На берегах реки Ждановки - Сергей Петров

«Вулкан» уже ломают… Август 2003 года

Оглядевшись, я не мог отделаться от мысли, что территория «Вулкана» напоминает городские кварталы после бомбежки: перевернутые станки, сорванная со стен проводка, перемешанная с осыпавшейся штукатуркой конструкторская документация. А среди этого хлама и мусора – величественная водонапорная башня, уже причисленная КГИОП к памятникам архитектуры.

Не знаю почему, но в дни моего детства она казалась мне самым ярким символом нашего района. И вот спустя много лет я вошел в эту вожделенную башню. Когда-то это была водонапорная башня, однако надобность в подобном способе подачи воды отпала, и на ее этажах расположились производственные помещения. Как и на всей территории завода, здесь был полный хаос, но, кажется, специально ничего не ломали, лишь только демонтировали оборудование.

Я поднялся по лестнице. На втором этаже среди сломанных вольтметров на верстаке лежала тетрадка. «Рабочая тетрадь мастера участка Васильева Н.П.» – было написано на первой странице. Далее шли всевозможные рабочие заметки, относящиеся к 1966 году: пятого октября получили и проверили новый самописец с завода «Львовприбор»; шестого – запустили станок по намотке трансформаторов; а спустя неделю оформили на него рекламацию…

Записи делались чрезвычайно аккуратным почерком, и сначала меня удивило, что они велись чернильной ручкой, но потом я вспомнил – в 1966 году шариковые ручки еще были в новинку. Держа в руках эту тетрадку, я осознавал, почему у знатоков так ценится антиквариат: старые вещи словно бы переносят тебя в то время, когда они создавались, вызывая в душе цепь ассоциаций и воспоминаний. Вот и я отчетливо вспомнил дымящуюся трубу завода, кольцо трамвая у его проходной и битком набитые вагоны по утрам и вечерам. Советская индустриализация и нынешняя деиндустриализация были перед моими глазами: индустриализация в аккуратно заполненной тетрадке мастера Васильева, а деиндустриализация – в корпусах завода с выбитыми стеклами и демонтированным оборудованием.

Дом Глуховского

Купеческая жена Доротея

Колтовская слобода на протяжении последних ста лет стремительно теряла свои символы. Взорвали Колтовской Спас, исчез увеселительный сад завода «Бавария» на стрелке Леонтьевского мыса, снесли завод «Вулкан»; башня завода как памятник архитектуры сохранилась, но закрыта высотными новостройками. Однако один дом, являющийся вне всякого сомнения знаковым для Колтовской слободы, и по сию пору стоит на наб. Адмирала Лазарева, 10. Многочисленные перестройки внутри участка, принадлежавшего последовательно пяти владельцам, не затронули самого дома (лишь в 1907 г. сделали новую каменную лестницу), благодаря чему он сохранился в первоначальном виде постройки 1810-х годов.

Вообще дом с мезонином типичен для архитектуры начала XIX века, нам же среди наступающих со всех сторон бетонно-стеклянных новостроек он кажется удивительно гармоничным. Стройный четырехколонный портик коринфского ордера, завершенный треугольным фронтоном; лепной фриз, нарядные детали. Подобные особняки без всякого сожаления сносили в начале ХХ века, выстраивая на их месте доходные дома, но дом Глуховского выжил.

Ничем, кажется, не заслужил генерал-лейтенант Александр Иванович Глуховский того, чтобы дом был назван его именем. Он не являлся ни первым, ни последним владельцем участка по Колтовской наб., 10; не производил здесь никаких перестроек, более того, едва ли сам часто наведывался сюда. Жил он, в основном, если верить справочным данным, на Невском пр., 1, в собственном доме. Однако имя Глуховского было известно всему Петербургу благодаря общественной деятельности в должности гласного Городской думы и гласного Земского собрания, поэтому дом и приобрел имя своего знаменитого хозяина, хотя уже с 1907 года участок принадлежал расположившемуся по соседству Железопрокатному и проволочному заводу.

Дом Глуховского. Фото начала XX века

Кто же построил этот особняк на берегу Малой Невки? Имя архитектора неизвестно, лишь с достаточной степенью приближения можно назвать заказчика и первого владельца особняка. Им мог стать полковник Жуковский; его фамилию мы находим в одном из документов ЦГИА, где перечислены владельцы участков по Колтовской набережной в 1834 году. Дом № 10 принадлежал в то время Жуковскому, а соседние участки слева и справа – девице Чичериной (так в документах) и отставному поручику Кожину.

