Практикантка доктора Соболева (СИ) - Сакру Ана

— Да, конечно, — Люба быстро встала, радуясь, что работа вновь закружит её в своей суматохе, избавляя от возможности думать о заведующем.

* * *

День пролетел быстро. Люба так вымоталась и от дел, и от собственных мыслей, так и не отпускающих и плотно окутывающих унылым фоном сознание, что домой Вознесенская решила ехать не на метро, а вызвала такси. Ещё одна причина её выбора транспорта заключалась в том, что попасть в свою квартиру хотелось поскорее. Поезд Соболева должен был уже полчаса как приехать…Сердце тревожно и гулко билось в груди, пока Люба, сидя на заднем пассажирском сидении такси, невидящим взором провожала мелькающие встречные машины и мельтешащую серую массу прохожих. Телефон в руки Люба не брала всю дорогу принципиально, лишь до звона в ушах прислушиваясь к тоскливой тишине в её сумочке. Как будто кто-то уличить её мог в том, что она ждала звонка.

Которого не было…

Не было, когда она вышла из машины, скупо поблагодарив таксиста. Не было, когда открывала дверь своей квартиры. Не было, когда разогревала жаркое и быстренько нарезала зеленый салат, когда позвала Сашку за стол. Не было, когда сын болтал про какое-то новое веяние в тик-токе, уплетая ужин, а Люба даже умудрялась почти где надо смеяться. Не было, когда решила принять ванну и, утопая в душистой персиковой пене, вдруг беззвучно и горько расплакалась. Не было, когда, опустошенная и вялая, ложилась спать. Не было…

А в пятницу утром, придя на работу, первым делом Вознесенская узнала от Катерины, что заведующего сегодня тоже не будет, потому как он задержался в Москве по делам на ещё один день. Уж по рабочим или по личным делам, старшая медсестра была не в курсе, на что Люба немного грубо отрезала, что ей это и неинтересно. И напомнила, что предупреждала, что сегодня уйдет пораньше, чтобы забрать сына из школьного летнего лагеря и вместе отправиться в аэропорт встречать его отца.

* * *

Взгляд Любы выхватил в толпе родную за столько лет, плечистую фигуру на автомате, и по телу заструилось приятное тепло узнавания, какое накрывает нас только в аэропортах и на вокзалах.

— Па-а-ап! — рядом радостно заверещал Сашка и кинулся к выходящему к ним отцу.

Люба нервно улыбнулась и тоже сделала шаг. Скромно притаилась за сыном в ожидании, пока они наобнимаются. Отвернулась к информационному табло, так как атмосфера неумолимо действовала и в уголках глаз начинало предательски закипать.

— Ну, привет, Любань, — басистый голос бывшего мужа прошелестел у самого уха. Резкий запах терпкого моря, тяжелая рука на её плече потянула ближе…

Люба быстро подняла взгляд, встретившись с Колиными светлыми глазами, выдохнула "привет", едва ощутимо мазнула губами по короткой щетине на его левой щеке и тут же отстранилась. Неловко…Как… Теперь вот касаться всё время неловко.

— Пойдёмте? — потерла плечи, обхватив себя руками и продолжая растерянно улыбаться.

— Как долетел? — это сказала, уже развернувшись на каблуках и следуя к выходу первой, — Багаж есть, Коль?

— Да, какой багаж, Любань, три дня же… — бас мужа за ее спиной вибрировал, покрывая кожу нервными мурашками.

Пережить бы их…Три дня этих….Люба вздохнула и ускорила шаг.

Коля так плотно был окутан воспоминаниями, что рядом с ним она задыхалась. И только возбужденный, веселый голос Сашки, раздающийся за её спиной, говорил о том, что всё не зря…Что потерпеть надо.

Лишь сев в такси, Вознесенская позволила себе внимательно разглядеть мужа, закидывающего свою небольшую сумку в багажник. Проводила глазами, пока Николай не сел на переднее пассажирское, полностью забив весь салон облаком морского парфюма. Похудел…На висках чуть больше седины появилось, и ближе к макушке тоже. Но Коле шло, матёрый. Морщины в уголках глаз углубились, а взгляд всё такой же, режущий и острый. Коля был коренастым, плечистым, плотно сбитым. Как пес бойцовский или бык. И характером такой же. Прямой, упрямый, жесткий, любящий простые шутки, громкий смех и хорошую еду. Образ Соболева невольно промелькнул в голове, и Люба отвернулась, улыбнувшись. Разные какие…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ну что, семья, какие планы? Выкладываем! — Николай громко хлопнул в ладоши, вполоборота смотря на них с Сашкой, разместившихся на заднем сидении такси.

