Стопроцентная блондинка - Наталия Левитина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Лейтенант Воробьев из Саманкульского РОВД, – представился парень. – Вот, мимо проходил. Сергей.
– Анастасия. Очень приятно.
Настя задумалась. От поселка поляну отделяли три километра. И если дом Атаманова для лейтенанта – всего лишь перевалочный пункт, то сколько же километров он собрался протопать по морозу? И куда, вообще, он держит путь? Дальше – только горы…
– Вы пешком? – уточнила Настя.
– Угу, – радостно кивнул милиционер. – Решил художника проведать.
– А-а… Заходите.
– Да не стоит. Вы мне сами скажите, как дела, то-се. Все нормально? Бандиты какие-нибудь не беспокоят?
– Не-ет… А что, должны?
– Лучше не надо. Вы-то ему кем будете?
– Я подруга, – гордо заявила Настя. (Как-никак, Атаманов раз двадцать поцеловал ее в нос, щеку и шею. И даже три раза – в губы. Естественно, теперь она приходится художнику подругой. Пусть он пока думает иначе, но все равно.)
– Понятненько. Подруга. И давно?
– Давно подруга?
– Нет. Давно ли здесь проживаете?
– А что – нельзя?
– Да почему же… На здоровье…
Лейтенант Воробьев пристально вглядывался в Настино лицо. «Я ему понравилась, – поняла Настя. – Любуется… Конечно, я сейчас, наверное, как наливное яблочко!»
– Пьет?
– Кто?
– Ваш друг Атаманов.
– Вовсе нет! – обиделась Настя. – Что вы о нем как о каком-то алкоголике спрашиваете?
– Ну… Не обижает вас?
– Нет! И хватит вмешиваться в нашу личную жизнь!
– Да я так, по службе, – виновато улыбнулся лейтенант, и Настя сразу раскаялась.
«Фу, какая я грубиянка!» – подумала она.
– На гору не лазили? – Милиционер кивнул в сторону горы, возвышавшейся прямо за домом.
– Нет.
– И не надо.
– А почему? С вершины, говорят, открывается чудесный вид на озеро.
– Да нужен вам этот вид? Вы картины Атаманова рассматривайте, и достаточно. У нас с этой горы несколько человек улетело. Поэтому я и беспокоюсь.
– Я не улечу, – пообещала Настя.
«Какой милый лейтенант! Протопал три километра пешком, чтобы оградить меня от опасности! А говорят – коррупция, оборотни в погонах… Да, наверное… Но и нормальные, честные парни в милиции тоже работают!»
– В поселок ездите, в город? – продолжал допрашивать Воробьев.
– Да, за продуктами.
– А на чем?
– У меня машина.
– Хорошо водите?
– Конечно, – без промедления ответила Настя. (Она и не вспомнила о том, как много раз долбила «нексию» о посторонние предметы, встречавшиеся ей на пути не иначе как по недоразумению, – столбы, бордюры, другие машины. По ее мнению, водила она классно.)
– Когда опять поедете в город, будьте осторожны на Западном шоссе. Знаете тот поворот?
– Да, знаю.
– Там постоянно кто-то разбивается.
– Да, я слышала.
– Вы помедленнее, повнимательнее…
– Да, спасибо. Вы очень заботливы, Сережа.
Лейтенант смутился. Ему было приятно услышать ласковое Сережа из уст красивой блондинки.
– Я вам напишу телефон. Звоните, если что.
– Зачем? – удивилась Настя.
– Нет, возьмите, – настойчиво попросил лейтенант. – Здесь все может случиться.
Он сделал упор на слове «здесь».
– Что здесь может случиться? – заволновалась Настя. И в одно мгновение вдруг вспомнила о странных взглядах, посылаемых ей вслед жителями поселка. – А?
– Мало ли. Вы тогда сразу звоните мне. И это…
– Что?
– С Атамановым поосторожнее…
– Почему?
– Ну… Художник все-таки… Богема. А они все ненормальные…
– Знаете, у вас, безусловно, сформировалось ошибочное и предвзятое мнение об Андрее! – холодно заметила Настя.
– Ладно, побегу. Замерз, – признался Воробьев. – До свидания, Анастасия Николаевна!
«Анастасия Николаевна! – поразилась Настя. – Разве я назвала ему полное имя? Вроде нет… Откуда он… И что это за намеки насчет ненормальности Атаманова?..»
На крыльце появился властитель дум местного населения в целом и Анастасии – в частности. Выглядел расхристанно – небритая рожа, спутанные волосы.
Он необыкновенный!
На Атаманове были рваные джинсы, тонкий джемпер и сланцы на босу ногу. Самое то для прогулок по февральскому морозцу.
– Оп-па! – вскричал он и почесал живот, просунув руку под джемпер. – Прелестное дитя, ты убрала весь снег!
– А надо было оставить тебе пару тонн?
– Устала, наверное?
– Да не очень, – соврала Настя.
– Полезли на гору, – предложил вдруг Атаманов. – У меня пленэр[10].
– Какой пленэр? – изумилась Настя. – Мороз пятнадцать градусов!