Гораздо больше известно о второй владелице участка жене петербургского купца 3-й гильдии Душина, носившей ныне почти забытое имя Доротея. Доротея Эдертовна Душина (в девичестве Вейдель), ставшая впоследствии Эдуардовной, приобрела участок в середине 1850-х годов и развела на нем бурную деятельность, перестроив все, за исключением самого особняка. Первым делом она обнесла участок с тыльной и боковых сторон красивым деревянным забором на каменных столбах, заказав для ворот металлическую решетку, чем-то напоминавшую решетку Зимнего дворца. Этот забор виден еще на фотографиях начала ХХ века. Со стороны Колтовской набережной перед домом был разбит небольшой сквер с клумбами, благо набережная не подходила тогда к дому вплотную.

В глубине участка, тянувшегося до Глухой Зелениной улицы, соорудили двухэтажный каменный нежилой флигель. Очевидно, деньги у супругов Душиных водились, так как на Колтовской набережной в то время не только каменных флигелей никто не строил, но и дома каменные являлись редкостью. Судя по массивным воротам, которые имел флигель, в нем располагались конюшни и экипажная; не исключено, что здесь же содержался домашний скот.

Кроме указанного флигеля Доротея застроила участок всевозможными сараями, они сохранились до начала ХХ века в чрезвычайно ветхом состоянии.

Однако не в связи же сараями и флигелем мы упоминаем о Доротее Душиной? Конечно нет! Дело в том, что купчиха Доротея владела особняком во времена расцвета Колтовской стороны, когда фабричные трубы еще не задымляли безоблачное небо слободы и не слишком богатые, но и далеко не самые бедные петербуржцы считали место на берегу Малой Невки в Колтовской слободе идеальным дачным местом. Летом место оживлялось, смех и веселье на три месяца поселялись на берегах Малой Невки. Хотя Колтовские связывала с городом всего одна деревянная мостовая, на которой экипажи, согласно рассказу В.Р. Зотова, «прыгали как по фортепианным клавишам», однако сады, воздух и чистая еще в то время река перевешивали недостатки, связанные с дорогой.

Дом Глуховского. Фото 2011 года

Надо еще учесть, что напротив располагался богатый трактирами и катальными горами Крестовский остров, также облюбованный дачниками. По словам Ф.Ф. Вигеля, опубликовавшего в конце XIX века свои «Записки», в выходные кто на извозчике, кто пешком приходил на Колтовскую и «оттуда за пять копеек медью переносился через неширокий тут Невский рукав» на остров.

Пользовалась ли Доротея удачным расположением своего особняка? Несомненно. Все пристройки, флигеля и флигельки говорят об этом. Архитектор Агафон Антонович Зограф зарисовал в 1879 году с натуры сплошь застроенный участок, часть построек на котором возводилось по его чертежам. Не отставали и соседи Доротеи. Двор дочери коллежского асессора девицы Чичериной, выходивший на Резной переулок и на Большую Зеленину улицу, был занят массивным деревянным особняком со шпилем на крыше (как любила Колтовская слобода эти шпили!), а также одноэтажными пристройками жилого назначения.

Практически все владельцы держали домашний скот, нанимая для этого работников из крестьян, и благодаря «дачному бизнесу» быстро наращивали капитал.

Да, зимой по окраинам выли волки, а метели бывали такие, что сугробы наметало по окна второго этажа, однако и тут все было не так страшно. В праздники на Крестовский остров транзитом через Колтовскую тянулись вереницы гуляющей публики, желавшей повеселиться на катальных горах или поесть масленичных блинов. От смеха и песен тоска разгонялась быстро.

Оранжереи поручика Кожина

Несколько иначе выглядел соседний с участком Душиной двор отставного поручика, дворянина, коллежского секретаря Григория Артамоновича Кожина, имевший адрес Колтовсая наб., 12. Во-первых, он был необычайно велик по площади и тянулся от особняка Душиной на сто с лишним метров вдоль Малой Невки, и в глубину метров на двести пятьдесят – до Глухой Зелениной. Во-вторых, на периферии участка, ближе к Глухой Зелениной улице располагались самые настоящие оранжереи. Не парники, не огороды, а именно оранжереи. Их мы видим на плане 1834 года. Кто возвел их и когда, архивы умалчивают, возможно, и сам отставной поручик.

Оранжереи вытянулись почти на всю ширину участка, имели расширения с торцов и в центре, рядом находился колодец и жилье – судя по всему, для рабочих. Собственно удивляет не наличие оранжерей в Колтовской слободе, а их размеры: в длину почти восемьдесят метров. Не ботанический сад, но уже близко…