Наваждение - Шарлотта Лэм

Он заставил ее опустить руки, она пыталась вырваться, но он был сильнее. Не отводя глаз от ее лица, он спокойно произнес:

— Но ты ведь знала с самого начала, не так ли? С того самого вечера, когда приехала.

Ее сердце на мгновенье остановилось, а потом бешено заколотилось в груди.

— Нет, — прошептала она, уставясь в бездонную черноту его глаз. — Он мертв, мертв… ты не Дэмиан, ты Ив де Лаваль.

Глава 10

— Ты знаешь, что я Дэмиан, — сказал он хрипло. — Ты ведь сразу это поняла? Ты бросилась ко мне в объятия и произнесла мое имя — я не знал, кто ты, не мог разглядеть тебя в темноте, но ты назвала меня Дэмианом. От потрясения я чуть не лишился рассудка.

— Я была расстроена и не понимала, что делала!

— Ты все понимала, — сказал он. — Одному Богу известно как — наверное, это женская интуиция, я никогда больше не буду смеяться над этим. — На секунду его лицо смягчилось от улыбки, но Элизабет не улыбнулась в ответ. Его, может быть, это и веселило, но ей было не до смеха.

— Шанталь тоже участвует в этом розыгрыше? — бросила она язвительно. — Вы вдвоем придумали этот план? Здорово, наверное, посмеялись! — Она надеялась, что ее желчный тон заставит его понять, в какой ярости она была, и она преуспела в этом.

Его лицо потемнело, он схватил ее за плечи и, не давая ей вырваться, заключил в свои объятия. Она была не в силах выносить его поцелуи. Каждый раз, когда это происходило, все начиналось с яростного сопротивления, а кончалось тем, что она жарко отвечала на его ласки, а после умирала от стыда, вспоминая об этом. Она откинула голову назад, отворачиваясь и с трепетом ожидая, что он поцелует ее. Она могла, конечно, закричать — и тогда бы Макс ворвался как разъяренный бык. Но она не хотела сцен — это было и неловко и опасно. Ив де Лаваль был способен на все, и она не могла предугадать его следующий шаг; а потом, как она будет смотреть в глаза Максу и тетушке Флер, если они узнают о случившемся?

Его руки скользнули по ее спине и мягко прижали к себе, но он не пытался целовать ее. Она чувствовала, что он смотрит на нее, ей стало не по себе от этого пристального, пугающего взгляда. Она чувствовала, как постепенно в ней начинает подниматься волна желания от его близости. Она презирала себя за это, но ничего не могла с собой поделать. У нее перехватило дыхание, губы пересохли, на лбу выступили капельки пота.

— Кто я? — прошептал он, и она вздрогнула.

Она не станет отвечать ему, она не смогла бы этого сделать, даже если б захотела, — все ее силы ушли на то, чтобы справиться с охватившими ее чувствами. Ее рассудок нашептывал ей снова и снова: «Берегись!», но тело больше не подчинялось рассудку; в ней разливалась горячая сладостная волна счастья, ей хотелось закрыть глаза и подставить ему свои губы. У нее закружилась голова, ее руки импульсивно метнулись к нему, вцепившись в его рубашку. Он смотрел на нее, ни на секунду не отводя гипнотизирующего взгляда. Она утонула в бездонной глубине его черных глаз, и он склонил голову к ее трепещущим, ждущим поцелуя губам. Обхватив его шею руками, она безвольно приникла к нему. Казалось, больше не имело значения, кто он и почему обнимает ее, она забыла про все на свете, сейчас для нее не было ничего важнее счастья, испытываемого от его объятий.

Он поднял голову, оторвавшись от ее губ.

— Кто я? — снова прошептал он, и она беззвучно проговорила его имя.

— Скажи вслух, — тихо попросил он.

— Дэмиан… — выдохнула она. Ее глаза широко распахнулись, и, побелев, она оттолкнула его, неистово тряся головой. — Нет! Ты снова провел меня, ты снова пытаешься это сделать — свести меня с ума, но я не доставлю тебе такой радости, у тебя ничего не выйдет! Это была всего лишь минутная слабость, я не думала, что говорила!

— Сядь, — сказал он, с силой усаживая ее в кресло. Он пододвинул другое кресло и сел рядом с ней. — Я должен был удостовериться прежде, чем говорить с тобой, и перестань так смотреть на меня, Лиз. С головой у меня все в порядке, да и у тебя тоже. Это не было озарением, истина складывалась из разрозненных кусочков, как головоломка. Сначала я подумал, что это безумие; я решил, что у меня что-то вроде нервного срыва, но теперь сомнения отпали. Я действительно Дэмиан Хейс.

— Нет! — выкрикнула она. — Прекрати повторять это. Неужели ты думаешь, что никто бы не догадался об этом? У него было совсем другое лицо — посмотри на себя в зеркало!

— Ты думаешь, я не смотрел?

— И ты увидел там Ива де Лаваля!

— Да, я видел его лицо, и это меня полностью дезориентировало. Ты себе представить не можешь, каково это — смотреть в зеркало и видеть там лицо другого человека.

Она сочувственно поглядела на него, она видела, какими усталыми и ввалившимися были его глаза; яркий свет, падающий на его кожу, высветил морщинки, которых она раньше никогда не замечала. Его лицо всегда казалось ей гладким, словно маска.

— Вы больны, — мягко проговорила она. — Вы были в ужасном состоянии после той катастрофы — все эти операции, месяцы в госпиталях, боль — это все объяснимо, Ив.

— Не Ив, — проговорил он хриплым голосом, — а Дэмиан. Я — Дэмиан.

— Вы чувствовали себя виноватым, потому что вы выжили, а он нет, это давило на ваше сознание, — продолжала она тихо, стараясь успокоить его.

— Посмотри, — сказал он и вытянул перед ней свои руки с длинными сильными пальцами.

Элизабет удивленно взглянула на них.

— Это мои руки, — сказал он, сжимая и разжимая пальцы. — Мои — разве ты не видишь? — Он быстро встал, оглядывая комнату. — У тебя есть бумага?

Элизабет тоже встала.

— Бумага?

Его движения были резкими и порывистыми.

Вики оставила на столе свой блокнот. Он схватил его и взял авторучку. Элизабет с напряженным вниманием следила за ним. Что теперь?

Он раскрыл блокнот, бросил на нее взгляд и уверенно начал рисовать, лишь пару раз подняв на нее глаза. Потом он сунул ей блокнот. Взглянув на лист, она увидела свой портрет, нарисованный за одну минуту.

Элизабет раздраженно оттолкнула блокнот.

— Я уже знаю, что ты можешь рисовать, как он, это не так уж и трудно. Любой художник, напрактиковавшись, мог бы сделать это.

— Ив был не в состоянии нарисовать даже прямую линию! — воскликнул он.

— Ты Ив! — бросила она ему, повысив голос. — Ты не Дэмиан, ты заставил себя поверить в то, что ты Дэмиан, но ты ни капли не похож на него.

— Не похож, теперь, — сказал он. — He-ужели ты не понимаешь? Это сейчас я стал таким.

Элизабет вся сжалась, судорожно решая, не следует ли ей позвать на помощь, пока еще не слишком поздно. Он говорил безумные вещи, оставаясь внешне совершенно спокойным, но не это ли было признаком утраты связи с реальностью.