Ночные костры - Линда Кук

В тот же миг она села повыше и принялась укладывать в седельную сумку остатки хлеба и сыра. Раймон удивленно приподнял свою золотистую бровь и протянул ей бурдюк.

— Куда ты торопишься, милая жена? — спросил он. — В нашем распоряжении целый день.

Взглянув Раймону в глаза, она почему-то успокоилась, отвернулась от пугающих зарослей и, взяв из рук мужа кожаную фляжку, хлебнула темного густого вина.

Призрак Харольда де Рансона уже не держал ее мертвой хваткой. Даже если тень мертвеца бродит где-то здесь, в Кернстоу, она ей уже не страшна. Во всяком случае, сейчас, пока с ней рядом Раймон де Базен.

Глава 8

Они поехали назад краем леса, держась в тени древних дубов и ведя своих лошадей по извилистым тропкам, петлявшим меж деревьев. Вдали — там, где кончались поля, — высилась крепость Кернстоу. Ее камни сияли в ярких солнечных лучах, как грубое, потемневшее от времени серебро. Раймон нахмурился:

— Это богатое поместье. Богаче, чем я ожидал. Де Рансон здесь процветал.

— Вы его знали?

— Нет, но я слышал о нем. Много лет назад, в Нормандии, лорд де Рансон-старший присоединился к своим двоюродным братьям и восстал против короля Генриха, за что был выслан сюда. Ему было запрещено возвращаться во Францию под страхом смертной казни. Странно, что ему дали такую большую крепость. — Раймон обернулся к Алисе. — Он собирал большие дорожные пошлины с тех, кто ездил по дороге к югу отсюда?

— С морстонцев он ничего не брал. Но, говорят, иных путников заставляли платить серебром.

— А покойный де Рансон-младший?

— Не знаю.

— Он понимал толк в вине. Интересно, чем он за него платил?

— Не знаю.

Алиса опустила глаза на свои руки, впившиеся в седельную луку. Пресвятая Мария Магдалина, пусть он прекратит эти расспросы!

Серая кобыла заржала и отпрянула от зеленой тени боярышника.

— Взгляните на свои руки, — сказал Раймон. — Вы натянули поводья так, заставляете лошадь пятиться. — Он взялся за уздечку и, нагнувшись в своем седле, успокоил кобылу тихим словом. — Вот. Держите повод свободнее, чтобы лошадь могла двигать головой. Так будет безопаснее для вас обеих.

— Я знаю, — огрызнулась Алиса, — и больше не забуду об этом.

Он отпустил уздечку.

— Вы должны ездить верхом каждый день до тех пор, пока не научитесь, — сказал он, — но вам нельзя ездить одной.

— Я и не собираюсь ездить одна.

Раймон замолчал. Алиса увидела на его губах знакомую легкую улыбку — наполовину учтивую, наполовину насмешливую.

— Там впереди река, — сказал он. — Давайте отведем лошадей на водопой. — Он прищурился от яркого солнца. — Вода должна быть теплой.

— Я не умею плавать, — ответила Алиса.

— Но любите смотреть, как это делают другие.

Она соскочила с седла, прежде чем он до нее дотронулся.

— Вчера вечером меня привлек к ставням шум на берегу. Вы и ваши воины так орали, что и глухой проснулся бы. Вот я и выглянула посмотреть, кто там тонет.

Он засмеялся и повел лошадей вниз по берегу реки.

— Я вовсе не хотел будить глухого. Главное, что проснулась моя жена — этого мне было вполне достаточно.

Вчера она отвернулась бы, чтобы скрыть улыбку, сегодня же весело захохотала:

— И конечно же, вы попытаетесь проделать это снова, милорд, с еще большим шумом. И… с еще более яркими факелами.

На мгновение Раймон застыл. Когда он повернулся и увидел ее пылающее лицо, улыбка его стала шире. Удивление перешло в осторожную радость. В его взгляде появилось обещание.

И это обещание было приятно Алисе. Ей хотелось, чтобы он к ней прикоснулся. О Господи, она хотела этого высокого златовласого мужчину, который был ее мужем!

До праздничного вечера оставалось три дня — и три ночи. Наверное, это все, что у них было.

Через три дня жители Кернстоу разожгут праздничный костер. Значит, три ночи Алиса может спать в объятиях этого мужчины и притворяться счастливой, безмятежной молодой женой, которая не собирается бросить своего мужа — возможно, навсегда, — когда взовьется к небу высокий летний костер.

Он подошел к Алисе, нежно погладил ее по щеке и прошептал на ухо:

— Хорошо сказано, миледи. Но сегодня вечером нам будет светить только огонь камина в спальне. А что до шума — то это, пожалуй, я смогу устроить.

Алиса вспыхнула еще жарче, глядя в глаза мужа.

— Сегодня, — продолжал он, — мы начнем в темноте. Но когда-нибудь, миледи, когда вы будете знать мое тело так же хорошо, как свое собственное, я принесу вам столько факелов, сколько вы пожелаете, и тогда вы увидите, какими долгими и страстными могут быть наши любовные игры.

Щеки Алисы обожгло жаром тысячи огней, а по телу разлилось мучительное томление. Если этот мужчина захочет устроить их первое занятие любовью здесь, на речном берегу, при ярком свете дня, она охотно, как распутница, ляжет с ним в высокую нежно-зеленую траву. Она уже ощущала ногами мягкие, шелковистые стебли.

Раймон взглянул наверх, на каменную кладку крепостной стены, по которой ходили несколько мужчин.

— И зачем только я велел этим людям сегодня ремонтировать укрепления? — с сожалением проговорил он и уронил руки. — Боюсь, Алиса, что, дотронувшись до тебя, я овладею тобой прямо здесь, не сходя с места. А эти люди замажут свои бороды известковым раствором в каменную кладку, пока будут на нас пялиться. — Он протяжно вздохнул. — И все же…

— Милорд, — перебила его Алиса, — лошади уже спустились к водопою.

Ее муж виновато улыбнулся и тоже пошел к реке.

К Кернстоу подъезжали пять вьючных лошадей с пустыми мешками и два конных воина. Один всадник двигался какими-то странными зигзагами, держа перед собой живой рыжеволосый тюк, который извивался на седельных луках.

Алиса прикрыла рукой глаза от лучей низкого солнца.

— Вы видите? Это Уот. Наверное, он уговорил их взять его с собой. Да, конечно, Уот! Другого похожего мальчика не найти. Раймон, можно он останется здесь? Я уверена, что он будет в чем-то полезен.

Раймон вывел лошадей на вершину травянистого берега и встал рядом с женой.

— Полезен? Вы так считаете?

— Пожалуйста, милорд… Раймон пожал плечами:

— Я тоже подумал, что он будет нам полезен, поэтому и послал за ним сегодня утром, когда вы отказались перевезти сюда вашу служанку Эмму. Надеюсь, я вам угодил? Или скажете, что Уоту тоже нужно остаться в Морстоне и закончить стрижку овец вместе с вашей труженицей Эммой? Уот будет ловить овечек, а Эмма — замораживать их своим странным взглядом, чтобы стояли смирно.

Алиса представила себе Эмму в загоне для овец и расхохоталась, да так, что из зажмуренных глаз покатились слезы. Она невольно тронула улыбающиеся губы Раймона и тут же притихла, ощутив кончиками пальцев их гладкую горячую кожу.