Евреи, которых не было. Книга 2 - Андрей Буровский

Образ еврея-заговорщика — это вам не жалкий завшивленный еврей из гетто! Это дьявольски хитрый еврей, который вас только и мечтает обмануть, и к которому, чуть что, на подмогу поспешат толпы евреев из всех стран мира. Такой еврей будил уже не отвращение и не инстинкт преследования, а настоящий сильный страх. Люди любят пугаться в меру своего удовольствия и любят всяческие страшные тайны: особенно если в доме тепло, кладовая набита едой, а полиция не очень далеко. Кроме того, Дрюмон оправдывал французов как раз там, где они особенно хотели быть оправданы.

Люди не любят личной ответственности — и еврей Дрюмона освобождал от нее. Это не ты по своей вине провалился на экзаменах, потерял деньги в биржевой игре, влюбился в дрянную девку, вырастил сына идиотом. Ты не виноват! Это все сделали евреи…

Франция не занимает того места в мире, которое должна занимать, по твоему мнению? Но ведь и в этом виноваты не те, кто мало и плохо работает, кто проиграл войну Пруссии, развел бюрократию, обленился… Это все гады-жиды!

На самом деле Дрюмон оказывал медвежью услугу своим соотечественникам — уже потому, что помогал им вместо работы над собой и решения своих проблем переводить свою жизнь в плоскость внешней войны. Как бы они сами — чистое золото, а если что не так — ведь им мешают! Но чтобы понять опасность этой психологии, надо подумать; а думать хочется не всем и не всегда.

В общем, к концу XIX века антисемитская и вместе с тем социалистическая пропаганда окутала всю Францию. «К 1989 году он (антисемитизм) достигает уровня настоящего пароксизма во всей Западной Европе — Германии, Франции, Великобритании и США» [80, с. 128].

С гордостью патриота сообщаю, что Россия внесла достойный вклад в становление антисемитизма. Кое в чем она даже опередила европейцев, потому что «Книга кагала» Якова Брафмана вышла в 1875 году — раньше, чем творения Дюринга, Марра и Дрюмона.

Яков Брафман, крестившийся минский еврей, оценивается то как опасный параноик, то как крупный ученый; скорее всего, он сочетал в себе черты и того, и другого (кстати, русский поэт Серебряного века Владислав Ходасевич — его внучатый племянник).

Крестившись, Брафман оставался убежденным сторонником еврейского Просвещения-Гаскалы, хотел реформировать еврейский быт, подавал записки императору. И написал знаменитую «Книгу кагала». Опираясь на документы минского кагала конца XVIII — начала XIX века, Брафман показал, как бесправен рядовой член еврейской общины, до какой степени кагал распоряжается его судьбой.

И сделал еще два вывода: первый из них о том, что это «самоуправление» не ограничивается местными рамками, что существует всемирная кагальная организация, охватывающая весь еврейский народ во всем мире и управляемая из единого центра. Центр посылает импульсы на периферию, в местные кагалы, кагалы принимают к исполнению… И никакие «государственные законы не могут уничтожить ту вредоносную силу, которая таится в еврейском самоуправлении».

Второй вывод: Брафман утверждал, что евреи никогда не считали и не считают себя частью христианского мира, что их цель — захват власти (в первую очередь экономической) и «умозатмение» христиан, чтобы они оставались только фиктивными собственниками своего имущества, а на самом деле им распоряжались евреи.

Книга приобрела исключительный авторитет в правительственных кругах, среди высших чиновников и в обществе. Для многих Яков Брафман сделался своего рода экспертом по еврейскому вопросу — ведь он жил в обеих цивилизациях, знал и христианскую жизнь, и иудейскую.

Гессен отмечает как «исключительный успех» книги, так и ее вред: «„Книге кагала“ удалось внушить множеству отдельных лиц фанатическую ненависть к еврейскому народу как к „всемирному врагу христиан“, удалось распространить превратное мнение о внутреннем быте евреев» [17, с. 201].

В конце XIX века большинство евреев утверждали, что документы, использованные Брафманом (акты минского кагала конца XVIII — начала XIX века), «представлены частью в искаженном виде, частью в ложном освещении» или же вообще ставили под сомнение «подлинность некоторых документов» [81, с. 918]. Здорово сказано! Правда, современная «Еврейская энциклопедия» полагает, что «использованные… материалы являются подлинными и переводы его достаточно точны», но укоряет Брафмана за «ложную интерпретацию» [82, с. 532]. А другая полагает, что источники Брафмана — «ценный источник для изучения истории евреев в России конца 18 — начала 19 вв.» [35, с. 164].

