, заглушил двигатель.

В квадрат вереницей въезжали остальные машины, и также, начинали парковаться вдоль снежного бортика.

Выбираюсь из салона на морозный воздух. Втягиваю носом изумительный запах древесного дыма.

— Как же чудесно здесь! Лес, снег, дымок…. - восхищенно тянет выбравшаяся следом за мной Лиля.

Кирилл обошел капот, подошел ко мне. Обнимает, как будто так и должно быть.

— Ален, если уж мы собрались целоваться, то оставляю за собой право, обнимать тебя прилюдно. Чтоб не замерзла. — заявляет притянув к себе.

— Ладно, давай прилюдно, только не при бабуле и моих родителях. Хотя… Если очень холодно будет, то и при них можно. Объясним, что не просто так обнимаемся, а ради теплообмена.

Надеюсь Кирюха понял, что я шучу.

Эх. Где моя нравственность? Моральные устои где?

Это я снова пошутила. На сей раз — мысленно.

Ну, а дальше, как только народ выгрузился из машин, мы всей гурьбой потянулись к палатке.

Похожий на Бандераса Филипп, откинул полог…

Пред нами предстала картина: трепетная Снегурочка Коромыслова, рыжий Глеб, чем-то жутко довольный, любительница внедорожников Александра, крупный мужчина среднего возраста, смутно похожий на Кирюху, восседают на складных табуретах. за сколоченным из неструганных досок, покрытым прозрачной клеенкой, столом. Чаек потягивают из металлических кружек. Румяные оладушки кушают. С медком.

Приятная пожилая женщина с проседью в темных волосах, приспособила сковородку к печке — буржуйке и жарит им эти оладьи на шипящем маслице.

Ничего так, у папаши Михайлова плен….

— Изабель! Мне вот сейчас обидно стало! Я твоих оладьев лет десять не пробовал! — делано возмутился Филипп, чем наконец-то привлек к нам внимание рассевшихся за столом и дамы пекущей оладьи.

— Матерь божья… Вырядились! Один другого краше. Филипп, ты кого изображаешь? Без четверти генерала? Не вздумай в таком виде, поехать Юлю встречать! Напугаешь жену.

Народ весело загалдел. Кинулись заступаться за Филю — Бандераса.

Игнат раздвинул толпившихся, пробрался внутрь палатки, Александра вскочила с табурета, бросилась к нему на шею.

Кирюха попрежнему обнимал меня за плечи, папаша Михайлов, с живым интересом на нас таращился, благо мы находились в первом ряду.

Признаков подступающего кондратия, у пленного папаши вроде не наблюдалось….

Между тем, трепетная Коромыслова доела оладушек, запила чаем из металлической круженции, вытерла губы и руки бумажным носовым платком, и устремила строгий взор на толпившихся за приподнятым пологом.

— И долго вы собираетесь гарцевать у входа? Не май месяц! Выстудите палатку! — грянула грозно.

Спорить не стали, завалились внутрь.

— Гляньте на них! Дезертиры на выгуле. Максим! К такому наряду, надо бы лошадь! — весело комментировала Изабель, успевая следить за оладьями и оценивать внешний вид вновь прибывших.

Артем попытался стащить оладий, огреб по рукам.

— Расставляйте табуреты, садитесь за стол! Сперва поедите кашу, а потом поделю оладьи! — кивнув в левый угол палатки, заявила Изабель.

В углу палатки обнаружился целый ряд приставленных друг к дружке сложенных походных табуретов.

Кириллу пришлось меня из объятий выпустить: вместе с парнями отправиться раскладывать табуреты и размещать их вокруг деревянного стола.

Пока суть да дело, пленный папаша Михайлов поднялся и пробрался ко мне.

— Ну, здравствуйте Алена Самойлова! Не такая вы пигалица, как на фото кажетесь! Рад наконец-то познакомиться. И… Спасибо тебе, Аленушка. Знаю, что помогаешь Оле с малышом. Кирилл мне прислал выступление внука на утреннике… Трогательное выступление, замечательного малыша. Дурак я был, признаю. Столько всего пропустил….Алена. Не знаю, как сказать… Познакомиться с Егорушкой хочется и боюсь что-то сделать не так. Напугать мальчика. И бабушку вашу… Побаиваюсь. Больно строгий у нее вид.

Где Михайлов старший мог лицезреть бабулю, я честно говоря и предположить не могла. Да впрочем не настолько это и важно. Так-то да, вид у нее бывает строгим. Иногда. Что касается познакомиться с Егоркой…

— Юрий Константинович, бабулю бояться не стоит, вид такой, потому как она предводитель коммунистической ячейки. За державу переживает. Скрепы там всякие, идеология, и все прочее. В остальном: бабуля, как бабуля.

Егорка у нас не из пугливых, но. Завтра вечером, Саша и Оля, будут здесь. Я оставлю за ними право познакомить с вами внука. Мне кажется, так правильней.

Я думала, и о том, что Кирилл его дядя, Егорке лучше от мамы узнать. Случайно вышло так, что, он уже вкурсе.

А Кирюха, как раз закончил с расстановкой табуретов, подошел к нам с папашей. Снова меня за плечи приобнял, посмотрел на папашу и негромко заговорил:

— Юрий Константинович. Хочу предупредить…

— Угомонись Кирилл. Можешь не предупреждать, не обижу я твою очаровательную пигалицу.

— Господа — товарищи! Прошу к столу! — гаркнула трепетная Людмила.

Откуда-то взялся здоровенный зеленый термос — котел, полный каши с тушеным мясом. И еще один котел поменьше, в нем была картошка в мундире.

Кроме каши и картошки, был ноздрястый ржаной хлеб, крупная соль и ароматное растительное масло.

И чай. Заваренный прямо в десятилитровом алюминиевом чайнике, с вмятиной около носика.

На еду набросились с аппетитом проголодавшийся лесорубов. Вот бы мои удивились если б увидели, как я подчищаю гречку с тушенкой из одноразовой тарелки.

Хлеб сбрызнутый ароматным маслом и присыпанный солью, под сладкий чай пахнущий дымком от еловых шишек, тоже очень даже зачетно зашел. Ну и да, Изабель поделила на всех оладьи. По-честному. Каждому досталось по одному.

— Долго добирались. Приехали бы раньше, больше бы оладий получили. Глеб вон пол тазика успел съесть. И пленного Константиновича обыграть в карты успел. — осторожно отхлебывая горячий чай, изрекла Людмила.

— А и смотрю, Мещерский, как слон довольный, — перегнувшись через Своего брата Сергея, сказал Артем.

— Конечно. Юрий Константинович, сам предложил сыграть на ку-ку. Проигравший должен завтра в семь утра, из окна своего номера десять раз прокуковать кукушкой. Громко. — оскалился рыжий Глеб.

Татьяна Игнатова принялась пояснять почему задержались, рассказывать, как спасали старушку Степановну от хорьков. Иван Николаевич ей поддакивал….

— Ален. Ты согрелась? Пойдем прогуляемся по тропе, посмотри, куда она ведет? — прошептал Кирилл склонившись к моему уху.

— С удовольствием, — откликнулась ему в тон.

Кирилл поднялся с табурета, протянул мне руку…