Напиток мексиканских богов - Елена Логунова

Зато получившегося комка пластичной резиновой массы как раз хватило, чтобы герметично закупорить в соседской двери щель для ключа-карты.

– Герру офицеру придется изрядно повозиться, чтобы открыть свою дверь! – загодя позлорадствовала Тяпа. – Нюнька, береги ушки: штандартенфюрер будет шпрехать матом!

– А если у него спокойный, нордический характер? – усомнилась Нюня.

На случай, если легендарное тевтонское хладнокровие не позволит соседу ругаться так громко, как это сделали бы на его месте мы с Тяпой, я притащила в прихожую пуфик и устроилась поближе к двери.

Сидеть просто так, ничего не делая, было скучно. Я взяла телефон и прилагающуюся к нему распечатку номеров, которые, по версии администрации отеля, могли понадобиться постояльцу в первую очередь. Морга среди них не было, и я узнала его телефончик через справочную. Побеседовав с поразительно жизнерадостным служителем морга, я выяснила, что покойница с приметами моей подруги Раисы у них только одна – та самая, которую извлекли из бассейна аквапарка. Поскольку ранее я уже твердо решила считать эту несчастную утопленницу совершенно посторонней мне гражданкой, я дополнительно приободрилась и последовательно обзвонила городские больницы. Их было всего три, и ни одна не числила среди своих пациентов Раису Марковну Лебзон. Однако в третьей по счету больнице нервозный женский голос не просто ответил мне: «Такой нет», а выдал развернутую фразу:

– Сказано же – нет у нас такой!

– Кому сказано? – моментально насторожилась я.

– Девушка, откуда я знаю, кто звонил! Мужа своего спросите, или брата, или свата…

Стало ясно, что с вопросом про Райку меня опередил какой-то мужчина. Узнать подробности мне не удалось, потому что сердитая больничная дежурная бросила трубку. Однако работу мысли случайно установленный факт породил нешуточную.

– Итак, что нам известно? – Тяпа взялась систематизировать информацию. – Невидимка спрашивал Золотую рыбку – это раз. Какой-то мужик ищет Райку по больницам – это два. Райка – красивая брюнетка с силиконовым бюстом – это три. Какая-то красивая брюнетка с силиконовым бюстом утонула в бассейне – это четыре. Незадолго до смерти погибшая брюнетка была в соседнем номере и потеряла там браслет. В соседнем номере живет оригинал, наряжающийся эсэсовцем. С эсэсовцем ночью видели Райку, одетую Золотой рыбкой. И той же ночью Райка пропала, а другая брюнетка погибла… Ну, какие есть соображения?

– У меня их два! – вечная отличница Нюнечка выскочила вперед. – Первое: не исключено, что невидимка и мужик, звонивший в больницу, это одно и то же лицо.

– Одна вражья морда, – поправила злопамятная Тяпа.

– Пусть будет морда, это не суть важно, – согласилась Нюня. – Второе: есть ощущение, что вражья сила или силы перепутали брюнеток. Из чего следует, что в дурную историю могла вляпаться брюнетка с кораллами, а под раздачу вместе с ней безвинно попала наша Раиса!

– В таком случае, чтобы распутать этот клубочек, нужно сначала разобраться с погибшей брюнеткой, – решила я. – А вот Раису разыскивать надо очень аккуратно – чтобы не навести на след подозрительного мужика и Невидимку. Не думаю, что они ищут ее с благими намерениями. От Невидимки точно ничего хорошего ждать не приходится. Да и мужик, который звонил в больницу, вряд ли имел своей целью адресное оказание гуманитарной помощи.

– Это значит, что искать Раису с собаками и громким ауканьем не стоит? – вздохнула Нюня. – Очень жаль! Трое суток уже прошло, милиция как раз приняла бы заявление… Вот тут и телефончик местного отделения, кстати, указан.

– Кстати, о телефончиках!

Я вдруг сообразила, что не прибрала к рукам такую перспективную ниточку, как телефонная связь. Мобильник, который Райка не взяла с собой в казино, потому что на ее золотом платье не было никаких карманов, так и остался в ее розовой сумке, а сумка – вот она, на тумбочке лежит, как поросенок на блюде! Так не посмотреть ли мне, кто звонил Раисе или кому она звонила незадолго до своего исчезновения?

Желание проверить входящие и исходящие звонки подружки в сложившейся ситуации нельзя было считать неприличным и бестактным, с этим даже моралистка Нюня согласилась без оговорок. Я безжалостно выпотрошила сумчатого поросенка, раскопала в куче мелкого дамского барахла сотовый телефон и с огорчением обнаружила, что аппарат разряжен насмерть. К счастью, эту беду при наличии зарядного устройства поправить было легко. Я состыковала мертвый мобильник с электрической кормушкой и с нетерпением стала ждать его воскрешения.

