БЫТЬ - Зор Алеф

Однако, даже не обладая особой мудростью или медитативным взглядом, можно обнаружить, что люди, склонные искать причины своих неприятностей во внешних событиях и в поведении других, являются потенциальными невротиками: они всегда недовольны, считают, что с ними обошлись несправедливо, у них нет времени на духовную практику и на чтение «отвлеченных книг», потому… что это время тратится ими на болтовню, созерцание телеэкрана, хождение по магазинам или на что-нибудь еще менее гармоничное.

Каждый имеет право жить так.

Каждый, кто хочет жить так, чувствует себя глубоко несчастным.

Встречаются люди, декларирующие: «Я доволен своей жизнью, у меня умные друзья, высокая зарплата и милая теща…». Тогда отчего ты кричишь, объедаешься, напиваешься и посещаешь порнографические сайты в Интернете? Почему тебе снятся кошмары, почему ты унижаешь жену, боишься начальника и презираешь негров? Это – твое представление о счастье? Тогда, действительно, тебе нечего больше желать, ибо это и есть твоя «реальная жизнь».

Но если в кульминационные моменты жизненных бурь или, наоборот, в минуты особенной тишины к тебе приходила мысль, что все, сделанное тобой является семенем, которое когда-нибудь, как-нибудь и где-нибудь обязательно прорастет, и что ТЫ ЕСТЬ не только «куча кожи, костей, жира и нечистот» – ты никогда больше не сможешь убедить свое сердце принять иллюзию покоя и иллюзию счастья и перестать задавать тебе один и тот же вопрос: «Кто я? и что есть Истина?».

Истина в следующем: ТЫ ЕСТЬ ОБРАЗ, ПОДОБИЕ И ЦЕЛЬ БОГА.

ГЛАВА VIII. САТАНИЗМ ВО ИМЯ БОГА

…Пламя подбиралось все ближе и ближе к закованному в кандалы старику. Его глаза слезились от дыма, а губы беззвучно шептали:

– Господи, в час испытания и мук предаю себя воле Твоей. В бездны Духа приемли имя мое.

Филипп Красивый, король Франции, до боли в запястьях сжал подлокотники богато украшенного резьбой кресла, на губах его застыла напряженная хищная улыбка. За мучениями этого старика он видел орден Тампля – лишенный могущества, уничтоженный и поверженный к ногам христианнейшего из монархов. Сундуки ордена, полные слитков и монет, грезились ему в стонах поднятых на дыбу рыцарей. Адепты знания! Его и без того уродливое лицо скривилось. Папа обещал поддержку – еретики, отступники и слуги Бафомета[98] должны быть истреблены и стерты с лица земли, по которой ступал Спаситель. Подавив желание рассмеяться, Филипп с любопытством стал наблюдать за зрелищем.

Огонь бешено пожирал солому. Одежда застывшего в молитве тамплиера начала тлеть, волосы корчились.

Внезапно его сгорбленная фигура распрямилась, исполненная пугающей силы. Откинув со лба прядь длинных седых волос, старик поднял закованные в кандалы руки. Его взгляд вонзился в короля. В застывшей, сгустившей от напряжения тишине – над гулом разгорающегося пламени и над притихшей толпой – ясно прозвучали слова Жака Дэ Молэ, последнего из тамплиеров:

– Проклятье! Вечное Проклятье! Призываю меч Всемогущего Бога и кару небес на твою голову, безумец! Творя плоть разрушится за сорок дней, также, как умерла твоя душа. Призываю гнев Божий и на тебя, священник-отступник, инквизитор и слуга дьявола, Климент Пятый! Ты не переживешь короля Франции. Проклятье! Плач матерей и вдов, стон сожженных и распятых падет на вас! Вечное Проклятье!

С поднятыми кулаками, тяжело звеня цепью, объятый ослепительным светом и силой, он вскинул лицо навстречу огню.

Вера и пепел

Так на костре инквизиции умирал гроссмейстер ордена тамплиеров Жак Де Молэ. Его проклятье исполнилось: спустя сорок дней Филипп Красивый и папа римский Климент Пятый умерли мучительной смертью – один был убит, другой – изъеден внезапной болезнью. Шел горестный XIV век. Земля не остывала от костров. Ветер разносил пепел сожженных. Церковь, взывая к Богу, поклонилась Сатане.

