Последний свидетель. История человека, пережившего три концлагеря и крупнейшее кораблекрушение Второй мировой - Фрэнк Краке
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эсэсовские врачи периодически осматривали заключенных блока Schonungsblock, чтобы оценить, набрались ли они сил для возвращения в нормальную команду. Это означало потерю Zulage, дополнительного пайка, и отправку на тяжелые работы. Этого никто не хотел. Те, кто провел в лагере уже достаточно времени, знали, чего ждать от осмотра. И они не шутили.
Доктор ждал в дверях умывальни. Ускользнуть из барака незамеченным было невозможно. Каждый узник должен был обнаженным встать в трех метрах перед доктором. Тех, кто выглядел неплохо, отделяли. Они одевались, и Stubendienst отправлял их в другой блок. Удивительно, но быть ходячим скелетом, чтобы лагерные врачи признали тебя Muselmann, то есть доходягой, оказывалось настоящим везением. Таких людей, все еще без одежды, отправляли в умывальню. Окна там были открыты с обеих сторон. Узники жались друг к другу, чтобы немного согреться.
Перед доктором прошли уже несколько сотен человек, и вот настала очередь Вима. Ему казалось, что он весит где-то тридцать, максимум тридцать пять килограммов. Стоя перед доктором, он слегка ссутулился. Эсэсовец жестом отправил его в умывальню. Теперь ему предстояло стоять там на морозе – ведь прошла еще лишь половина узников. Когда оценка завершилась, им наконец разрешили одеться. Больные в холодной умывальне должны были подцепить легочную или иную болезнь.
Лишь в конце дня Вим сумел хоть немного согреться. Он решил как можно быстрее выбираться из Schonungskommando. На сей раз все получилось, но в следующий раз он может смертельно заболеть или оказаться в какой-то внешней команде – и то и другое означало смертный приговор.
Он уже был по горло сыт работой в душном подвале. Ему хотелось на воздух. Он хотел бродить по лагерю, «организовывать», что-то видеть и слышать, но пока он не видел никакой возможности для подобного. Оптимизм его дал трещину, и депрессия все чаще охватывала его. Как-то утром он, как обычно, аккуратно застелил постель. Было около пяти часов. Обход совершал охранник из Stubendienst, один из подручных Феликса. Он сыпал проклятиями – и ударами дубинки. Подойдя к нарам Вима, он указал на соломинку на полу. Как только Вим наклонился посмотреть, охранник с силой ударил его по шее, под подбородком. Вим рефлекторно изо всех сил ударил уголовника в лицо. Он застал подонка врасплох, и тот рухнул. Поднявшись, он кинулся за Феликсом.
У Вима все еще кружилась голова после удара. Он слишком поздно понял, что Феликс уже рядом. Феликс отвесил ему пару тумаков и швырнул через два ряда нар, на другую сторону барака. Вим лежал на полу, ничего не понимая. Другие заключенные помогли ему подняться. А Феликс уже искал следующую жертву. Весь день у Вима страшно болела голова. Его тошнило. Он с трудом заставил себя есть. После вечернего супа он сразу же улегся на нары.
К утру он почувствовал себя лучше. Примерно в десять утра в подвал пришел мастер. Большинство узников его даже не заметили. Они, словно в трансе, плели сетки.
– Gibt es hier ein Maler? Есть среди вас маляр? – спросил мастер.
Вим сразу же поднял руку и поднялся:
– Ich bin ein Maler! Я маляр!
20
Печеньки от эсэсовца
Нойенгамме, январь 1945 года
Вима и других узников, поднявших руки, повели куда-то по лестнице. Вслед за мастером они прошли через плац, мимо лазарета, к небольшому проходу в изгороди из колючей проволоки за крематорием. Мастер показал эсэсовцу документы, тот их просмотрел и пропустил их. Метров через двести мастер остановился перед железнодорожными путями, где стояли пассажирские вагоны. Вим поднялся первым и не поверил собственным глазам. Вагон был превращен в жилище. Слева стоял стол и два кресла, на стене висела небольшая картина. Справа стояла кровать, у задней стенки большой шкаф. В середине у стены была устроена раковина. На блестящем деревянном полу лежал красивый шерстяной ковер. Виму предстояло покрасить панели на стенах высотой полтора метра.
