Ты умеешь хранить секреты? - Софи Кинселла

Коннор? Я с досадой поднимаю глаза. Так и есть, Коннор. Физиономия трагическая, взгляд потухший. Ну прямо-таки мировая скорбь! И идет он прямо ко мне.

Что ему надо?

Неужели пронюхал насчет меня и Джека?

Сердце сжимается от страха. Я нервно откидываю волосы назад. После разрыва мы впервые сталкиваемся лицом к лицу. Правда, пару раз я видела его издали, но мы не разговаривали.

— Привет, — говорит он.

— Привет, — ощущая неловкость, отвечаю я. Мы замолкаем.

И вдруг я вижу свой незаконченный список, мирно лежащий на столе. Черт!

С небрежным видом тянусь к листку, сминаю и опускаю в корзинку для бумаг.

Все сплетни о Джеке и Свене мигом увяли. Я просто кожей ощущаю на себе взгляды коллег. Все уши, как локаторы, настраиваются на наши голоса. Правда, милые сослуживцы притворяются, что заняты своими делами. Похоже, у нас разворачивается собственная мыльная опера! Я даже знаю, какая роль предназначена мне. Бессердечной стервы, которая бросила милого порядочного человека, причем без всякой на то причины.

О Боже. Беда в том, что я действительно чувствую себя виноватой. Каждый раз, встречая Коннора или думая о нем, я ощущаю ужасное стеснение в груди. Но к чему этот вид оскорбленного достоинства? Типа «ты-смертельно-меня-ранила-но-я-так-великодушен-что-прощаю-тебя».

Стоит только взглянуть на него, и голос совести затихает, вытесненный раздражением.

— Я пришел только потому, — поясняет Коннор, — что условился поработать вместе с тобой за стойкой с «Пиммз»,[31] на корпоративном Дне семьи. Это было еще до того, как мы…

Он осекается, очевидно, не в состоянии продолжать. Похоже, вот-вот зарыдает.

— Но так или иначе я смогу пройти через это. Если ты не возражаешь.

Ну уж нет! Если он вытерпит, то я тем более не откажусь. Полчаса уж как-нибудь выстою с ним рядом!

— Не возражаю.

— Прекрасно.

— Чудесно.

Очередная неловкая пауза.

— Кстати, я нашла твою голубую рубашку, — сообщаю я, пожав плечами. — Принесу как-нибудь.

— Спасибо. У меня тоже остались кое-какие твои вещи…

— Эй, — вмешивается Ник, подходя к нам со злорадным «бросим-камень-в-дерьмо-чтобы-брызги-полетели» выражением. Точно, готовит пакость! — Я вчера видел тебя кое с кем.

Я судорожно глотаю воздух. Блин!

Блинблин о'кей… о'кей… о'кей… о'кей! Но Ник смотрит не на меня. На Коннора!

С кем же, черт возьми, был Коннор?

— Это всего лишь друг, — сухо отвечает Коннор.

— Уверен? — не отстает Ник. — По мне, ты вел себя даже чересчур дружелюбно,

— Заткнись, Ник, — вымученно просит Коннор. — Слишком рано думать о… новых встречах. Не так ли, Эмма?

— Э… да. — Я несколько раз сглатываю. — Совершенно верно. Именно.

О Боже.

Все равно. Не важно. Не хватало еще беспокоиться о Конноре. Мне нужно думать о сегодняшнем свидании. И слава Богу, к концу дня я таки нашла идеальное решение. Удивительно, как раньше не сообразила? Правда, есть одна крошечная загвоздка, но я легко с ней справлюсь.

И точно: меньше получаса требуется, чтобы убедить Лиззи в том, что, если в правилах запрещается передавать ключ не члену клуба, это чистая фикция и никто ничего подобного в виду не имел. Наконец она лезет в сумочку и, встревоженно хмурясь, отдает мне ключ.

— Только не потеряй!

— Ни за что. Спасибо, Лиз, — шепчу я, обнимая ее. — Честное слово, будь я членом эксклюзивного клуба, сделала бы то же самое для тебя.

— Пароль помнишь?

— Да. Александр.

— Куда это ты? — спрашивает уже готовая к выходу Джемайма, критически меня осматривая. — Миленький топик. Где покупала?

— В «Оксфам»… то есть в «Уистлз».

Сегодня я решила, что и не буду пытаться заимствовать что-то из ее гардероба. Обойдусь своей одеждой, а если Джеку не понравится, это его проблемы.

— Кстати, хотела спросить, — начинает Джемайма, прищуриваясь. — Вы, случайно, не заходили ко мне вчера?

— Нет, — отвечает Лиззи с невинным видом. — А в чем дело? Ты что-то заметила?

Джемайма заявилась домой только в три ночи, а к этому времени все уже было на месте. Скотч и прочее. Мы проявили небывалую осторожность.

— Нет, — неохотно признает Джемайма. — Все в порядке. Но у меня такое чувство, что в комнате кто-то побывал.

— Может, ты оставила окно открытым? — спрашивает Лиззи. — Недавно я читала статью, как воры обучили обезьянок лазить в окна и таскать вещи.