Огромный институт католической церкви, основанный мученически умершим апостолом Петром, не выдержал искушения властью. Метафизика, всякое рассуждение о Божественной сущности, оккультизм или даже внешнее уклонение от догматов – все каралось смертью. Около девяти миллионов людей были сожжены заживо за время существования святой Инквизиции. Никогда еще сатана не собирал столь обильной жатвы.

Заслуживает внимания сочинение средневековых авторов, монахов-доминиканцев и богословов Я. Шпренгера и Г. Инститориса «Молот Ведьм». Познакомимся с судебно-процессуальными методами «святой» инквизиции:

«Спрашивается, может ли судья обещать жизнь человеку, о котором ходит дурная молва и который имеет против себя как показания свидетелей, так и улики, но который еще не сознался в своих злодеяниях? Мнения ученых здесь различны. Одни думают, что подобная ведьма может быть оставлена в живых и приговорена к пожизненному заключению на хлебе и на воде, если только она выдаст других ведьм и снимет наведенную порчу. Но только не надо сообщать ей, что она будет содержаться в тюрьме. Ее надо лишь уверить, что жизнь будет ей сохранена и что на нее будет наложено некое наказание. Другие ученые полагают, что это обещание надо выполнять лишь некоторое время, а потом ведьму все же следует сжечь».

Люди, написавшие это произведение, носили почетное звание «профессоров богословия» и называли себя «слугами Господа». Разбив латинское dominicanes (доминиканцы) на два слова (Domini canes), народ окрестил инквизиторов «псами Господними».

Недаром немецкий ученый-гностик тринадцатого века, Альберт Больштедский, вступивший в орден св. Доминика, чтобы не попасть на костер за занятия оккультизмом, страстно воззвал к ученикам в одном из оставшихся после него трактатов:

«…прошу тебя и заклинаю именем Творца всего сущего утаить эту книгу от невежд. Тебе открою тайну, но от прочих я утаю эту тайну тайн, ибо наше благородное искусство может стать предметом и источником зависти. Глупцы глядят заискивающе и вместе с тем надменно на наше Великое Делание, потому что им самим оно недоступно».

О религиозной нетерпимости

В конце 20-го века руководство католической церкви, возглавляемое Йоном Павлом II, объявило о «покаянии Церкви» в преступлениях, совершенных Инквизицией в средние века.

Увы, слишком часто идеи принесенные на эту землю благородными умами, подвергаются искажениям со стороны тех, кто принимает на себя ответственность за их воплощение и развитие. Когда же воплощение этих идей осуществляется людьми, выращенными догматизированной и окостеневшей за века системой – за возникающими искажениями может затеряться первоначальный смысл. Так, католическая церковь до сих пор почитает святыми всех римских пап, санкционировавших действия инквизиции. Всеведущий Ватикан не предусмотрел процедуры по «отчислению от лика святых».

На протяжении веков и тысячелетий мы становимся свидетелями того, как в недрах институонализированных религий, призванных их основателями – Посвященными и Учителями – просвещать, жертвовать и нести мир – зреют агрессия и нетерпимость к «иноверцам».

Как могло произойти так, что стены Дома Божия периодически становятся пристанищем дьявола?

И с какой улыбкой – горькой или гневной – посмотрел бы сегодня Иисус, идущий этой землей, на торговлю сигаретами и алкоголем, на алчность и агрессивную нетерпимость, процветающие за стенами церковных учреждений? Думаю, он сказал бы что-то в духе евангельской фразы, пронесенной через века учениками: «Дом мой есть дом молитвы, а вы сделали его вертепом разбойников».

Хищники, одевающиеся людьми, и люди, меленно превращающиеся в хищников – с мечами в руках, весело горланя религиозные песни, грызясь между собой и уничтожая на своем пути все живое – по благословению Церкви и Папы – несколько раз поднимались отвоевывать «гроб Господень», и многие из них искренне верили, что убивая, совершают богоугодное дело.

Нашему взгляду открывается обнаженная и суровая правда: Человек всегда искал высшее оправдание своим злодениям.

Предавая ближнего и злословя за его спиной, мы ищем душевного покоя и оправдываем себя тем, что ближний плох и порочен.

Отстаивая свои религиозные или жизненные убеждения от всего, что страшит их поколебать, опрокинуть или даже просто изменить, мы занимаем оборонительную позицию, придумываем обвинения в ереси, клевещем и создаем призраки врагов, тщательно ограждая свой маленький мирок от вторжения всего непонятного и незнакомого. Так рождается религиозная нетерпимость, корни которой – страх потерять комфортную оболочку «богоизбранности». Как сказал один высокопоставленный православный чиновник: «Даже католики для меня – еретики».