Как творить историю - Стивен Фрай

МАЙКЛ (шепотом). Jawohl, mein Hauptmann! Schnell, schnell![78]

ПЕРЕХОД К:

ИНТЕРЬЕР ЗАЛА СПУТНИКОВОЙ СВЯЗИ – НОЧЬ

ЛЕО возится с техникой. УТО уже включен. От него расходятся сзади кабели, круглые и плоские. Мы видим, что над экраном появилась наклейка: «У. Т. О.»

МАЙКЛ. Я потерял пилюлю. Представляете? Уверен был, что положил ее в какое-то надежное место, – и потерял. Пришлось пойти, разжиться другими. Потому и опоздал.

ЛЕО (сосредоточенный на том, чем занимается). Потеряли?

МАЙКЛ опустошает карманы. Пилюль набирается около тридцати.

МАЙКЛ. Все в порядке. Вот они. Может, оно и к лучшему. Вдруг одной оказалось бы мало? Мы же об этой дряни ничего толком не знаем, так?

ЛЕО смотрит на пилюли.

ЛЕО. Это верно.

МАЙКЛ. Сколько их нужно, как вы думаете?

ЛЕО. Там видно будет. Мы ведь даже не уверены, что Алоизу захочется пить.

МАЙКЛ. Еще как захочется. Вспомните, какие у него похмелья по утрам. Ему только одно и требуется – вода, причем галлонами.

ЛЕО. На это вся наша надежда. Так, прошу вас. Координаты.

МАЙКЛ открывает кейс, заглядывает в свои записи. Диктует координаты.

МАЙКЛ. Сорок семь градусов тринадцать минут двадцать восемь секунд северной широты, десять градусов пятьдесят две минуты тридцать одна секунда восточной долготы.

ЛЕО подходит к пульту спутниковой связи и одну за другой вводит называемые МАЙКЛОМ цифры.

Мы видим, как на мониторе изменяется получаемое от одного из спутников изображение. Подпись под ним гласит: 47o 13’ 28" N – 10o 52’ 31" E.

ЛЕО. Проверка.

ЛЕО подходит к УТО, берет кабель и подсоединяет его к разъему пульта спутниковой связи.

ЛЕО возвращается к УТО, включает его. Экран вспыхивает, однако изображение на нем отсутствует.

Так. Теперь дату.

МАЙКЛ. Мы же договорились – июнь тысяча восемьсот восемьдесят восьмого.

ЛЕО. Хорошо. Пусть будет первое июня тысяча восемьсот восемьдесят восьмого.

МАЙКЛ. Утро.

ЛЕО. Ноль шесть ноль-ноль…

Нажимает клавиши УТО. Перебрасывает переключатель. На этот раз экран УТО оживает.

КРУПНЫЙ ПЛАН экрана. Хаотические, как и прежде, завихрения красок. По экрану тянется что-то вроде темно-лиловой вены.

МАЙКЛ. А это еще что? ЛЕО. Оно самое. Браунауна-Инне, Верхняя Австрия, первого июня.

МАЙКЛ. Лихо!

ЛЕО и МАЙКЛ смотрят друг на друга.

ЛЕО берет четыре облатки, отходит к другому концу стенда, туда, где стоит странный КОНТЕЙНЕР ИЗ СЕРОГО МЕТАЛЛА, накрытый стеклянной крышкой. Сняв крышку, ЛЕО помещает в контейнер пилюли. Потом берется за отходящий от контейнера кабель и подсоединяет его к УТО.

МАЙКЛ сглатывает.

Вы уверены, что мы действительно хотим этого?

ЛЕО смотрит на МАЙКЛА.

ЛЕО. У нас нет времени на разговоры. Через десять минут уйдет спутник.

МАЙКЛ. Я просто…

ЛЕО. Что вы мне пытаетесь сказать? Мы уже столько раз все обсуждали. Господи, ведь это же ваша идея!

МАЙКЛ. Я знаю, знаю. Но вдруг что-нибудь пойдет не так?

ЛЕО. Не так? Не так? Майкл, это шло не так. В том-то все и дело.

Он тычет пальцем в экран.

Смотрите! Вот сюда! Смотрите. Всего через десять месяцев здесь получит свободу самая злая за всю историю мира сила. Беды, страдания, пытки, смерть, отчаяние, разрушения, гибель… что еще могу я сказать? Язык тут бессилен. А мы можем все остановить.

КРУПНЫЙ ПЛАН экрана – слова ЛЕО сопровождаются красочными всполохами.

(За кадром.) Эта тихая улочка вот-вот породит ящик Пандоры, похожий с виду на шкатулочку, в которой хранит свои украшения Барби. И мы способны помешать этому! Нам не придется стрелять, метать ножи. Ни бомбы, ни яда, ни боли. Всего четыре пилюльки, и зло никогда не явится на свет.

МАЙКЛ. И вы сможете спать ночами.

ЛЕО (сердито). Вы полагаете, для меня только это и важно? Моя совесть?

МАЙКЛ. Ну… так ведь оно и есть, верно?

ЛЕО. Значит, раньше… когда вы считали меня евреем. Тогда вас ничто не смущало? Я имел право мстить. А теперь. Теперь, когда вы знаете, что я немец, сын одного из освенцимских животных, теперь все стало иначе? Месть – дело благородное, а искупление вины – нет?

МАЙКЛ. Нет, не то. Я просто…

ЛЕО берет МАЙКЛА за руку.