— Обезьянки? — переспрашивает Джемайма.

— Именно. Говорю же, воры специально их тренируют. Джемайма переводит смущенный взгляд с Лиззи на меня.

— Не будем об этом, — поспешно говорю я, стараясь не улыбаться. — Знаешь, ты ошиблась насчет Джека. Сегодня мы снова встречаемся. И вчера все прошло прекрасно.

Совсем ни к чему упоминать о таких мелочах, как вчерашняя ссора и мой побег к автобусной остановке. Главное, что сегодня у нас второе свидание!

— Не ошибалась, — отрезает Джемайма. — Погоди, еще увидишь. Я предвижу беду и несчастья!

Я показываю язык ее удаляющейся спине и начинаю накладывать макияж. Черт, неровно легли тени!

— Который час?

— Без десяти восемь, — отвечает Лиззи. — Как вы собираетесь туда добираться?

— На такси.

Дребезжит звонок, и мы испуганно смотрим друг на друга.

— Он слишком рано! С чего бы это? — удивляется Лиззи. — Странновато как-то.

— Не может быть!

Мы бежим в гостиную, но Лиззи успевает к окну первой.

— О Боже! — шепчет она, глядя на улицу. — Это Коннор.

— Коннор? Какой кошмар! Коннор здесь?

— Держит какую-то коробку. Впустить его?

— Нет! Притворимся, что нас нет дома.

— Поздно. — Лиззи делает гримаску. — Извини, он меня уже видел.

Снова раздается звонок. Мы с беспомощным видом переглядываемся.

— Ладно, я иду вниз.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо.

Кубарем скатываюсь вниз и, задыхаясь, открываю дверь. На пороге Коннор с физиономией страдающего за веру мученика.

— Привет. Вот вещи, о которых я говорил. Подумал, вдруг тебе понадобятся.

— Ну… спасибо, — киваю я, хватая коробку. В ней болтается бутылка шампуня и лежит джемпер, которого я в жизни не видела. — Я покопаюсь в шкафу, может, найду еще что-то твое, тогда все принесу в офис, хорошо?

Ставлю коробку на лестницу и быстро поворачиваюсь, чтобы Коннор не подумал, будто я его приглашаю.

— Еще раз спасибо, что не поленился тащить все это.

— Нет проблем, — кивает Коннор с тяжелым вздохом. — Эмма… я тут подумал… может, мы воспользуемся этой встречей как возможностью поговорить? Выпьем в баре… или даже поужинаем?

— Господи! — восклицаю я жизнерадостно. — Я бы с удовольствием! Правда. Честное слово. Но, видишь ли… сейчас не самое подходящее время.

— Ты уходишь? — Его лицо вытягивается.

— Э… да. С Лиззи. — Я украдкой смотрю на часы. Без шести восемь. — Не важно, мы все равно скоро увидимся. Хотя бы на работе…

— Почему ты так взвинчена? — неожиданно спрашивает Коннор.

— Ничуть не взвинчена, — заверяю я, небрежно прислонившись к косяку.

— Что случилось? — Он с подозрением щурится. И смотрит мимо меня в вестибюль. — Что тут происходит?

— Коннор. — начинаю я, дружески кладя руку ему на плечо. — Ничего не происходит. Тебе кажется.

В этот момент сзади появляется Лиззи.

— Эмма, тебе звонят. Это срочно, — сдавленно говорит она. — Твоей маме что-то понадобилось… О, здравствуй, Коннор.

К несчастью, Лиззи самая неудачливая лгунья во всем мире.

— Вы пытаетесь избавиться от меня! — догадывается Коннор, ошеломленно покачивая головой.

— Что ты! — отрицает Лиззи и предательски краснеет. Похоже, Коннор только сейчас заметил, как я одета, потому что гневно тычет в меня пальцем:

— Погоди-ка! Погоди… не понял… ты что, идешь на свидание?

Что ответить? Если все отрицать, скорее всего завяжется нудный спор. А вот если признаться, он скорее всего оскорбится и уйдет.

— Ты прав, — говорю я. — Иду.

Он потрясенно молчит секунды три, не меньше.

— Не верю! — восклицает Коннор, покачивая головой, и, как назло, тяжело опирается на перила ограды. Без трех восемь. Дерьмо!!!

— Коннор…

— Ты утверждала, что у тебя никого нет! Клялась!

— И не было. Зато есть… теперь. И он скоро будет здесь… Коннор, ну зачем тебе все это?

Я хватаю его за руку, пытаюсь приподнять, но он весит около двенадцати стоунов.

— Коннор пожалуйста, не изводи ни себя, ни меня.

— Наверное, ты права. — Коннор наконец поднимается. — Я пойду.

Сгорбившись, он отворачивается и идет прочь, а я снова корчусь от угрызений совести и настойчивого желания поторопить его. И тут он, к моему полному ужасу, снова оборачивается.

— Так кто он?

— Ты… ты его не знаешь, — уверяю я, скрестив за спиной пальцы. — Послушай, мы с тобой как-нибудь пообедаем и обо всем поболтаем. Или поужинаем. Даю слово.