Крест и меч - Станислав Сенькин

Через несколько дней после ныхаса спустилось аланское ополчение с гор. И как только вышли они на равнину, увидели в степи тучи пыли, которую не мог сбить даже моросящий дождь — то были верблюды и лошади арабской гвардии. Остановились аланы в часе пути от мусульман. Остановились и арабы. Подняли аланы свои белые стяги, а арабы — знамена династии Аббасидов черного цвета. Удивился Усман-ад-Дин, встретив в степи аланскую конницу, и собрал своих советников, чтобы обсудить положение:

— Уж не в ловушку ли нас заманил хитрый бег Аарон II? Говорил, что от имени Саурмага Багатара жалует он нам небольшую крепость, но сам подослал сюда аланскую конницу, чтобы расправиться с нами!

Советники, которые хорошо разбирались в политике Кавказа, разуверили полководца:

— Думаем, что здесь сейчас собраны все силы мятежных алан. Разобраться с ними великий бег и призвал нас. Уничтожив войско их вождя, Оса Багатара, мы сможем навязать наши условия ослабевшему каганату и Алании. Пусть ненадолго, но завоюем мы Дарьалан, что позволит пополнить казну халифа. Великий бег всюду ищет свою выгоду, но это не помешает нам найти свою. Мятежом руководит благородный, но неопытный аланский Багатар. Он младенец перед опытным воином Усманом-ад-Дином. Меч Аллаха, солнце небес, великий халиф Абу Джафар уже давно хочет превратить Кавказ в землю ислама. Не сомневайся, великий воин, в мудрости халифа, которому Всевышний вручил меч! Аллах акбар!

— Аллах акбар! — Усман-ад-Дин погладил свою окладистую бороду. — Велите готовиться к сражению. Сказано в благородном Коране: «Убивайте неверных, где встретите, и изгоняйте их оттуда, откуда они изгнали вас: ведь соблазн — хуже, чем убиение. Если же они будут сражаться с вами, то убивайте их: таково воздаяние неверным! Если же они удержатся, то ведь Аллах — прощающий, милосердный! Сражайтесь с неверными, пока не будет искушения, а все поклонение будет принадлежать Аллаху». Итак, подождем, пока аланы нападут на нас, а затем обнажим наши сабли, иншалла. А пока пошли к аланам искушенного в вере посланника, чтобы он предложил неверным принять ислам. Должны мы идти путем Аллаха и отличаться от кафиров своим милосердием!

Поскакал тогда к аланскому войску переговорщик — по рождению он был аланом, принявшим ислам на службе у халифа Джафара. Встретил его Ос Багатар в своем шатре вежливо, но сурово. Посланник был одет в арабскую одежду и разговаривал со всей возможной вежливостью и учтивостью:

— Знаем мы, что творится на моей родине — в Алании: Саурмаг Багатар хочет обратить наш гордый народ в иудейство. Аланы изгнали за пределы отечества лукавых греков — да будут прокляты они, ибо греки хуже язычников и евреев. Теперь, высокоблагородный Ос Багатар, пора тебе примкнуть к простой и возвышенной вере нашей, чтобы полностью оставило алан мудреное греческое лукавство. В этом случае будь уверен в дружбе честного, мудрого и благородного халифа Абу Джафара Абдаллаха. Знай, что во вселенной нет ничего сильнее этой дружбы.

Отвечал царь:

— Как учит Писание, не должны мы надеяться на князей и на владык человеческих, потому что не от них спасение, а только от Бога! Как твое имя, алан?!

— Меня зовут Махмуд, — гордо отвечал посланник.

Нахмурился Ос Багатар, грозно посмотрел на мусульманина:

— Разве мать или отец, воспитавшие тебя от колыбели, наградили тебя таким именем? Чем тебе не угодило аланское имя, что ты поменял его на арабское?

Не смутился посланник:

— Уже забыл я прежнее имя свое, потому что просветился светом истины. Иншалла! Чего и тебе желаю, царь! Отбросил я все ветхое, чтобы обновиться. Теперь я всегда перед очами Аллаха. Что может быть лучше? Что может быть выше?

— Был ли ты христианином, Махмуд, прежде чем перешел в ислам?

— Был. Христиане — люди книги, и вера эта послужила мне ступенью на пути к Аллаху. Поступи и ты так! Взойди выше к познанию истины!

Усмехнулся царь:

— Знаешь ли ты, что ты предал не только свой народ, но и Бога? Ты вероотступник!

Убежденно и страстно заговорил посланник:

— Как же ты заблуждаешься, Ос Багатар! Земля, которой ты владеешь, уже принадлежит Аллаху. Со временем весь мир покорится Аллаху! Тот, кто будет много упорствовать, будет много страдать, но ничто не спасет таких от гнева Всевышнего. Да не коснется этот гнев тебя, царь! Все просто, Ос Багатар! Наша вера не упраздняет из старого ничего, что праведно и свято; она дополняет и делает знание о Боге и о мире совершенным! Подумай, царь, не слепы ли ваши пастыри? Были бы зрячими, разве изгнали бы вы их с земель ваших?

