Напиток мексиканских богов - Елена Логунова

– А и правда, надо бы на это посмотреть! – встрепенулась Тяпа. – Горбольница – это сила. Авось очухается герр Пауль, а тут и мы с утюгом!

– Где эта третья горбольница? Как туда добраться? – спросила я хорошо информированного белоруса.

– Хотите поехать в больницу? Вот здорово! – обрадовался компанейский партизанский парень. – Я вас провожу, мне тоже нужно одного товарища проведать.

– Тоже в травме? – спросила я сугубо из вежливости.

– Нет, в легочном, – ответил белорус и заметно погрустнел.

– Не иначе его партизанский товарищ лежал в засаде на снегу! – сочувственно прошептала добросердечная Нюня.

Мы помнили, что климат в беловежских лесах отнюдь не субтропический.

– Нам сюда, так будет короче, – сказал здоровый партизан, увлекая нас на кривую тропинку.

Она огибала руины, в которые стараниями моего беловежского компаньона превратилось вражеское укрепление. Мы как раз проходили мимо образовавшегося завала, когда из-под него послышался слабый стон.

– Еще один раненый!

Мой боевой товарищ без раздумий свернул с тропинки и принялся растаскивать завал. Я стала ему помогать, и вместе мы быстро раскопали здоровенного, как медведь, мужика.

Медведь был натурально бурый, сплошь испачканный коричнево-рыжим лесным глиноземом и раздавленной листвой. Он еще не пробудился от зимней спячки и вяло ворочался, басовито мыча, но я легко представила, каким опасным и страшным зверем он станет, когда проснется. Я уже наблюдала этого типа в гневе – это был незабываемый Кинг-Конг из «Перламутрового»!

– А он-то что тут делает?! – нехорошо изумилась Тяпа.

– Лежит, валяется, – боязливо пробормотала Нюня. – Ну и пусть себе лежит, а нам надо делать ноги.

Это была хорошая и, главное, своевременная мысль.

– Вы тут с ним побудьте, а я медиков догоню, скажу, чтобы еще одного пострадавшего посмотрели! – быстро сказала я дружественному белорусу и, не дожидаясь ответа, побежала в лес.

Третью горбольницу я как-нибудь найду и без провожатого, а от Кинг-Конга надо уходить, пока он не очнулся.

Да не осудят меня последователи Махатмы Ганди и матери Терезы, но никаких медиков к раненому врагу я не позвала. Я ланью промчалась через лес, выскочила на шоссе в том самом месте, где с него сошла, и очень удачно поймала такси. Водитель как раз высадил пассажира на другой стороне, нагло развернул машину на дороге, и тут же ему призывно засемафорила я!

– С войнушки? – хмыкнув при виде моей одежды, еще недавно чистой и монохромной, а теперь окрашенной в теплые земляные тона армейского камуфляжа, спросил таксист. – Ну и как – «наши» победили?

– Пока да, – ответила я, как сама понимала.

Внутренние голоса дружно подсказывали мне, что это еще не последний бой.

– Куда едем с фронта? – водила снова хохотнул. – До дому, до хаты?

– До третьей городской больницы!

– В медсанбат, значит, – назойливый весельчак заржал и включил погромче радио, а сам наконец заткнулся.

Я закрыла глаза и погрузилась в раздумья, которым не было конца.

Под уголовно-лирические напевы «Радио Шансон» ни о чем другом, кроме разбойного Кинг-Конга, мне не думалось.

– Одно из двух! – сосредоточенно помолчав, сказала Тяпа. – Либо этот зверовидный тип заодно с эсэсовцем Пашей, либо у него в этом деле какой-то свой интерес. И он не обязательно связан с Райкой.

– Он хотел знать, на кого Таня работает, – припомнила Нюня.

На этот вопрос я могла бы ответить честно и без затруднений: в данный момент – ни на кого, я в отпуске, а вообще – на краевую администрацию. Только мне почему-то казалось, что этот прямой ответ приставучего Кинг-Конга не удовлетворит.

– Ладно, девочки, давайте решать задачки в приоритетном порядке, – предложила Тяпа. – Сейчас мы едем в больницу, находим там Павла и, если медики его уже оживили, задаем несколько вопросов.

Программа была простая и ясная, но реализовать ее не удалось – хваленые специалисты отделения травматологии еще не успели применить к герру офицеру чудеса своего врачебного искусства. Такси мне попалось быстрое, так что я приехала в больницу лишь на несколько минут позже, чем «Скорая» с Павлом на борту. Зато мне не пришлось долго искать нужного пациента в многопрофильном учреждении здравоохранения – его как раз оформляли на госпитализацию.

Я застала этот процесс на самой ранней стадии. Просочилась в длинный коридор вслед за каталкой, на которую Павла перегрузили со «Скорой», и дошла до приемного отделения, прячась за широкой спиной санитара.

