Невидимка - Герберт Уэллс

Он опять остановился.

— А горбуна вы так-таки и оставили на произвол судьбы? — спросил Кемп.

— Да, — сказал Невидимый. — Не знаю, что с ним сталось. Вероятно, он развязал мешок или, скорее, разорвал его: узлы были здоровенные.

Он замолчал, подошел к окну и начал смотреть в него.

— Что же произошло, когда вы вышли на Стрэнд?

— О, опять разочарование. Я думал, что мои невзгоды пришли к концу, что в практическом отношении и получил теперь возможность делать все, что бы не вздумалось, решительно все, только бы не выдать своей тайны. Так я воображал. Что бы я ни сделал, какие бы не были последствия этого, — было для меня безразлично; стоило только сбросить платье и исчезнуть. Никто не мог задержать меня. Деньги можно было брать, где придется. Я решил задать себе великолепный пир, поселиться в хорошей гостинице и обзавестись новым имуществом. Самоуверенность моя не имела границ; не особенно приятно вспоминать, как я был ослом. Я пошел в трактир и уже заказывал себе завтрак, как вдруг сообразил, что не могу есть, не обнаружив своего невидимого лица. Я кончил заказывать завтрак, сказал лакею, что вернусь через десять минут, и ушел взбешенный. Не знаю, были ли вы когда-нибудь обмануты в своем аппетите, Кемп?

— Не до такой уж степени, — сказал Кемп, — но могу себе это представить.

— Я готов быль просто искромсать всех этих тупоумных дьяволов. Наконец, совсем обессиленный жаждой вкусной пищи, я зашел в другой трактир и спросил отдельную комнату. «Я изуродован, — сказал я, — получил сильные ушибы». Лакеи посмотрели на меня с любопытством, но, конечно, это их не касалось, и завтрак мне подали. Он был не особенно хорош, но я наелся досыта и, когда кончил, закурил сигару и стал обдумывать план будущих действий. А на дворе начиналась вьюга. Чем больше и размышлял, Кемп, тем яснее мне становилось, какую беспомощную нелепость представляет невидимый человек в холодном и сыром климате, в многолюдном, цивилизованном городе! Перед совершением своего безумного опыта я мечтал о всяких преимуществах. Теперь все мои мечты, казалось, разлетелись в прах. Я перечислил в голове все вещи, каких может желать человек. Конечно, невидимость делала возможным их достижение, но пользование ими она делала невозможным. Честолюбие? Какой толк в высоком звании, если вы не можете в нем появляться? Камой толк в любви женщины, если имя ее непременно будет Далила? Я не имел никакого вкуса к политике, к подонкам известности, к филантропии, к спорту. Что же мне было делать? Так вот для чего я обратился в завернутую тряпками тайну, в забинтованную и запеленатую карикатуру на человека!

Он замолчал и, судя по позе, смотрел в окно.

— Но как вы попали в Айпинг? — спросил Кемп, стараясь, во что бы то ни стало, поддержать разговор.

— Я поехал туда работать. У меня была одна надежда; это была смутная мысль, она есть у меня и теперь, но теперь она созрела вполне: вернуться назад! Поправить сделанное, когда понадобится; когда совершу невидимо все то, что хочу. Об этом-то, длинным образом, мне и нужно теперь с нами поговорить.

— И вы прямо поехали в Айпинг?

— Да. Только добыл свои три тома заметок, и чековую книжку, запасся бельем и всем необходимым, заказал химические снадобья, посредством которых думал привести в исполнение свою мысль (покажу вам свои вычисления, как только получу книги), и выехал. Боже, какая была метель, и каких хлопот мне стоило не давать таявшему снегу вымочить мой картонный нос!

— Наконец, — сказал Кемп, — третьего дни, когда вас открыли, судя по газетам, вы несколько…

— Да, я «несколько»… Покончил, что ли, я этого дурака-полицейского?

— Нет, — сказал Кемп, — говорят, он выздоровеет.

— Ну, значит, ему особенно повезло. Я совсем вышел из себя. Что это за дураки! Что они ко мне привязались? Ну, а болвана-лавочника?

— Никаких смертей не предвидится, — сказал Кемп.

— Что касается моего бродяги, — сказал Невидимый с неприятным смехом, — это это еще неизвестно. Боже мой, Кемп, люди, подобные вам, не понимают, что что значит бешенство. Работать целыми годами, составлять планы, замыслы и потом встретить на своем пути безмозглого, бестолкового идиота, который путает все ваши дела! Все сорта дураков, какие только можно себе вообразить, и какие когда-либо существовали, были посланы, чтобы ставить мне палки в колеса! Еще немного — и я совсем ошалею и начну косить их направо и налево. Уж и теперь, благодаря им, положение мое стало в тысячу раз труднее.

XXIV

Неудавшийся план

— Ну, — сказал Кемп, косясь в окно, — что же мы теперь предпримем?

Он придвинулся ближе к гостю, чтобы не дать ему заметят троих людей, поднимавшихся вверх по холму, — поднимавшихся, как показалось Кемпу, с невыносимой медленностью.

— Что вы намеревались делать, отправляясь в Порт-Бордок? У нас был какой-нибудь план?

— Я намеревался удрать отсюда, но с тех пор, как встретил вас, план этот несколько изменился. Мне казалось разумным теперь, когда погода потеплела и невидимость стала возможной, пробраться на юг. Главным образом потому, что моя тайна открыта, и здесь все будут высматривать маскированного и забинтованного человека. Отсюда ведь есть пароходное сообщение с Францией? Я думал сесть на пароход и рискнуть переправой. Из Франции я мог бы добраться по железной дороге до Испании или уехать в Алжир. Это было бы нетрудно. Там можно навсегда остаться невидимым и все-таки жить и делать разные вещи. Бродягу этого я употребил, просто, в качестве носильщика багажа в то время, пока не решил еще, как устроить, чтобы за мной выслали книги и вещи.

— Это ясно.

— И вдруг этой грязной скотине вздумалось обокрасть меня! Он припрятал мои книги, Кемп! Наверное, припрятал… Коли мне только удастся его поймать!..

— Лучше всего сначала добыть от него книги.

— Но где он? Разве вы знаете?

— Он в городском полицейском участке заперт, по своей собственной просьбе, в самую крепкую тюремную камеру, какая только там есть.

— Мерзавец! — сказал Невидимый.

— Но это немного задерживает исполнение ваших планов.

— Нам надо добыть книги; книги существенно необходимы.

— Конечно, — сказать Кемп немножко нервно: снаружи ему как будто послышались шаги, — конечно, нам нужно добыть книги. Но это будет не трудно, раз он не будет знать, что они для вас.

— Нет, — сказал Невидимый и задумался.

Кемп старался что-нибудь выдумать, чтобы поддержать разговор, но Невидимый заговорил сам.

— То, что я попал к вам, Кемп, — сказал он, — меняет все мои планы, потому что вы человек понимающий. Несмотря на все, что случилось, несмотря на эту огласку, потерю книг, все, что я вытерпел все же остаются великие, громадные возможности… Вы никому не говорили, что я здесь? — спросил спросил он внезапно.