Когда-то он красил свою лодку, но с белой эмалью никогда не работал. Он терпеливо ждал, пока охранник уйдет, чтобы спросить совета у другого маляра, но мастер спокойно стоял, заложив руки в карманы. Он хотел увидеть, как работает Вим. Вим окунул кисть в банку, шмякнул краску на дерево и принялся размазывать ее кистью, а потом повторил все еще раз.
Мастер неодобрительно покачал головой.
– Und du bist ein Maler? И ты называешь себя маляром? – спросил он.
Мастер выхватил кисть из рук Вима и показал, как покрасить большую площадь небольшим количеством краски. Сначала сверху вниз, потом слева направо, и вот так нужно покрасить все панели сверху и до пола.
– Понял, – ответил Вим и принялся работать в точности так, как показал мастер.
Через несколько минут мастер оставил его и пошел инструктировать остальных. Вскоре Вим услышал, как он выпрыгнул из поезда. Мастер стоял неподалеку и следил, чтобы узники оставались в вагонах. Работа Виму нравилась. Он был счастлив вырваться из подвала.
Вечером он бродил по лагерю и пытался выяснить, что же это за вагоны. Он расспрашивал тех и других и наконец наткнулся на голландца, который провел в лагере уже три года.
– Это для железнодорожной команды, – сказал он. – Я работал там несколько недель год назад. Чертовски опасно. Они чинят разбомбленные пути. А союзники продолжают бомбежки. Если тебе не повезет туда попасть, можешь проститься с головой. Охранники спят в вагонах, которые подгоняют к месту работ и ставят на боковых путях. Это временные дома для эсэсовцев.
* * *
В конце следующего дня Вим еще работал в вагоне, как вдруг за его спиной показался обитатель вагона. Он немного постоял, наблюдая за его работой, а потом сказал:
– Du bist ein richtiger Maler. Ты – настоящий маляр.
Вим надолго запомнил его слова.
Эсэсовец вышел из вагона и через пятнадцать минут вернулся с пакетом печенья. Вим не поверил собственным глазам. Он принялся изо всех сил благодарить охранника. Целый пакет печенья!!!
Когда эсэсовец ушел, Вим попробовал печенье. Не стоило идти через весь лагерь с этим пакетом. Да и другим заключенным ничего не объяснишь. Лучше съесть все самому.
В тот вечер он лежал на нарах, не испытывая мучительного чувства голода – впервые за много месяцев. Заснуть в таком состоянии было невероятно приятно, но радость продлилась недолго. Среди ночи раздался жуткий ор – это мог быть только Феликс ван Вугт. Оказалось, что один заключенный решил облегчиться в личном туалете Blockälteste – смертный грех в глазах немцев, учитывая огромное количество случаев дизентерии в бараке. Феликс спросонья направился в свой туалет и застал там несчастного узника. Он избил его, вытащил на плац, швырнул на козлы и отвесил ему двадцать пять ударов дубинкой. Слышать крики было невыносимо. Вим заткнул уши пальцами. На следующее утро он с изумлением узнал, что заключенный каким-то чудом выжил.
Всю ночь Вим не мог заснуть. Он думал, что ему делать дальше. Малярная работа через несколько дней закончится. Нужно искать новое безопасное занятие.
В обеденный перерыв на следующий день он завязал разговор с мастером. Три дня он работал в двух вагонах и должен был приступать к работе в третьем – и последнем. Мастер видел, что Вим готов учиться и не боится работы. Он оказался не самым плохим человеком – другой вышвырнул бы его, поняв, что у него мало опыта.
Вим понимал, что нужно пробраться в распределительную контору лагеря – Arbeitsamt. Сейчас там работал опытный заключенный, бельгиец. Он был Funktionshäftling – то есть распределял заключенных по работам. Он решал, кому жить, кому умереть, попадешь ли ты в команду на глиняном карьере или будешь спокойно работать портным или помощником на кухне. Ходили слухи, что этот человек входит в особый комитет Сопротивления внутри лагеря. Эти люди меняли номера на одежде умерших на номера приговоренных к смерти, и так
