Вот пуля пролетела - Василий Павлович Щепетнёв

с коляски фонарь, осветил бесчувственные тела. По виду — студенты. Это у них считается за доблесть: плащ сорвать с прохожего, облить водою или чем похуже. Эти вот палками побить хотели, старались. За моську? Они за Пушкина вступились, что ли?

Селифан тем временем оттащил тела обратно в тень дома. Чтобы ненароком никто не переехал. Не закоренелые ведь злодеи. Шалуны. Белинский их ещё и героями изобразит, борцами за честь русской поэзии. Нет, не изобразит, сейчас он на Пушкина сердит, ругательные рецензии пишет. Надеюсь, Аксаков уберет личные нападки, оставив только нападки литературные. Пять тысяч ему обещали Наблюдатели, Белинскому.

Да что-то не торопятся давать.

Подожду.

Глава 13

17 октября 1836 года, суббота

Задача трёх тел

Бал я оценил в восемьсот свечей, что выше среднепетербургского стандарта. В Зимнем Дворце счёт идёт на тысячи свечей, но то Зимний. У частных же лиц и пятьсот свечей — хороший уровень. Бальная свеча стоит шестьдесят рублей за сотню, вот и получается, что на одно только освещение следует потратить немалую сумму. Но главное даже не деньги, а калории: сгорая, одна бальная свеча выделяет тепла достаточно, чтобы вскипятить два ведра воды — теоретически. Легко посчитать, сколько тепла дадут пятьсот свечей. Или восемьсот. Плюс сами люди: сто человек, собранных в одном месте, за один только час производят двенадцать тысяч килокалорий, что позволяет вскипятить двенадцать ведер воды. Ну, а поскольку воды в бальных залах нет, нагревается воздух. Бальные залы по площади не маленькие, и кубатура приличная, но всё же вентиляция с отводом тепла справляется не всегда хорошо, особенно сейчас, в октябре. И потому в залах жарко. Плюс тридцать или около того. Дамы в шелках и прочей тонкой материи, да ещё обмахиваются веерами, а господам во фраках и мундирах приходится терпеть в атмосфере пота, духов и пудры. Терпеть и улыбаться. И танцевать, танцевать, танцевать.

По счастью, от необходимости танцевать я избавлен: всё-таки не юноша, а ветеран войны двенадцатого года. Старый солдат. Ну, не очень старый. Но женат, и потому малоинтересен. Но слыву богачом, эпиграмма с афедроном, полным денег, сделала свое чёрное дело, и люди, глядя на меня, невольно обращали внимания на означенную часть тела.

Бал давал князь N. — как принято писать в современных русских повестях. Петербург не Москва, попасть на бал категории «А» не так уж просто, но Давыдов раздобыл приглашения для нас обоих, а теперь отплясывает кадриль. Ему можно, он герой, и в своем мундире — красавец. Гусар всегда гусар. А я во фраке стою у колонны, весь из себя скромный, но благородный. Стою и смотрю.

Объект первый. Пушкина Наталья Николаевна, ПНН, в девичестве Гончарова, возраст — двадцать четыре года, рост в обуви сто семьдесят девять сантиметров (глаз — алмаз!), оценочный вес семьдесят три килограмма, одета роскошно. Танцует хорошо.

Объект второй. Пушкин Александр Сергеевич, ПАС, Двора ЕИВ камер-юнкер, возраст тридцать семь лет, рост в обуви сто шестьдесят четыре сантиметра, оценочный вес пятьдесят восемь килограммов, мундир красивый (мундирный фрак и черные брюки). Танцует мало и неловко.

Объект третий. Барон Георг Карл де Геккерен, урожденный д’Антес, БГ, поручик Кавалергардского полка, возраст двадцать четыре года, рост в обуви сто девяносто один сантиметр, оценочный вес восемьдесят килограммов, мундир кавалергардский. Танцует отлично.

Первый объект пользуется всеобщим вниманием мужчин, повышенным — женщин. Интересуется прежде всего собой. Смотрится в зеркала, даже издали. Иногда смотрит на соперниц, графиню A. и княгиню В. Из всех мужчин выделяет БГ, с которым танцевала трижды. На мужа не смотрит. На меня посмотрела несколько раз, мельком.

Второй объект пользуется умеренным интересом мужчин и женщин. Обычно смотрящие на него смотрят и на объекты первый и третий, выстраивая таким образом треугольник. Сам ПАС следит за женой и за третьим объектом. При наблюдении последнего лицо попеременно выражает гнев, зависть и тревогу. На остальных присутствующих внимания обращает мало. Дважды встретился взглядами со мной, но тут же отвёл глаза.

Третий объект — предмет женского внимания. Мужчины на него тоже смотрят, но реже. Сам рассматривает всех, но более всего сосредоточен на первом объекте, ПНН. На объект ПАС внимания не обращает. Встретившись взглядом со мной, учтиво наклонил голову. Я ответил тем же. И продолжал стоять, как муха, прилипшая к медовой бумаге.

Во благовремение мы отправились домой. В наёмной карете. На бал в коляске ездить моветон. По крайней мере здесь, в столице.

А Давыдов радовался как ребенок. Помолодел на десять лет.

— У нас что за балы, в глуши? Жалкая пародия. Ну, в самом деле: и наряды не те, и музыка не та, и залы. Знаешь, иногда даже пускают в ход сальные свечи!

— Невероятно! — ужаснулся я.

— Но факт, — заверил Давыдов. — Не то Санкт-Петербург! Всё прекрасно! И лица, и одежды, и поступки. Свечи восковые, и во множестве! Светло почти как днем!

Ну, «как днем» — это он преувеличил. Но да, читать можно без напряжения. На балах читают дамы — список, с кем какой танец будут танцевать.

— И танцуют все изящно, на французский манер. В бальных классах обучаются, у французских учителей. Или прямо во Франции, как молодой Геккерен.

— И что ты скажешь о нём?

— О Жорже? Милый мальчик, — и вдруг запел:

Non più andrai, farfallone amoroso,

Notte e giorno d´intorno girando,

Delle belle turbando il riposo,

Narcisetto, Adoncino d´amor

Пел он недурно, но на последней строке не удержался, и дал петуха.

Я поддержал его:

Мальчик резвый кудрявый, влюбленный

Адонис, женской лаской прельщённый!

И остановился. Главное — остановиться вовремя.

— Это чей перевод? — спросил Давыдов.

— Был у нас в эскадроне поручик Чайков, любил напевать куплеты. Но далее двух строк не шёл.

— А дальше?

— А дальше шальная пуля.

— Барон Геккерен, кстати, сказал, что цыганка нагадала ему пулю от чёрного человека. Со смехом сказал, но чувствуется — опасается.

— Чёрного человека?

— Чёрного человека, — подтвердил Давыдов.

Тут мы приехали, и Денис отправился к себе. Спать.

А я стал размышлять.

Определенно между ПНН и БГ есть симпатия. Она — красавица, молода, полна сил. То ж и БГ. А муж, что муж… Ситуация описана у самого Александра Сергеевича:

Жил-был славный царь Дадон.

С молоду был грозен он

И соседям то и дело

Наносил обиды смело;

Но под старость захотел

Отдохнуть от ратных дел

И покой себе устроить.

Тут соседи беспокоить

Стали старого царя

Пророк. Вот и напророчил. Возраст, когда аукаются излишества молодости, а более всего