Зачарованный киллер-2 - Владимир Круковер

Это просто напасть какая–то: нет учебников по практической подготовке заказных убийц. И мне негде пополнить хотя бы теоретическую базу. Приходится довольствоваться небольшой (но емкой и конкретной) книжечкой Терри Пратчетта с описанием уроков в «Гильдии Убийц». (Эта легальная школа киллеров находится в Анк — Морпорке, куда из России попасть чрезвычайно трудно: то проблемы с визами, то нет прямых авиарейсов). Конечно, жизнеописание «Слепого» полезно, но его методы для меня малоприменимы — не та подготовка и не те физические возможности.

Есть еще маленькая книжечка, скорей — брошюра, написанная генералом абвера Геленом. В ней даны четкие и азбучно простые рекомендации армейским разведчикам, действующим на территории СССР. Если советы по внешнему виду или по использованию разных легенд несколько устарели (Хорош бы я был, если «одевшись в поношенную армейскую форму с нашивкой за ранение», пытался «зайти в небогатый частный дом на краю города, выбирая тех жителей, где нет взрослых людей мужского пола», и вешать хозяйке на уши следующую лапшу: «Я отстал от своей части, лежал в госпитале. Прошу недолгого убежища, могу помогать по хозяйству и хорош в мужском смысле. Соблаговолите принять небольшой презент в форме куска хозяйственного мыла, отреза ситца и кулька соли». Интересно, какой идиот переводил это учебное пособие на русский?), то практические приемы обмана, нанесения физических увечий, проноса оружия, использования вместо оружия бытовых предметов были полезны. Особенно могли пригодиться мне главы по самодельным взрывным устройствам и по использованию простых ядов.

Чтобы расширить фармацевтические знания я купил кучу медицинской литературы. И, как ни странно, извлек оттуда несколько рецептов, могущих доступные лекарства, травы и химикаты превратить в грозные яды, действующие и быстро, и медленно.

Яды мне ужасно понравились. При моем невежестве в современной методике убийств именно они могли обеспечить успех.

Когда я попытался набросать некоторые сценарии будущих операций, эдакие шаблоны убийств в разных климатических условиях, мне пришло в голову, что не важно что, а важно как. («Не важно что, а важно как,” — сказала ведьма, выпила раствор и посинела…). В смысле, как подобраться к потенциальной жертве? Насколько я разбираюсь в апельсинах, те, кого заказывают, обычно предпринимают некоторые меры к защите своей жизни и здоровья. И для этого они редко едут в страховое агентство за полюсом.

Даже опытные киллеры не всегда могут к своим жертвам подобраться. И чем дороже стоит заказ, тем труднее подобраться к жертве. Ладно, «Слепой», он бронированные двери вскрывал ногтем, по канализации скользил почище БОМЖа. Я‑то всего этого не умею. Разве что, подойти к начальнику охраны этой самой жертвы и сказать, что «Я отстал от своей части, лежал в госпитале. Прошу недолгого убежища, могу помогать по хозяйству и хорош в мужском смысле. Соблаговолите принять небольшой презент в форме куска хозяйственного мыла, отреза ситца и кулька соли»…

Вот тут я и начал чесать в затылке. И чесал долго, пока не вспомнил свою журналистскую юность. Действительно, лучшая маскировочная форма — форма нахального представителя солидного издания с фотоаппаратом и диктофоном!

Я был так доволен своей идеей, тем, что роль эта мне знакома до винтиков, что я смогу ее не просто играть, а и в самом деле работать под этой маской, писать настоящие репортажи, брать интервью, так был обрадован собственной идеей, что тут же съездил на Старый Арбат и купил журналистское удостоверение, куда вклеили мою цветную фотографию и заверили печать.

Чудесное место, этот Старый Арбат — если вам лень туда ездить, то представители стоят во всех оживленных переходах метрополитена, — там можно без хлопот, без долгого хождения по инстанциям и начальству, без нудной учебы или работы получить любой документ. Многие документы изготавливаются в присутствии заказчика, (на манер джинсов в уличных миниателье в Турции), образцы выставлены для всеобщего обозрения. Особенно мне понравились дипломы МИМО (Московский институт для отпрысков ОЧЕНЬ влиятельных родителей) и корочки ГИБДД, они по–моему, красивей настоящих.

Оставалось найти издательство, которое захочет со мной сотрудничать, как с внештатником. Я позвонил в одну газету, другую. Везде ответили одинаково: напишите что–нибудь и принесите. Эх, изменились времена! То ли дело раньше, приходишь в райком (горком, обком, крайком, ЦК) и сообщаешь, что ты — журналист. И просишь направить в какую–нибудь газету. И тебе направляют. (Особенно, если у тебя партбилет с собой).

