Юнармия - Григорий Мирошниченко

А над Кубанью рвалась шрапнель и дождем сыпалась в воду.

И вдруг у самых орудий упал снаряд. Кто был по­ближе, кинулся к перилам, а кто и в самую Кубань прыг­нул. Другие, как подкошенные, попадали на землю – пря­мо под колеса повозок.

Снаряд так и не взорвался, а пропал из-за него не один человек. На ту сторону Кубани никто не переплыл.

Все новые и новые подводы, двуколки и фаэтоны подъезжали к мосту.

– Гляди! – крикнул мне Васька.

В лаковой коляске сидели двое мужчин. Один из них был рябой и горбоносый атаман, а другой – станичный му­комол, Иван Матвеевич Дериземля. За коляской тянулись тачанки, а за тачанками – опять артиллерия.

– Эх, нельзя этих гадов живьем отпустить, – сказал Андрей, поднимаясь на стременах. – Красные, видно, уже станцию берут. Слышите, какая там трескотня? Надо бы задержать.

– А как задержишь? – спросил Иван Васильевич.

– Так, – сказал Андрей и выстрелил в атамана. Он так и плюхнулся с коляски на мостовую. – Через Кубань переправимся и в лоб ударим. За мной!

Андрей стегнул своего коня и погнал его берегом к пе­рекату. Мы поскакали за Андреем. Берег у переката кру­той, каменистый. Кони так и царапали камни копытами, спускаясь к реке. Но вот уже конь Андрея широко расплес­кивает ногами воду. Мы тоже не отстаем. Лошади дохо­дят до глубокого места и, отдуваясь, пускаются вплавь. И вот наконец берег – низкий, пологий, с молодым кустар­ником. Мы пробираемся сквозь кусты и скачем к мосту.

– Заряжай! – кричит Андрей.

До моста еще далеко, но мы слышим какие-то выстре­лы, и отдельные, и пачками. Стреляют с этой стороны мо­ста – в лоб кадетам. Кто-то, видно, переправился через Кубань раньше нас.

Подъезжаем поближе – чуть не у самого моста лежит цепь.

– Да ты смотри, они в шлемах – в буденовках. Крас­ноармейцы это! – кричит Гаврик, обогнав нас.

Да, это красноармейцы. Они лежат на земле, прижимая винтовки, а у пригорка в лесу фыркают их лошади.

– Вы куда? Кто такие? – крикнул нам с земли крас­ноармеец, крайний в цепи.

– Свои, большевики! – ответил Андрей, осаживая коня.

– Ну, ложись, если так, – сказал красноармеец.

Мы спешились, легли рядом с красноармейцами. У них были длинные винтовки, а у нас коротенькие обрезы.

С правого фланга раздалась команда:

– Пли!

Мы вместе со всеми ударили по мосту. Раз, другой, тре­тий… Сначала с моста отвечали беспорядочными выстрелами, а потом пальба утихла, и вдруг вся ярмарка, запру­дившая мост, повернула назад, к поселку.

Что тут сотворилось! Одна подвода на другую наскаки­вает, верховые чуть не по головам пробираются, артилле­ристы обрубают постромки, бросают свои орудия – и кто куда…

Так захватил в этот день красный кавалерийский эска­дрон восемь кадетских орудий, десятка два пулеметов, од­ного генерала, трех полковников и поезд с беженцами.

На вокзале и на станичном правлении подняли красные флаги.

В тот же день к вечеру мы встретили Саббутина.

Было это на митинге у депо. Народу собралось тысяч пять-шесть – и поселковые, и красноармейцы, и станич­ники.

Ораторы говорили с вагонной платформы перед самыми окнами мастерских.

Все речи кончались одним:

– Добьем эксплуататоров, душителей рабочего клас­са! Да здравствует советская власть! Да здравствует Ле­нин!

Отряд наш появился на митинге в полном составе, с обрезами в руках. Жалко только, что в дальних рядах нам пришлось стоять. Мне, Сеньке и Андрею еще было видно, кто говорит. А вот Васька все подымался на цыпочки и жаловался, что ничего не видит.

– Кто это говорит? – спросил он, когда на платформу взобрался новый оратор.

– Не знаю, какой-то командир или комиссар в кожан­ке, – сказал Гаврик.

– Да это Саббутин! – крикнул Васька. – Я по голосу слышу, что это Саббутин.

Да, это был наш старый знакомый, командир батареи Саббутин. Он так постарел и оброс такой окладистой бо­родой, что мы едва узнали его.

– А кто там председатель? – спросил Васька.

– Илья Федорович.

Васька довольно улыбнулся, будто не отца его выбра­ли председателем, а его самого. А когда митинг подходил к концу, Васька протиснулся вперед. Ему непременно хоте­лось поговорить с Саббутиным.

Саббутин сидел на платформе рядом с Порфирием и курил.

– А, Васька! – улыбнувшись сказал Порфирий. – Ну как? Не убили тебя? Ну, подсаживайся к нам.

Порфирий протянул Ваське руку и втащил его на плат­форму.

