Зов Оз-моры - Андрей Хворостов

— Я молила Ведь-аву о зачатии…

— Думаешь, я не догадалась? И всё же зря ты тогда не смотрела на меня. Будущей оз-аве надо научиться властвовать над своими чувствами, чтобы не тряслись руки. И ещё нужно уметь взглядом и мыслью подавлять волю жертвы, чтобы она не вопила и не билась перед смертью… чтобы тихо принимала свой конец.

— Мне страшно даже представить такое. Я не смогу стать оз-авой.

— Сможешь! — усмехнулась Инжаня. — Я ещё многому тебя научу. Ты будешь читать сёрму[4] мокшанских оз-ав. Ты станешь так прятать свои мысли, что никто не сумеет прочесть их по твоим глазам. Ты будешь видеть грибы, даже если они скрыты так глубоко под листвой, что их никто не замечает. Перед тобой не устоит ни один мужчина, даже сам белый оцязор…

— Зачем мне царь? У меня уже есть Денис.

— Вдруг захочешь что-нибудь разведать? В постели мужики болтливы! Нельзя отказываться ни от одного дара, любой может пригодиться. Но о самом ценном из них я тебе пока не скажу. Этот дар — в старом венике, что лежит в моей бане. Когда настанет время, беги туда и хватай его.

— Зачем?

— Увидишь, — хмуро сказала Инжаня. — Устала я с тобой калякать, Толганя! Нездоровится мне. Пойду подремлю. Ты тоже беги домой и хорошенько выспись. Завтра буду у вас рано. Поведём твоего Дионисия в штама куд[5], попарим его там, изгоним из него болезнь.

Из избы Пулукша они вышли уже затемно. Вечер был безветренным. Из сарая, что стоял на другой стороне двора, доносилось стрекотание сверчка. Громадная, кровавая, изрезанная ветвями прибрежных ив луна поднялась над рекой Челновой, багряня гладь воды и лёгкий туман над ней.

— Какая красота! — ахнула Варвара.

— Да, нечасто такое увидишь, — сухо согласилась Инжаня.

— Это к войне, говорят…

— Здесь и так нескончаемая война. Офтай мне говорил, что у тебя не осталось родных.

— Перебили татары… — хмуро вздохнула Варвара.

— Прости, не хотела тебя расстроить. Просто не понимаю тех, кто рвётся воевать. Офтай сказал, что твой муж хочет стать царёвым служилым.

— Правду сказал.

— А о тебе Денясь думает? Убьют его — и ты совсем одна останешься. Или того хуже — с детьми на руках…

Варвара не ответила. Отвернувшись от Инжани, она быстрым шагом пошла в сторону дома Офтая.

Звуки сверчка становились всё тише. На полпути Варвара вздрогнула: за спиной послышался шорох. Кто-то раздвигал ветви кустарника. Зверь? Она оглянулась. Никого! Прислушалась. Тишина! Нет, не зверь. Значит, человек. И явно не друг, раз прячется… Что делать? Бежать? Нет! Всё равно ж догонит, если это насильник.

Постояв несколько мгновений, она собралась с духом, сжала кулаки и направилась к кусту. Оттуда выкатился чёрный колобок и понёсся по тропинке куда-то к реке. Варвара тоже побежала.

«На ребёнка непохоже. Скорее, невысокая женщина. Или девушка. Зачем она за мной следила?» — недоумевала она, мчась к избе Офтая.

— Мне страшно! — закричала Варвара, влетев в клеть. — Мне страшно, Денясь! Какая-то баба кралась за мной.

— Может, Инжаня? От ведьмы всё можно ожидать.

— Брось! Инжаня рослая и длинноногая. Ещё выше, чем я. Эта же, как бочонок, и ножки у неё короткие, кривые.

— Может, она тебе повержилась?

