Соблазнительная обманщица - Селеста Брэдли

— Но мне-то не три года!

Приятель обиженно заворчал и подошел к подносу с завтраком.

— Кто-то съел почти все тосты, — недовольно заметил он.

Мелоди тем временем прыгала на кушетке. Мэдлин наблюдала за ней, наклонив голову к плечу.

— Мне никогда это не разрешали. Не могла понять почему.

В эту минуту девочка промахнулась и перескочила через подлокотник, плюхнувшись на пол с громким стуком.

— О Боже!

Мэдлин бросилась утешать девочку, пока та не начала серьезного рева.

Колин, взирая на это, глубокомысленно заявил:

— Теперь понятно?

Как только Эйдан убедился что с Мелоди ничего страшного не случилось и она плачет скорее от неожиданности и обиды, он повернулся к приятелю:

— Мне срочно нужен дом.

— У меня его нет. — Колин продемонстрировал ему руки, в каждой из которых находилось по куску тоста. — Если хочешь, можешь проверить даже мои карманы.

— Мне надо сегодня же поговорить с поверенным. Он должен знать, где есть что-то подходящее. В клубе Мелоди не место. Ей негде играть. Да и вообще…

Колин задумчиво посмотрел на него:

— Ты передумал отправлять их в поместье?

Эйдан отвел глаза.

— Туда слишком далеко ездить, пока парламент заседает. И потом — Мелоди еще не видела Лондона.

— Она родилась там.

Эйдан не стал на это отвечать.

— Короче говоря, надо переезжать как можно скорее. Может быть, даже завтра.

Колин заметно погрустнел.

— Тогда и мне есть о чем подумать. После вашего отъезда тут определенно все станет не так.

Эйдан встретился взглядом с другом… да, теперь он мог называть Колина так!

— Ты ведь знаешь, что мы всегда будем тебе рады. Мелоди не захочет и дня прожить без твоих пиратских историй.

Колин покачал головой:

— Конечно. А я буду смотреть, как вы с Мэдлин друг на друга плотоядно взираете? Да я лучше застрелюсь!

Эйдан дружески ухмыльнулся:

— Завидуешь?

Восстановив душевное равновесие этой перебранкой, Эйдан поспешно попрощался. Подхватив Мелоди на руки, он крепко и звонко чмокнул ее, так что девочка весело рассмеялась. Поцелуй, подаренный Мэдлин, был гораздо более быстрым и сдержанным, однако у той все равно зарумянились щеки.

— Сейчас мне надо заняться кое-какими делами, но… — Он заглянул ей в глаза. — У меня есть вопрос, который нам предстоит обсудить позднее.

Эйдан больше ничего не сказал, но, прежде чем отвернуться, успел бросить взгляд ей за спину, на секретер. Это дело подождет до того момента, пока он не получит от нее ответ.

Когда он шел через внушительный холл клуба, его остановил Уилберфорс.

— Вам записка от леди Бланкеншип, милорд.

Он вручил Эйдану аккуратно сложенный листок, запечатанный синим сургучом, на котором была оттиснута витиеватая буква «Б».

Тот едва не заледенел от одного только прикосновения к этой записке.

«Эйдан, я приехала в особняк Бланкеншипов в Лондоне. Зайди ко мне немедленно.

Вызов к королеве Елизавете не прозвучал бы более властно. По словам современников, она порой использовала слово «пожалуйста».

Он принял от управляющего шляпу и перчатки и надел их. Даже это холодное послание не смогло испортить ему настроение. Его ждали приятные дела. Но сначала следует посетить мать.

Улыбнувшись, он щегольски сдвинул шляпу и, махнув Уилберфорсу, вышел на улицу. За дверями клуба набрал в грудь не самого свежего лондонского воздуха, наслаждаясь каждым вздохом. Он был настолько занят своими мыслями, что чуть было не пропустил мужчину, поспешно спрятавшегося за угол здания.

Опять этот человек, которого он видел в доме Мэдлин!

Тут сомнений не было. Толстые коротышки в отвратительно ярких жилетах на каждом шагу не встречаются. Однако, быстро подойдя к углу здания, он нигде не увидел этого типа.

Ну что ж: если этот боров ищет Мэдлин, то он ее не найдет! В клуб «Браунс» человеку такого пошиба вход закрыт. Тут действуют строгие социальные преференции.

И потом через считанные дни Мэдлин превратится в леди Бланкеншип и станет недосягаемой.

Ох дьявол! Наверное, ему следует сообщить матери о том, что он собрался жениться. Если бы решился на это, то, наверное, отправил бы ей письмо с самой медленной и старой каретой, какую только смог бы найти.