Решив ковать железо прямо в горниле событий, я зашел в компьютерный зал, включил программу WORD, написал заметку, тут же мне ее распечатали красивым шрифтом, и поперся в молодежную, ЖУТКО популярную газету: «Московский беспредельщик». Но прежде я зашел в модный и дорогой салон мужской одежды и попросил одеть меня с головы до пят в староанглийском духе. Стоило мне это удовольствие очень дорого, но «Слепой» тратил на внешний вид немалые деньги, а «застиранная гимнастерка» как–то к моему визите не вполне подходила.

Со мной провозились часа два (за такие–то деньги) и, спускаясь по магазинному эскалатору, я не мог наглядеться в многочисленные зеркала на элегантного лондонского денди. Что–то, правда, вносило легкую дисгармонию в общий вид. Я догадался заглянуть в парикмахерскую, выбрав салон на Тверской. Там я оставил пятьдесят баксов (50!), но теперь выглядел на все сто. Даже пахло от меня именно так, как должно пахнуть от высокооплачиваемого английского журналиста с массивной золотой булавкой в галстуке и «роллексом» (гонг–конговского производства, 10 тысяч за настоящий я не мог себе позволить) на запястье, — очень выдержанным и очень дорогим мужским одеколоном.

Я лениво взмахнул рукой. Мгновенно к обочине прижалось такси. Шофер не поленился выйти и открыть мне заднюю дверь (редкость для московских таксистов).

Я попросил остановить машину, не доехав до редакции. Мне хотелось пройтись, обвыкнуть немного в новой шкуре. Должен сказать, что я мог прожить всю жизнь и так и не узнать, как прелестно ходить в очень дорогой и очень удобной одежде. Мало того, что на меня все оборачивались (а женщины чуть ли не ложились передо мной прямо на тротуар), это было просто здорово. Ботинки сидели на ногах, как носки, будто их вообще нет, а ноги ступают по невидимой подушке сжатого воздуха. Рубашка облегала туловище нежно, как любовница. Пиджак вел себя на манер рубашки, хотя был цвета черного с искрой, а не голубого. Галстук обвивал мягкий, но внешне — строгий, воротничок с заботливостью старого висельника. Брюки едва заметно ощущались лишь бедрами, в остальном брюки проявляли свое присутствие только волнами тепла и комфорта. Пальто было невесомым, но такое впечатление, что в него закройщик встроил небольшой электрокамин. И этот запах, густой, серьезный какой–то, основательный, а в то же время — неуловимый, не навязчивый. Те, кто пользуется французскими подделками с запахами вульгарными, приторными, единственное достоинство которых в нестойкости (быстро выдыхаются, слава Богу), никогда не поймут моих восторгов.

«Ей, Бо! — Думал я, всегда буду так ходить. И часы натуральные куплю».

Вот ведь как действует на психику по–настоящему хороший костюм. Поддельные часы буквально жгли запястье. Будто в благородное вино плеснули самогон.

И я поддался магнетизму одежды, снял «роллекс» за двести дубовых рублей и подарил беспризорнику.

Лучше бы я этого не делал. Так на крик воробья слетается неизвестно откуда миллионы пернатых хулиганов. Короче, оставшиеся шаги до входа в редакцию я проделал в очень примечательном и очень шумном (куда вам до наших, итальянские мальчишки!) эскорте.

Волгоград, январь, третий год перестройки

А со слонихой дело было так. Меня вызвали из зверинца Петровны срочной телеграммой, подписан ной Хитровским. Он тогда уже был инженером в этом зверинце и оставался за директора на период его от пуска. Кинга — большая любительница срывать двери слоновоза — пятисоткилограммовые, обитые изнутри шипами. Она их сама открывала и закрывала, ухватившись хоботом за верх створки. Когда же хотела пить или есть, — начинала до тех пор дверью хлопать, пока та не срывалась с петель.

Мне несколько раз приходилось выводить Кингу, пока рабочие, подвесив дверь краном, приваривали но вые петли. Тут же, в новом зверинце, где ее часто оставляли без еды и питья, она сорвала обе двери в первый же месяц. И зиму встречала в настежь распахнутом прицепе. Вдобавок, она разобрала пол, вырвала доски настила и сжевала их (слону необходимо давать грубые ветки, доски — стачивать зубы). Ухаживал за ней какой–то азербайджанец, убежавший якобы от междоусобицы, а скорее, от жены и детей. Люди одной с ним национальности считали его выродком. Он вечно был грязный, занимался в основном куплей–продажей. Кинга голодала. 0 том, что надо давать ей что–нибудь жевать для зубов, он не знал.