– Это партизан из Юнармии, – сказал он Саббутину, – первый в нашем отряде.

Но Саббутин и сам узнал Ваську:

– Ну и вырос же ты, Вася, за это время! Совсем шари­ком был, а теперь вот как вытянулся.

– А почему, – спросил его Васька, – вы мне тогда пок­лона не прислали, товарищ Саббутин?

– Когда тогда?

– С фронта, когда Семен Воронок у вас был.

– Ну, милый мой, – сказал Саббутин, – всех не упом­нишь. На фронте много дела было, не до поклонов.

То, что рассказано в этой повести, не выдумка.

Конечно, всех мелочей не вспомнишь, кое-что невольно и присочинишь.

Но участники отряда, герои повести – настоящие, а не выдуманные люди, только в повести у них фамилии другие.

Многие из них живы до сих пор и довольно еще моло­ды. Самые старшие из нашего отряда – Андрей и Семен – теперь инженеры и работают на железной дороге. Недаром сыновья деповских. С самым младшим – Васькой – я не­давно встретился на станции Минеральные Воды. Я ехал на курорт. Прохожу по платформе мимо паровоза, ви­жу – из окна высунулся машинист, чистым воздухом ды­шит, пот с лица вытирает. Я его сразу узнал – ведь сколь­ко лет провели рядом.

Не только в отряде были мы с ним вместе, но и в Крас­ной Армии, в которую вступили сразу же после прихода большевиков (Ваське тогда только тринадцатый год шел).

Вместе побывали мы и в Баку, и в Ленкорани, и в Ма­хачкале, и в Хачмасе, и в Дербенте, и на границе Ирана. Воевали с азербайджанскими беками, с англичанами-ин­тервентами и просто с бандитами. Как же было не узнать старого товарища!

А Гаврика, лучшего нашего стрелка, под Перекопом убили врангелевцы.

Героем он был у нас в отряде, героем и умер.

В те годы, о которых говорится в этой повести, я и все мои товарищи по отряду мало учились. Не до ученья было. Мы учились в боях защищать правое дело рабочих и кре­стьян – бессмертное дело великого Ленина! Зато теперь перед всеми нами открылась широкая дорога.

Каждый нашел свое призвание и свое место в жизни.

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА

Автор повести «Юнармия» Григорий Ильич Мирошни­ченко родился в 1904 году на Дону в семье рабочего-же­лезнодорожника. Десяти лет он уже работает уборщиком вокзала в Пятигорске. В годы гражданской войны шестна­дцатилетний Григорий Мирошниченко – командир моло­дежного кавалерийского полка, участвует в боях с банда­ми белых генералов Шкуро и Покровского на Северном Кавказе. Вместе с Красной Армией он прошел путь от Ку­бани до границ Ирана.

«Юнармия» – это автобиографическая повесть, она правдиво и увлекательно рассказывает о том, как в годы гражданской войны рабочая молодежь боролась за власть Советов, о том, как в дни белогвардейского террора на Кубани подростки, сыновья рабочих-железнодорожни­ков, – Андрей и Сенька, Гришка и Васька, Гаврик и Саш­ка – под руководством коммунистов – красноармейца Порфирия и командира батареи – Саббутина организова­ли партизанский отряд.

Автор повести с группой товарищей был задержан бе­логвардейцами и приговорен к расстрелу. Только смелость и находчивость спасли их от смерти. И когда Красная Ар­мия освободила станцию, ребята ушли на фронт, защищать завоевания Октября. Григорий Мирошниченко участвует в боях за Грозный, Баладжары, Баку, Астара, Ленкорань.

После гражданской войны Григорий Мирошниченко работает слесарем в депо на станции Невинномысская. Здесь в 1922 году он вступает в комсомол, а затем и в партию. Здесь же, в депо, он создает комсомольскую орга­низацию, участвует в частях особого назначения по борьбе с бандитизмом.

Знакомство с Алексеем Максимовичем Горьким реши­ло судьбу Григория Ильича Мирошниченко. В 1928 году он приезжает в Ленинград и твердо встает на путь литерато­ра. Все эти годы Григорий Ильич учится. Он заканчивает комвуз, в 1935 году – Военно-политическую академию име­ни В. И. Ленина. В эти же годы Мирошниченко работает с Алексеем Максимовичем Горьким над созданием серии книг по истории фабрик и заводов, редактирует журнал «Литературный современник», в котором были опубликова­ны литературно-художественные сценарии А. Каплера «Ле­нин в Октябре» и «Ленин в 1918 году».

Первые книги Григория Мирошниченко выходят в на­чале тридцатых годов: «Винтовки», «Крутые берега», «Юнармия», получившая высокую оценку Алексея Макси­мовича Горького и французского писателя Ромена Роллана.

Вслед за первыми книгами последовали повести: «Мат­рос Назукин» – об Иване Назукине, работавшем по зада­ниям В. И. Ленина и расстрелянном врагами в Феодосии в 1920 году, «Именем революции» – о герое гражданской войны Наталье Шебуровой и «Танкист Дудко» – о Герое Советского Союза танкисте Федоре Дудко.