Завтра не наступит никогда - Галина Романова

– Что ты ему сказала?

Орлов хмуро оглядел свой стол. Уборщица совершенно обнаглела. Вторую неделю не протирает стол от пыли, и пятна вон от чашки. Не стол, а подол сарафанный, весь в темных кружках. А пожаловаться нельзя! Пожаловаться некому, поскольку уборщица тоже в родне у Левина значилась. Пускай седьмым коленом, но значилась.

– Я сказала, что вы поехали на квартиру Шлюпиковой. Не надо было, да? – Длинные ресницы Влады виновато затрепетали, хорошо все же, что она перестала носить очки эти дурацкие.

– Все правильно ты сделала, – похвалил Орлов и тут же указал пальцем на стол. – Могла бы начальнику и стол протереть, если этой недосуг.

– Протру, – улыбнулась Влада, не обидевшись нисколько. – Я вам тут подставку под чашку купила. Возьмете, не выбросите?

И тут же послала ему по воздуху яркий резиновый квадратик с нарисованными на нем яблоком, апельсином и еще чем-то ядовито-зеленым.

Орлов поймал, повертел в руках и швырнул на стол.

– А что я ему скажу, если он спросит меня о результатах поездки? – спросил у нее Орлов, догадавшись, что эта стрекоза там уже побывать успела.

– А вы ему скажете, что в подъезде, где в кабине лифта было обнаружено тело Маргариты Осиповны Шлюпиковой, между последним этажом и чердаком найдена ножка от стула. – Удалова улыбнулась.

– Ага! А также от серванта, кресла, холодильника и еще всякий прочий хлам. Ты чего, троечница, совсем, да? – Орлов поперхнулся от возмущения. – Если есть что сказать, говори. Хватит умничать! С минуты на минуту Левин вызовет, а она тут игру глазами устроила!

– На ножке от стула обнаружены характерные пятна, предположительно кровь, – посерьезнела Влада. – Также она имеет повреждения, что опять-таки указывает…

– Ага! Молодец! – похвалил Орлов, перебивая ее и ухмыляясь насмешливо. – Ты мне лучше вот что скажи, кем эта ножка от стула была обнаружена? Не ты же сама полезла на чердак, нет? И не просто так ты в тот подъезд опять решила наведаться? Что, был сигнал?

– Был, – она огорошенно смотрела на Орлова.

– Анонимный, скорее всего, так?

– Так!

– Ага, отлично! А ножка та случайно не от сломавшегося стула Марии Гавриловой, нет?

– Да откуда же вы?.. – у нее даже рот открылся от изумления.

– От верблюда! – передразнил ее Орлов, усаживаясь на край своего стола и снисходительно на нее поглядывая. – Давай докладывай по форме: когда там была? Когда звонили, кто – мужчина, женщина, были ли понятые?

– Обижаете! – надулась сразу Влада. – Все оформлено в соответствии с процедурой. Что я, дурочка, что ли, совсем! Это же улика, и улика серьезная.

– Да говно это, Удалова, поверь мне, а не улика. Но то, что она нашлась, уже хорошо.

Орлов немного успокоился. Молодец девчонка, толковая. Все сделала правильно. Кто знает, куда эта находка их может завести, а если не по форме изъята, ее уже и не приобщить никуда.

– Вернее, не нашлась, а подбросили, – уточнил он.

– Считаете?

– Уверен! Я же по подъезду до самого верха в день убийства дошел. Не было наверху ничего. Ни ножки от стула, ни мешка с мусором не было. Даже окурков никаких. Хорошо подъезд убирается, несмотря на то, что дом старый.

– Да его сами жильцы убирают. Следят за порядком, – согласилась с печалью Удалова. – Я узнавала.

– А сомнений почему не возникло, что откуда ни возьмись там улика появилась? Улика, обличающая Гаврилову?

– Ну почему вы так уверены в ее невиновности, Геннадий Васильевич?! – воскликнула с плохо скрытым раздражением Влада.