Тихо улыбнувшись, Эйдан решил, что именно так и поступит. Совершенно забыв о назойливом толстяке, он представил себе, какое будет лицо у его матери, когда она поймет, что упустила возможность превратить его свадьбу в яркое событие для всего высшего света!

Глава 23

Если говорить обо всех матерях на свете, то леди Бланкеншип была не из последних. Она не кричала и не давала воли рукам. Но с другой стороны, и теплоты никогда не проявляла. Она просто замораживала человека до состояния полной покорности.

Поднимаясь по ступеням собственного дома, Эйдан испытывал странное нежелание переступать его порог, словно не был уверен в том, что ему там будут рады.

Бридлавы привезли с собой собственную прислугу, так что дверь открыл незнакомый человек, уставившийся на Эйдана, явно не имея понятия о том, кого он перед собой видит.

— Чем могу быть полезен, сэр?

— Это Бланкеншип-сын пришел к леди Бланкеншип, своей матери.

Он постарался не улыбнуться, когда дворецкий чуть наизнанку не вывернулся:

— Милорд, прошу вас, заходите…

Смятение продолжалось несколько секунд, но Эйдан не слушал дворецкого. Он совершенно не нуждался в чьем бы то ни было подобострастии. Наконец слуга ушел, чтобы доложить о его приходе.

Как странно было стоять в прихожей собственного дома! Тем не менее ему хотелось, чтобы во время его пребывания здесь Бридлавы чувствовали себя непринужденно. Если бы он явился сюда в роли господина и повелителя, это было бы просто глупо.

Пока он ждал, до него донеслись детские голоса и топот ног, бегущих вверх по лестнице. Эйдан заметил лошадку на колесиках, которую полагалось тянуть за веревочку: она оказалась почти под столиком. Ему только кажется — или дом действительно стал светлее и теплее благодаря всем этим мелочам?

«Семейная идиллия», — как бы назвал это Колин. Да уж.

Тут его внимание привлек какой-то шорох, и, подняв голову, он увидел крошечную девочку, в пышном розовом платьице, не намного старше Мелоди: та стояла на верхней ступеньке лестницы и внимательно смотрела на него, засунув палец в рот. Он улыбнулся и сказал:

— Привет, котенок. Я — кузен Эйдан.

Малышка ничего не ответила и не убрала палец, но приблизилась к нему на несколько шагов. Эйдан поймал ее тревожный взгляд, брошенный на игрушечную лошадку, а потом снова устремившийся на него. Ага! Маленькая мисс прекрасно знает, что ей не разрешается играть у входной двери! Наверное, ей пришлось убегать, когда он взялся за дверной молоток.

Эйдан покачал головой и прижал палец к губам. Наклонившись, он извлек лошадку из ее укрытия и быстро взбежал по лестнице, где бережно вложил веревочку в детскую ручонку.

— Только не оставляй ее на лестнице, лапочка, — прошептал он. — А то кто-нибудь споткнется и упадет.

А потом бросился обратно в прихожую, где принял важный вид: дворецкий как раз возвращался, чтобы проводить его к леди Бланкеншип.

— Пожалуйте, милорд… э-э…

Эйдан молча кивнул и прошел за ним через свой собственный дом. По дороге он бросил взгляд в сторону лестницы и увидел устремленный на него сквозь балясины взор широко распахнутых глазенок. Он подмигнул малышке — и был вознагражден тихим хихиканьем.

«С каких это пор ты научился обращаться с детьми?»

«Возможно, с тех пор как сам стал отцом», — ответил он сам себе.

Нет, это не может быть настолько просто — иначе не существовало бы таких родителей, как…

— Эйдан, милый, где вы были? Я послала за вами уже очень давно!

Восседающая в роскошной гостиной, словно королева в тронном зале, леди Бланкеншип была облачена в безупречный и предельно строгий наряд, предназначенный для этого времени дня. Костюм из бледно-фиолетового атласа облекал ее фигуру — она любила этот цвет, который выгодно подчеркивал серебряные нити в ее идеально уложенной прическе. Никогда в жизни она не позволила бы себе появиться (пусть даже перед слугами) небрежно одетой. Она бросила на него короткий взгляд. Господи! Надо надеяться, что его собственные глаза никогда не станут такими холодными.

— Надо что-то делать с прислугой Бридлавов. Это переходит все границы! Вы знаете, что утром мне пришлось дожидаться завтрака не меньше десяти минут? Каково?

Мать величественно протянула ему руку. Эйдан склонился к ее пальцам.

— И я рад вас видеть, миледи. — Он не называл ее мамой с тех пор, как в десять лет понял, что эта роль ее совершенно не интересует. — Знаете, мне кажется, что Бридлавов их слуги вполне устраивают.