На приеме дежурили толстая докторша, с трудом поместившаяся в белый халат, похожий на парашют, и очкастая пигалица-медсестра, растопырившая острые локти вокруг журнала с записями. Санитар или врач неотложки ждал, пока ему дадут какую-то бумажку.

– Вот что значит немцы – культурная нация! – одобрительно гудела докторша, нависая над каталкой с больным, как аэростат. – И паспорт, и медицинский полис – все при себе, в лучшем виде, в нагрудном кармашке!

– Ага, а вот ребята из второй бригады звонили, не знают, что с другим травмированным делать, – поддакнул санитар или врач. – У мужика на теле множественные травмы – и никаких документов! На войну он пошел, растяпа…

– Надо брать пример с цивилизованной Европы, – назидательно сказала докторша. – Вот у нас какой мальчик хороший, просто образцовый пациент, все документы в наличии. Пиши, Зин: Павел Петрович Оль… Оль-ден-бург-ский, во как!

– Девки!!! – обо всем забыв, восторженно взвизгнула Нюня. – Так он же и вправду принц!

– Сейчас, Вера Дмитриевна, одну секунду, – медсестра отдала полномочному представителю «Скорой» бумажку и приготовилась писать под диктовку.

Парень с бумажкой вышел и оставил меня без прикрытия, а я не успела отпрыгнуть подальше в коридор, медсестра меня заметила и так округлила свои голубенькие глазки, что они вышли из берегов очочной оправы. Между прочим, это очень скрасило ее постную физиономию.

– Что такое, Зин? – Заметив в наружности своей неказистой медсестрички неожиданную перемену к лучшему, докторша обернулась к двери, увидела за ней меня и повторила на два тона громче: – Что такое?! Вы куда в таком виде, девушка?!

– Больная, что ли? – пискнула из-за спины обширной Веры Дмитриевны пигалица Зина.

Не знаю, что она имела в виду. Чтобы не злить Тяпу, способную на неадекватные поступки, я предпочла думать, что речь идет о моем физическом здоровье, и с достоинством сказала:

– Не больная, а пострадавшая! Тоже с поля брани, между прочим. Партизанский отряд имени генералиссимуса Голипольского! Международное лесное братство!

– В очередь, – окинув меня неласковым взором, буркнула докторша и захлопнула дверь, едва не прищемив мне нос.

– Конечно, принцем заниматься не в пример интереснее, чем простой партизанкой! – обиженно пробормотала Нюня.

– Конечно, принцем мы бы и сами занялись в первую очередь, – подтвердила Тяпа.

Я отступила в коридор, села на клеенчатую банкетку и стала ждать своей очереди. Кстати, даже и неплохо будет, если докторша посмотрит и обработает мои царапины и ссадины.

Ждать пришлось недолго. Минут через пять дверь распахнулась, и аэростат в белом халате прогудел:

– Следующий!

Я вошла и со скромной гордостью предъявила боевые ранения. Они не вызвали у докторши ни большого интереса, ни великого участия. Мои царапины и ссадины деловито промыли, бестрепетно намазали раствором бриллиантовой зелени, и на этом все лечение закончилось. Меня еще обозвали неженкой – за то, что я вертела головой, уводя ссадину на щеке от соприкосновения с шомполом, пропитанным зеленкой. Я молча проглотила обиду и не стала объяснять, что крутила головой исключительно в попытке увидеть предыдущего пациента. Ни Пауля, ни каталки, на которой он прибыл, в кабинете не было. Очевидно, его вывезли через другую дверь и отправили в отделение.

– Хорошо бы узнать, в какое именно! – подсказала Тяпа.

– А как Паша? – спросила я докторшу, изображая крайнюю степень участия. – Он очень сильно ранен?

– Вы с ним знакомы? – в голосе пигалицы-медсестры прозвучали нотки ревности: «Смотрите-ка, замухрышка еще поплоше меня, а тоже западает на принцев!»

– Кто же не знает Ольденбургских, – ответила я уклончиво и не без высокомерия – ясно же было, что как раз присутствующим никакие Ольденбургские не ведомы вовсе.

А вот я знала одного принца Ольденбургского – Александра Петровича! Не лично, конечно, а по рассказам дедушки, который, впрочем, тоже не водил непосредственного знакомства с этой августейшей особой.

Как народный депутат, представляющий в Госдуме интересы самого южного региона страны, мой дедуля сильно озабочен судьбой отечественных причерноморских курортов. Волнует его, главным образом, настоящее и будущее южнороссийских здравниц, однако с присущей настоящему математику дотошностью (дедуля бывший преподаватель) наш депутат ищет и корни нынешних проблем, и истоки будущих побед в славном прошлом. А найдя что-нибудь интересное, он по неистребимой учительской привычке делится информацией с окружающими, да так настойчиво, что и захочешь не услышать, а не получится.