ЛЕО. Послушайте, Пип. В этой жизни ты – либо мышь, либо крыса. Иного не дано. Однако…

МАЙКЛ. Ну понятно, кому же охота быть крысой?

ЛЕО. Вы не даете мне закончить. Разница между ними состоит в том, что крыса творит добро или зло, изменяя то, что ее окружает, действуя. Мышь же творит добро или зло, не делая ничего, отказываясь вмешиваться. Кем хотите быть вы?

МАЙКЛ смотрит на экран. На ЛЕО. На пилюли в его руке.

МАЙКЛ (глубоко вздохнув). Черт.

ЛЕО улыбается.

МАЙКЛ улыбается в ответ.

Быть крысой и взяться за эту мышь.

ЛЕО берется за присоединенную к УТО компьютерную мышь, изображение на экране смещается.

ЛЕО. Вот! Лиловое – это вода. Тот самый источник, и сомневаться не в чем.

Мы видим пересекающую экран лиловую линию. Внезапно на экране возникает какое-то движение.

МАЙКЛ. Господи, что это, как по-вашему? ЛЕО. Кто знает? Возможно, животное. Сейчас увеличу цистерну…

Изображение медленно лиловеет.

МАЙКЛ. Не могу поверить, что…

ЛЕО снимает ладонь с мыши.

ЛЕО. Вы знаете, что делать. По моему слову.

Вступает и нарастает МУЗЫКА.

МАЙКЛ подходит к контейнеру с пилюлями. Сбоку на контейнере расположена красная кнопка.

МАЙКЛ облизывает губы и кладет на кнопку большой палец.

Тем временем ладонь ЛЕО ложится на клавиатуру УТО.

Они смотрят друг на друга.

МУЗЫКА усиливается.

КРУПНЫЙ ПЛАН МАЙКЛА.

КРУПНЫЙ ПЛАН пилюль в контейнере.

КРУПНЫЙ ПЛАН лица ЛЕО.

КРУПНЫЙ ПЛАН лежащих на клавиатуре пальцев ЛЕО.

КРУПНЫЙ ПЛАН большого пальца МАЙКЛА.

ЛЕО дважды кивает и…

ЛЕО. ДАВАЙТЕ!

Большой палец МАЙКЛА вдавливает кнопку.

Мы видим, как внутри контейнера вспыхивают и наливаются светом четыре пилюли. Потом они выцветают, словно…

Палец ЛЕО нажимает на клавишу.

Посреди лиловой картинки на экране УТО возникают тусклые призраки четырех оранжевых облаток, они становятся все ярче.

Из контейнера пилюли исчезли.

Они появились в Браунау, в цистерне.

Внезапно МАЙКЛ обнаруживает, что все в комнате начинает вращаться, менять форму.

Мониторы спутниковой связи, клавиатура, даже сам ЛЕО – все изменяется, обращаясь в подобия водоворотов.

Когда МУЗЫКА достигает кульминации, становится ясно, что в водоворот затягивается все вокруг. Вещество, свет, энергия – все они обращаются в гигантский смерч сверкающих красок.

В эпицентре смерча находится экран УТО. Все материальное, начиная с маленьких предметов, деформируется и затягивается в него.

ЛЕО исчезает прямо на глазах МАЙКЛА, экран всасывает старика, как будто тот был всего лишь упавшим в сток канализации древесным листком.

Огромная, ослепительная вспышка света и цвета – и МАЙКЛА тоже отрывает от пола и проносит сквозь экран, как если бы он нырнул в океан сверкающей ртути.

Кажется, что и сама Вселенная улетает в УТО, которое словно выворачивается наизнанку и всасывается само в себя, оставляя лишь…

Часть вторая

Местная история

Генри-Холл

– Дамы и господа, добро пожаловать в Город Ракетных Струй…

– Оу!

– Эй, дурень, я сказал «приложи голову к стене», а не «колотись об нее что есть силы».

– Непристойно, совершенно непристойно…

– Вот блеванул так блеванул…

– Черт дери, он мне ботинок изгадил…

– Что там с его головой?

– Крови не видно, а шишкарь к утру точно вскочит.

– Кто-нибудь, держите его руку…

– Да я к нему и близко…

– Ну почему он проделывает этот номер каждый распроклятый раз? Господи, да неужели…

– Видел бы ты его в прошлый актовый день…

– Будем торчать здесь, маршрутку упустим.

– По-моему, он вырубился.

– О-о…

– Смотри-ка! Оно разговаривает…

– Куда я, к черту, попал?

– Как-то странно оно разговаривает…

– Не тяни волынку, Майки. Двигаться надо.

– Может, в него гамбургер запихать?

– Нет, Тодд. Это не мысль…

– О господи… опять свалился.

– Меня, похоже, ноги не держат.

– Кончай дурить, Шерлок…

– Да что с тобой, Майки? Черт, ты же выпил не больше любого из нас…

Смутно различаю в алкогольном тумане «Бургер-кинг», мимо которого мы проходим. Странный какой-то «Бургер-кинг». И книжный магазин. Тоже странный. Никогда их прежде не видел.

На другой стороне улицы – ворота колледжа. Тринити? Не Тринити. Сент-Джонз? Нет.

Тогда что?

И с машинами непорядок. Дело не в том, что они плывут и вихляются, как медузы. Не в том, что их фары режут мне глаза. Тут что-то другое…