А про себя нечаянно подумала, что непростой характер у ее начальника, очень непростой. Может, потому и с руководящим составом общего языка не находит, что характерный очень.

– Потому что все, на что способна Гаврилова, это пустая бесполезная ненависть, – ответил Орлов. – Она не борец. Иначе давно бы уже сына вернула. А у нее сил нет. И убивать Шлюпикову ей не резон. Зато кому-то очень хочется, чтобы подозрения пали именно на нее. Вопрос – кому? Расскажи мне подробнее о том звонке, Влада.

Он очень редко называл ее по имени. То по фамилии, то троечницей называл. А вот по имени редко, почти никогда. И она даже растерялась от того, как неожиданно тепло и мило ее имя прозвучало в его устах.

Она имя свое не любила. Еще в школе дразнили Владиком, а если и называли Владой, то непременно с отчеством вдогонку.

У Орлова вышло не так. У него вышло просто замечательно. У него вообще все выходило бесподобно и не так, как у всех.

– Значит, так… – начала она говорить.

Позвонили ей вчера после его ухода. Звонила женщина, по голосу не поймешь, молодая она или нет, через платок, возможно, говорила. Позвонила в дежурную часть и попросила перевести звонок на Орлова. Влада взяла трубку, и эта женщина без возраста сказала ей, что если ее интересуют подробности убийства Шлюпиковой Маргариты, то ей надо приехать в тот дом, где та была убита. Подняться на последний этаж, и там она кое-что найдет.

– Так и сказала: кое-что? – уточнил Орлов, слушая очень внимательно.

– Да, так и сказала.

Влада поехала, поднялась на последний этаж, увидела прислоненную к стене ножку от стула в темных засохших пятнах, вызвала понятых, оформила изъятие. Потом зашла в квартиру, где вместе с соседями проживала погибшая, опросила тех, кто там находился. Один из жильцов узнал ножку от стула, который на неделе выбрасывала Гаврилова. Ножка уж больно вычурная, такую не перепутаешь.

– Узнал мужчина или женщина?

– Мужчина. Он сам помогал ей вытащить стул на помойку. Одной ножки точно не хватало. Именно той, которую нашли.

– С самой Гавриловой поговорить удалось?

– Да. Она сказала, что ничего не знает. Стул решила выбросить, потому что колченогий, мол, зачем он ей.

– А когда он стал колченогим, не уточнила?

– Она не помнит, вот в чем дело. Говорит, стоял он и стоял в углу. Никогда на него не садилась, раньше вещи сына на нем лежали. Теперь пустовал. Может, говорит, спьяну когда сломала, она не помнит. А тут решила шторы снять для стирки, стул взяла, а у него ножки одной не хватает.

– Ага! – обрадовался Орлов. – Рассказывай дальше, Удалова.

– А дальше рассказывать нечего. Все запротоколировала. Ножку сдала на экспертизу, чтобы пятна идентифицировали. Если обнаружится, что на ножке этой кровь Шлюпиковой, то…

– То что?

Он снова с насмешкой смотрел ей прямо в зрачки, и Владе просто под стол хотелось забраться, чтобы не было этой пытки.

Ну и характер, в самом деле! Ухмыляется, будто давно догадался, что в том подъезде произошло тем утром. И что произошло потом.

– А то, что Гаврилову нужно брать под стражу, – насупившись, выпалила Удалова.

– Бери, я не против, – неожиданно согласился Орлов и тут же поспешил все отравить. – Только это тебе ничего не даст, поверь мне. Никакого отношения она к этому убийству не имеет. Кто-то слышал о ее угрозах в адрес Шлюпиковой, решил этим воспользоваться. Убил Шлюпикову очень витиевато. Сначала съездил ей по головушке, как если бы это могла сделать озлобившаяся женщина. А потом лошадиную дозу страшного препарата ей вкатил, который очень трудно определить.