И едва не упустила эсэсовца!

– Дум! – донеслось из коридора. – Дум, дум!

Содрогания соседской двери отдавались в стену.

У меня задрожало зеркало в прихожей, а вешалка затрясла рогами, как сердитый олень.

– О, майн гот, только не сейчас! – взмолился мужской голос.

Мимо моей двери торопливо протопали подкованные сапоги.

– Не упусти его! – пришпорила меня Тяпа.

Я с сожалением посмотрела на Райкин обморочный мобильник и отказалась от мысли бросить его в свою сумочку.

– Живее, живее! – торопили меня Тяпа и Нюня.

Я вбила ноги в кроссовки, машинально посмотрелась в зеркало, увидела там нечто красно-бело-синее, как государственный флаг, и с трудом удержалась от салюта.

– Со-юз не-руши-мый! – басовито напела Нюня подходящую патриотическую строчку.

– Раисы и Тани! – Тяпа живенько обновила текст незабываемого гимна.

И со словами:

– Сплотила навеки великая Русь! – я вышла из номера, захлопнула дверь и заторопилась вслед за мужской фигурой в форме немецко-фашистского захватчика.

Эсэсовец сел в такси, и я сделала то же самое, предупредив водителя, чтобы он держался на некотором расстоянии от преследуемой машины, но ни в коем случае не упустил ее. Судя по выражению лица таксиста, он не прочь был разузнать о моих планах побольше, но я не собиралась трепаться, поэтому пресекла неуместное любопытство небольшим, но эффектным представлением. Сначала я поднесла к губам запястье и, сосредоточенно глядя на капот предыдущего такси, с напором проговорила в циферблат наручных часов:

– Первый, Первый, я – Второй! Вижу цель!

Потом приложила часики к уху, послушала бодрое тиканье, кивнула, произнесла в циферблат:

– Вас поняла. Свидетелей убирать? – и вновь прилепила часы к уху, косясь на водителя.

Он тут же сделал мину, которой было самое место на картинке в сборнике русских пословиц рядом с выражением «Моя хата с краю, ничего не знаю!». Последующие двадцать минут нашей поездки в салоне автомобиля царило молчание – нерушимое, как союз свободных республик.

За это время мы выехали за город. Справа по борту виднелось море, до половины загороженное сплошной разновысокой стеной объектов курортно-туристического назначения. Слева потянулся неухоженный субтропический лес. Эсэсовец остановил машину напротив вывески мини-гостиницы с заманчивым названием «Мечта», но в калитку с зазывной табличкой «Есть свободные места с элементами комфорта!» не вошел, а пересек шоссе и двинулся в лес. Я расплатилась со своим приятно неразговорчивым водителем и тоже вышла из машины, напоследок подбодрив таксиста словами:

– Родина вас не забудет!

Судя по скорости, с какой покинутый мною автомобиль совершил разворот прямо посреди трассы и умчался назад в город, водитель предпочел бы не вечную память, а полное забвение своего маленького подвига во имя нашей с ним общей родины.

Тем временем иноземный враг, безжалостно попирая сапогами сухие рыжие заросли прошлогодних сорняков, внедрился в лес. Разумеется, я пошла за ним, неукоснительно соблюдая приемы конспирации и маскировки на местности, известные по детективным книжкам и шпионским фильмам. Объект ничего не заподозрил и ни разу не оглянулся. Этот успех дался мне с немалым количеством свежих царапин, которые обогатили и без того яркую расцветку моих рук и ног причудливыми алыми линиями. Еще я рассадила щеку о шершавую кору пицундской сосны, к стволу которой в конспиративном порыве прильнула слишком страстно.

Следуя тернистым путем сквозь ежевику и спотыкаясь о коварно затаившиеся в прелой листве коряги, я прошла через лес и оказалась на краю большущей поляны. Ее центральная часть была вспучена курганом, на вершине которого виднелись какие-то сооружения, в архитектурном смысле совершенно бездарные. А прямо передо мной протянулся довольно глубокий окоп, и эсэсовец уже бежал по нему, пригибаясь и придерживая на голове фуражку.

Я проследила за извилистой линией окопа и увидела, что ведет он в подобие шалаша из перепутанных веток, густо присыпанных землей и бурой листвой.

– Да тут все серьезно! – неприятно удивилась Тяпа. – Ну, и кто мне говорил, что фашистский концлагерь для сексуальных пленниц – это нереально?