Люба тут же внутренне скривилась. Семья…Начинается…Будто и не было ничего. Как же её это бесило.

— Ну, сегодня идите вдвоем гуляйте, я пока манты поставлю…А завтра у нас заказан столик в яхт-клубе… — начала было Любовь, делая вид, что ничто её не коробит.

— У меня сыну четырнадцать лет исполняется, мать, — зарокотал возмущенно Коля. Люба закатила глаза, слушая, — Паспорт дадут, какой на хрен столик? Я сказал, чтоб денег не жалела…

— Пап, да я сам выбрал! Мы там будем на водных мотоциклах кататься, и на флайборде, и на вейке!

— А, всё, понял- понял, — Коля моментально подобрел и удовлетворенно почесал широкую грудь. Перегнулся к бывшей жене сильнее и подмигнул, — И ты на вейке, Любаш?

— Зад перевесит — как бы лодку не утопить. На вейке… — буркнула Люба.

И рассмеялась, потому что Коля очень уж заразительно и громко на это заржал. До слёз. Обстановка моментально разрядилась. И вспомнилось разом, что ведь и хорошего много было в их доме. Люба решила за хвост ухватить это состояние и постараться все три дня не отпускать. Ради сына. А она переживет уж как-нибудь Колины беспардонные собственнические замашки.

* * *

Вернулись Николай с Сашкой с прогулки поздно. Уставшие, веселые и голодные. Вернее, голодным был только Коля — он решил аппетит перед обожаемыми мантами не перебивать, а вот Санька забежал в Макдональдс, за что Люба про себя на него обиделась. Поджала губы и упрямо поставила перед ним тарелку.

— Хоть один, — заявила безапелляционно сыну и плюхнула рядом розеточку с соусом из сметаны, зелени и чеснока.

Сашка покорно потянулся за вилкой. Мамины порядки он знал.

— Настойки бы, есть же у тебя, Любань?…М-м-м…Богиня ты моя, Любка-а-а… — довольный Коля отправил в рот первый мант и попытался ухватить проходящую мимо Любу за задницу.

— Коль, — Вознесенская отпрыгнула от него и возмущенно зыркнула. Покосилась на Сашку, давая понять, что только присутствие сына её сдерживает.

— Давай ругаться не будем, а? — добавила тихо себе под нос, доставая рюмки.

— Так кто ругается-то, Любань, хвалю ж тебя! — театрально вздохнул Николай, принимаясь есть.

— Да, мам, что такого? — бойко поддакнул Сашка.

Люба ничего на это не ответила и молча покосилась на часы, показывающие половину десятого. Слава богу, что ложиться уже скоро. Недолго Колины выходки терпеть. Настроение и без него ни к черту…

Сергей так и не позвонил…Он жив вообще? Приехал? В груди тревожно и болезненно билось, и она уже близка была к тому, чтобы самой набрать. Ещё и Коля этот, и день рождения у Сашки завтра, и Соболев вроде как тоже должен был быть. А если так и не объявится? Вдруг он вообще, ничего не сказав, с Рамилем в Сочи уехал? Сашка отцу расскажет, а тот, как подвыпьет, вообще не отстанет тогда…Давить на больное будет, что вот он, Николай, так бы с ней никогда…Чёрт…

Люба скрежетнула зубами от обиды и раздражения. Выдохнула, натянула улыбку и повернулась к сидящим за столом мужчинам. Поставила запотевший графин перед Колей, рюмку, вторую, присела на краешек стула и себе тоже налила…

— Сашка говорит, хахаль у тебя какой-то, Люб, да?

Чуть не подавилась. Закашлялась в руку, поднимая настороженный взгляд на бывшего мужа. Тот сосредоточенно работал ножом и вилкой, исподлобья сверля её своим фирменным тяжелым взором.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Что за фрукт? — обманчиво спокойно. Налил себе. Но не выпил. Рядом поставил и в упор уставился.

Люба прокашлялась и отвернулась.

— Тебе, Коль, зачем? — поинтересовалась хрипло. Очень захотелось плеснуть себе ещё.

— Да так…Переживаю, — с нажимом протянул Николай.

Люба на это салат к себе пододвинула. Не знала, что рассказывать…