– Ну просто прогуляемся. Согласна? Это нетрудно, не бойся. Там фантастический вид!
– Ура! – сказала Настя. – Полезли. Ты прямо так или наденешь что-нибудь?..
Подъем на вершину занял минут десять – они карабкались вверх по склону, цепляясь за стволы сосен.
И вот перед ними открылась великолепная картина – внизу, блестя на солнце снегом, лежало озеро, а вокруг громоздились красноватые стены гор.
– Осторожно! – крикнул Атаманов и схватил девушку за куртку. – Куда ты? Упадешь!
Настя собиралась заглянуть вниз, в пропасть.
– Я это уже видела. На твоей картине! – вспомнила она. – На выставке. Только на картине пропасть гораздо глубже и страшнее.
– Но и этой хватит, чтобы раздробить череп, – внезапно помрачнел Атаманов. – Улетишь, и все. Иди сюда.
Он отогнал девушку от края и потащил обратно, вниз.
– Давай еще тут постоим! – засопротивлялась Настя. – Как красиво!
Но у художника, очевидно, напрочь испортилось настроение. А когда запыхавшаяся альпинистка вдруг спросила, кто такая Дина (о второй картине она вспомнила по ассоциации с «Бездной», так как на выставке два полотна висели рядом), Атаманов налился свинцовой тяжестью, как грозовая туча.
«Возможно, я слишком много болтаю, – расстроилась Настя. – И ведь прекрасный выдался день! А я все испортила своими вопросами!»
– Наверное, мы никогда больше не увидим нашего драгоценного Рексика! – плаксиво сказала Люся. Она захлопнула дверь.
Только что им была предъявлена для освидетельствования овчарка. Собаку привел парень, по телефону утверждавший, что экземпляр точь-в-точь соответствует параметрам, указанным в объявлении. В результате беглого осмотра Мария пришла к следующим заключениям:
а) это не Рекс;
б) и это не веселый подросток, каковым являлся Рекс Здоровякин, а престарелая матрона;
в) непонятно, на что надеялся посетитель.
Посетитель надеялся на вознаграждение.
– Да вы на морду посмотрите! – воскликнул он, вынимая из кармана объявление с фотографией Рекса. – Одно лицо!
– Да, что-то есть, – вставила Люсьен. – Наверное, это его мама.
– Так, вы свободны, – дипломатично завершила аудиенцию Мария. – До свидания.
Парень с собакой ушел, а Люся распустила нюни. Ясное дело, жизнь без Рекса утратила краски, но у Маши не было никаких желаний выслушивать стоны гувернантки.
– Ты вроде бы собиралась в магазин?
– Да, уже иду. Ах, Марья Анатольевна, вижу, вы все еще злитесь на меня! Поверьте, мне так стыдно! И как же я забыла передать вам слова Ильи Кузьмича! Но когда мне позвонила мама и сказала, что ей плохо, я совершенно…
– Люся, иди, – сморщилась Маша. – Я не злюсь.
Она нарисовала в уме следующую картинку: Люся висит на пальме вниз головой, а обезьяны забрасывают ее кокосовыми орехами. И Маше сразу стало легче. Нет, по-другому: бескрайний океан, и в центре – утлый плот с привязанной к нему домработницей, жестоко страдающей от палящего солнца и обезвоживания. Да, хорошо. Славно.
– Спасибо, что не уволили, – продолжала тарахтеть Людмила. Ее длинный нос-хоботок, весь в черных точках, шевелился. – Я понимаю, как виновата, простите, ради бога… Деньги и список!
– Держи. – Маша вручила красотке пакет и кошелек. – И пожалуйста, быстро. Мне работать надо…
Да, у Маши появился заказ. Уже два дня она сочиняла программу для инвестиционной компании «Энигма». Задание, по Машиным меркам, было легким. Один из многочисленных друзей Александра Валдаева, работающий в этой структуре, признался, как они маются со старой программой. Вникнув в суть, Мария пообещала за три-четыре дня исправить ситуацию. Правда, директор «Энигмы» господин Кирьянов отказался заключить с программисткой договор. «Принесите сначала продукт, – потребовал он, – потом поговорим…»
– Скупердяй страшный, – предупредил Машу знакомый. – Ему плевать, что у нас компьютеры висят и жрут данные. Он предпочитает закрывать на это глаза.
«Ничего, – решила Мария. – Кирьянов раскошелится. Я не оставлю ему ни одного шанса. Уж три тысячи как-нибудь найдет».
Три тысячи долларов – именно в эту сумму оценила Маша свой труд.
И сейчас ей было совершенно необходимо на пару часов прилипнуть к ноутбуку. А для этого – как минимум отлепить от себя Стасика. Но сладкое существо категорически не хотело лежать в кроватке, наблюдать за пластмассовыми коровами и слушать однообразную мелодию шарманки. Дитё предпочитало ездить на маме по всей квартире и таращиться на стены, мебель, потолок. Увидев в прихожей африканскую маску, ребенок скривился, покраснел. Уголки рта уползли вниз, и детеныш разразился воем.