Вот и разбери этих евреев…

Я же отмечу одно: может быть, намерения-то у Брафмана были наилучшие, но он оказывал русским такую же сомнительную услугу, какую оказывал Дрюмон. То-то его книга стала такой авторитетной у бюрократии!

Ведь и много позже, фактически до самого 1917 года, «петербургские верхи все же поддавались соблазнительно простому объяснению: что Россия ничем органически не больна, что вся революция, от начала и целиком, есть злобная еврейская затея и часть мирового иудо-масонского заговора. Давно была бы Россия в зените мировой славы и могущества, если бы не евреи! И этим близоруким, удобным объяснением вельможные круги еще бесповоротнее определяли свое близкое падение» [6, с. 415].

В Российской империи (в Ревеле-Таллинне) родился и Альфред Розенберг, автор «Мифа двадцатого века». Свою жуткую книгу он выпустил на немецком языке в 1930 году, но ведь образование-то он получал в России, в Московском университете!

Впрочем, справедливости ради: в России родился и яростный протест против антисемитизма. Известный религиозный философ Владимир Соловьев написал «Протест против антисемитического движения», и этот протест подписали более 100 ученых, писателей, публицистов, общественных деятелей. В «Протесте…», помимо прочего, Соловьев писал, что «единственная причина еврейского вопроса — забвение справедливости и человеколюбия», «безрассудное увлечение слепым национальным эгоизмом», «возбуждение племенной и религиозной вражды».

Написал, пытался пристроить в газеты. Но полиция предупредила газеты: печатать этого не велено.

Ах, так?! Соловьев прилагает усилия, чтобы обратиться лично к Александру III, вручить ему персонально «Протест…». И тогда философа через полицию предупредили, что если он будет настаивать — добьется официального административного преследования. И Владимир Соловьев отступился. А жаль…

Так почему же Европа так активно поддерживала евреев в их стремлении к эмансипации?! Тут две причины.

1. Во-первых, антиеврейские настроения не были частью государственной политики ни в одной из стран Европы.

Свобода есть свобода, и никто не мешал издавать брошюры или газеты, призывающие к распинанию евреев на крестах, к побиванию их камнями, к немедленной кастрации всякого еврея и так далее. Если не жалко денег и времени — издавай, дорогой, только исправно плати налоги и не нарушай законов государства. А в XIX веке еще нигде не существовало законов, запрещающих пропаганду насилия и национальной исключительности. Нарушать, соответственно, нечего…

Но все это — и выступления Франклина, лорда Харрингтона, и публикация «Книги кагала» на европейских языках, во-первых, не отменяет законов. Закон запрещает нанрсить любой ущерб этому человеку? Запрещает. Поэтому вы можете торговать антисемитскими брошюрками возле гамбургской синагоги, даже раздавать их выходящим из синагоги иудеям, — вы в своем праве. Кстати, у меня есть сведения, что в 1880-е годы литературу такого рода энтузиасты раздавали возле синагоги в Берлине, так что прецеденты и правда имели место быть. Если евреи не станут брать у вас литературу и как-нибудь вас обидно назовут — это тоже их право. Вот если евреи дадут вам по роже — это уже нехорошо! При виде таких безобразий полицейский уже рысит к возбужденным гражданам, уже сурово шевелит усами. Низ-зя!

Но это имеет и обратную силу: даже если вы искренне считаете еврея помесью обезьяны и свиньи, мерзким вампиром, макающим утреннюю мацу в кровь христианского младенца, бить его по морде тоже «низ-зя!». Так же свистит, так же рысит, так же грозно шевелит усами шуцман, так же хватает за шиворот: «А ну пр-ройдемте!». И вы пройдете, как миленький, и заплатите штраф, а станете упираться — еще и проведете ночь на нарах. В общем, вас быстро научат, что свобода махать руками кончается в пяти сантиметрах от физиономии ближнего — еврей он там, христианин или, допустим, шаманист.

Потому что говорить вы имеете право все, что только вам придет в голову, — но вот законы соблюдать обязаны. И нарушения законов в Европе понимают очень плохо. Не зря же нацистам, чтобы истребить евреев, пришлось сначала изменить законы.

А во-вторых, мнения частных лиц — это вовсе не мнение государства. Даже лорд или член палаты общин — это человек, бесспорно, уважаемый, и с его мнением считаются. Но он не представляет государства, он только влияет на принятие его законов, не больше. А европейские государства не поддерживают антисемитской политики — ни Британия, ни Франция, ни даже Германия кайзера.