— Да нет…

Офтай с молчаливым любопытством следил за их порывистым, беспокойным разговором и, наконец, спросил:

— Толга, вы за глаза ругали Инжаню? Я два раза слышал её имя.

— Нет, Пичаень Офтай! Не о ней была речь. За мной кто-то следил. Какая-то толстая маленькая женщина. Или, может, ребёнок. Не знаешь, кто это мог быть?

— Откуда? Деревня у нас большая… Одно только скажу: всегда возвращайся засветло. А ещё лучше, пусть Денис тебя везде встречает и провожает.

— Когда ещё он сможет! — усмехнулась Варвара.

— Когда выздоровеет, вестимо, а до того вообще никуда не ходи.

— А как же Инжаня?

— Подождёт… Выпей позы, она успокаивает. Выпей и ложись. Спать пора.

-

[1]Испагань — город Исфахан в Иране, в прошлом Эспахан (от среднеперс. спах — воинство).

[2]Уклад — кричное железо с цементированной (науглероженной) поверхностью.

[3]Шукша пря (мокш.) — мусорная куча.

[4]Сёрма (мокш.) — древнее письмо на основе магических иероглифов (тештькс).

[5]Штама куд (мокш.) — баня. Дословно — «дом для мытья».

Глава 17. Тайна банного веника

Варвара проснулась от перебранки, которая разразилась за столом при свете лучины.

— Почему не ешь, Пичаень Офтай? Тебе нужно позавтракать, — твердила Инжаня, намазывая пачат лесным мёдом.

— Я сыт, — отвечал дед.

— Что ты поел?

— Шонгар ям с мясом барашка.

— Когда?

— Перед твоим приходом.

— Покажи кашу. Или горшок из-под неё.

Дед встал, заглянул в устье печи, прошёлся по избе… но остатки пшёнки с бараниной не отыскал.

— Так я и думала! — всплеснула руками Инжаня. — Тебе приснилось, что ты поел. Видно, переутомился за три дня: явь со сном путаешь. Ну-ка, бери блин и мажь погуще!

— Ешь-ешь, дедушка! — ещё не встав с лежанки в кершпяле, поддакнула Варвара. — Не было у нас ни каши, ни мяса барашка.

— Садись к нам, — позвала её Инжаня. — Много пачат вчера напекла, молодец! Сейчас ничего готовить не надо, и это кстати. Зятья Офтая уже топят баню. Правда ведь? — она легонько щёлкнула по лбу задумавшегося инь-атю.

— Да-да, я вчера распорядился, — встрепенулся тот.

— Как позавтракаем, так сразу и поведём твоего мужа париться, — продолжила Инжаня, повернувшись к Варваре. — Мёд с собой прихватим. И больному лодыжку полечим, и сами натрёмся, чтоб наши тела стали соблазнительнее. Мы ведь с тобой ещё не старые. Правда, Толга?

— Тебе, наверное, ещё нет сорока?

— Ошиблась! Сорок шесть будет этой зимой.

— А смотришься моложаво. Мне бы так выглядеть в твои годы! Здоровьем тебя боги не обделили. Почему же намекаешь, что умирать собралась?

— Умру я не от старости, — ответила Инжаня. — Тебе не надо знать, от чего. Как только узнаешь о моей смерти, сразу же беги в мою баню. Помнишь, что там надо сделать?

— Найти в парилке самый старый тяльме… — неуверенно сказала Варвара.

— Вот-вот. И смотри не перепутай! Там будут другие веники, на вид ещё более обтрёпанные. Их не бери: это обманки. Хватай тот, что лежит под окном.

— Что это мне даст?

— Узнаешь. Корми мужа — и пойдём изгонять из него болезнь. Потом сразу же заселитесь в свою избу.

— Страшно мне там будет. Пулукш так мало пожил…

— Ты петухам головы рубила? — засмеялась Инжаня.

— Но человек же не петух…

— Оба живые существа. Жить хотят, а убивать приходится, — вздохнула Инжаня. — Мама