Отвечал царь:

— Я вижу твое упорство, Махмуд, но не заблуждайся — оно не может поколебать мою веру. Ибо уверенность твоя — то же, что и арабская сабля. Говорил ваш пророк, что в религии нет принуждения, но свою вы веру назвали подчинением…

— Подчинением истинному Богу, Ос Багатар!

— Не перебивай меня, Махмуд! Я вижу, ты дерзок сверх меры. Нет в тебе должного уважения к царю. Все потому, что считаешь себя служителем Всевышнего, а меня — неверным, кафиром, которому уготован ад. Итак, сказал я, что уверенность твоя — то же, что сабля арабская, — кривая, как новая луна. А моя уверенность подобна аланскому мечу, напоминающему видом Крест Господень. Посмотрим, что сильнее, — нахмурил брови Ос Багатар. — Что в исламе полагается за вероотступничество?

Поколебался немного Махмуд, прежде чем ответить.

— Шариат предписывает смерть муртадам, уклонившимся от пути Аллаха!

— Так знай, что у алан полагается то же самое за измену и предательство. А ты для меня, да и для всех алан, не кто иной, как предатель. Возвращайся к братьям своим арабам под черные знамена и моли Аллаха, чтобы погиб ты в этой битве, потому что казним мы тебя, если попадешь к нам в плен! Знай, что нет больше имени твоего среди алан, потому что отрекся ты от святых наших!

Изменился в лице арабский посланник:

— Не боюсь я этого, потому что все предопределено от начала. Но и ты знай, что не пощадим мы тебя, если попадешь в наш плен. Прощай! Аллах покажет, кто из нас прав!

Поскакал Махмуд назад, к ставке Усмана-ад-Дина, а Ос Багатар велел готовиться к битве. Он разделил ополчение на несколько отрядов и приступил к выполнению тщательно продуманного им плана атаки.

Ночью Ос Багатар усилием воли заставил себя спать — нужна была ясная голова, чтобы руководить боем. Но не все аланские ратники спали этой ночью. Наутро приказал аланский государь разделить армию на сотни. Перед каждой сотней поставили большую чашу с алутоном — священным пивом нартов. Помолились аланы, помянули Всевышнего, затем своего покровителя великомученика Георгия, затем архангелов и ангелов, что сражаются на небесах с духами зла, пока аланы рубятся на земле с врагами веры и отечества. Отпил каждый воин по глотку из чаши, помолился. Ос Багатар тоже отпил глоток, а затем обратился к воинам. Зазвучал над степью его сильный голос:

— Братья мои! В этом бою решится, падем мы под арабским натиском или сокрушим врага. Не сомневаюсь, что вы будете сражаться до последнего и родным не придется краснеть за вас. Вы уже готовы к славной смерти, поэтому хочу сказать сейчас о другом. Нет больше у Алании защитников, кроме вас и Сил небесных. Соединим же наши усилия — мы на земле, а ангелы на небе! Ударим по врагу, защитим отечество, отстоим веру! Да затупятся полумесяцы арабских сабель о Крест Господень. — Ос Багатар поднял вверх двуручный аланский меч. — С нами Бог! Вперед!

Загудели аланы. Поднялся лес мечей. Начинался бой. Отделилось от армии Оса Багатара несколько тысяч всадников — это скакали девушки и подростки, вооруженные аланскими луками. Поскакали они в сторону арабов. Подъехав на расстояние выстрела, они осыпали в противника градом смертоносных стрел. Затем резво развернули коней и отъехали на безопасное расстояние.

Стрелы поразили десятки арабов, и они упали со своих верблюдов. Усман-ад-Дин приказал лучникам выйти в первые ряды, чтобы поразить алан, которые собирались выступить вновь.

Следующая вылазка алан оказалась еще удачнее, чем первая. Аланский отряд двигался очень медленно. Арабские лучники не выдержали и сделали залп. Тогда аланская кавалерия вновь попятилась, чтобы стрелы не достигли ее, а затем пошла вперед осторожным шагом, выжидая удобного момента для нападения. Арабы снова натягивали луки и дырявили пустоту. Наконец с недетской и неженской отвагой выждали кавалеристы, пока потеряют бдительность арабы и, подъехав на нужное расстояние, осыпали соперника градом стрел. Попадали на этот раз с верблюдов и лошадей уже не десятки, а сотни всадников.

Снова отошли конные лучники на безопасное расстояние. Затем опять их кони двинулись к арабскому войску. Следующая вылазка повторила успех предыдущей. Сами же аланы не потеряли ни одного бойца.

Разгневался тогда Усман-ад-Дин и приказал самому маневренному конному отряду, в который входила арабская знать, преследовать аланских лучников. Слово ветер, понеслись арабы, разрезая воздух поднятыми над головами кривыми саблями. Но не догнать им было быстрых аланских коней, на которых сидели легкие юноши и девушки, вооруженные лишь луками. Гонялись арабы за конными лучниками по степи довольно долго, пока те не скрылись в небольшой долине между двух холмов, находившихся посередине поля сражения.