Отчаянная и нежная - Кристин Сэлингер

— Нет.

Она напряглась, когда он коснулся ее виска губами. По спине у нее пробежал холодок.

— Я могу заставить вас забыть, где вы находитесь. — Он провел губами по всей линии ее подбородка и опять прижался к ее виску. — Если вы позволите.

— Нет уж, пожалуйста, не надо!

Он засмеялся, потому что ее голос предательски дрогнул.

— Что ж, до утра далеко. Держу пари, что уговорю вас еще до восхода солнца.

Почему она так сопротивлялась тому, чего сама хотела? Разве она не решила давным-давно, что не позволит страху управлять своими желаниями? И разве она не научилась удовлетворять свои желания, не расплачиваясь за это?

И теперь с ним она могла поступить так же и унять наконец эту ноющую боль внизу живота.

— Хорошо, Найт! — Она бесстрашно обвила руками его шею и посмотрела ему прямо в глаза. — Я принимаю ваше пари.

Держа в ладонях ее лицо, он приподнял его. Долгую, нескончаемую минуту они молча смотрели друг на друга. Затем он прильнул к ее губам.

Рот Камиллы был горячим и сладким, податливым и нежным. Целуя его, Айвор пустил в ход язык и зубы и чувствовал, как с каждой секундой в нем нарастает желание полностью овладеть этим прекрасным телом.

Сердце Камиллы бешено колотилось, кровь все быстрее бежала по жилам, а рассудок умолк.

Ей уже не хотелось ни безопасности, ни контроля. Теперь здесь, с ним, ей хотелось только почувствовать, испытать все, что когда-то казалось невозможным для нее, немыслимым.

Терзаемая желанием, она рванула на нем куртку, отчаянно пытаясь добраться до твердого, мускулистого тела Айвора. Она была подобна вулкану, готовому к извержению, и ей больше ничего не хотелось, как только соединиться с ним, вплоть до последних содроганий.

Она лишила его остатков здравого ума. Бормоча то ли ругательства, то ли молитвы, он подхватил ее на руки и быстро внес в палатку, чувствуя себя первобытным охотником, затащившим к себе в пещеру свою подругу.

Оказавшись с Камиллой в палатке, Айвор сорвал с нее парку, с трудом переводя дыхание между страстными поцелуями. Губами он ощущал ее дрожь, когда снимал с нее наплечную кобуру — этот грозный символ силы и порядка. Ошеломленный натиском чувств, он понимал, что полностью утратил всякое самообладание. Он хотел, чтобы она, обнаженная, вздрагивала и вскрикивала в его руках.

Багровый отблеск костра проникал сквозь тонкую ткань палатки, и Камилла видела темную, опасную глубину глаз Айвора. Она погружалась в них, мучительно возбужденная его ласками и прикосновениями. Она знала, что сегодня он опустошит ее до дна. И сам будет так же опустошен.

Откинувшись назад, он стащил с нее свитер через голову и отбросил его в сторону. Под ним был белоснежный кружевной лифчик, который в другое время и в другом месте возбудил бы его своей подчеркнутой женственностью. Он бы мог поиграть с застежками, потрогать чашечки. Сейчас он одним резким движением сорвал его, обнажив ее груди, и припал к ним своим алчущим ртом.

Наслаждение теплой ароматной плотью пронзило Айвора с головы до ног. Камилла всем телом прижалась к нему, издавая долгие гортанные стоны, доводящие его до экстаза, о котором он никогда даже не мечтал. Это был пир плоти.

Всхлипнув, она вцепилась ногтями ему в плечи, притягивая его к себе и одновременно проскальзывая под него. Изогнувшись всем телом, она помогла ему снять с нее брюки и раздвинула свои нежные бедра. Кружевной треугольник — ее последняя защита — был безжалостно сорван. Его алчущий рот снова приник к ее телу.

Она закричала от невыносимого наслаждения, чувствуя, как сладострастный огонь разливается по всему ее телу. Он не давал ей передышки, даря ей все новые невиданные, неслыханные ощущения. Она судорожно сжимала одеяло и глухо стонала.

Когда же он навис над ней, вздрагивая от нетерпения всем телом, она бестрепетно взглянула ему в глаза. Но когда он быстрым толчком вошел в нее, ее глаза потускнели и закрылись. Он спрятал лицо у нее в волосах и сам перестал что-либо видеть.

Его тело двигалось в такт с бешеным ритмом ее бедер. Ее финальный крик острого наслаждения прозвучал за несколько секунд до его обессиленного стона.

Истощенный, он рухнул прямо на нее, глотая воздух и чувствуя, что она все еще медленно содрогается под ним, постепенно приходя в чувство.

— Так кто выиграл? — выдавил он из себя спустя несколько минут.

— Давай считать это ничьей.

— Ну что ж, меня это устраивает. — Он подумал, что надо бы освободить ее от груза своего тела, но был не в состоянии и пошевелиться.

Камилла закрыла глаза, наслаждаясь его близостью. Его тело излучало тепло, а сердце гулко билось. Она погладила его по спине, испытывая удовольствие от прикосновения, и слегка нахмурилась, когда ее пальцы наткнулись на рельефный шрам.

— Что это?

— Это? — Он шевельнулся, изумленный тем, что чуть не заснул прямо на ней. — Это… было одно дело. По долгу службы. Не так давно.

Видимо, она еще многого о нем не знала.

— А я думала, ты давно вышел в отставку.

— Так оно и есть. Но я согласился сделать одну работу, вроде дополнительного задания.

— В качестве одолжения?

— Можно и так сказать. Ну, и поймал осколок от зенитной ракеты. Пустяки, не стоит беспокойства. — Он наклонил голову, всматриваясь в нее. — У тебя бесподобно красивые плечи. Я тебе об этом говорил?

— Нет. А ты все еще делаешь одолжения правительству?

— Только если очень хорошо попросят. — Он фыркнул и перевернулся так, что она оказалась сверху. — Теперь лучше?

— М-м-м… — Она положила голову ему на грудь. — Только я боюсь, что мы замерзнем до смерти.

— Нет, если будем двигаться. — Он ухмыльнулся и приподнял ее голову, чтобы видеть глаза. — Методы выживания, лейтенант!

— Ну, конечно… — Она улыбнулась. — Надо сказать, Айв, мне нравятся твои методы.

— Вот такие? — Он нежно пропустил сквозь пальцы ее волосы, ощущая их тяжесть.

— И такие тоже. Наверное, надо подбросить дров в костер?

— О, с этим можно подождать.

— Тогда не будем терять времени, не так ли? — Улыбаясь, она потянулась к нему губами.

— Не будем.

Он снова проник в нее и приготовился предоставить ей инициативу. Когда их губы сомкнулись, он вдруг ощутил такой острый приступ любви, что лишился дыхания. Он обнял ее и крепко прижал к себе.

— Послушай, Милли, я знаю, что это избитое выражение, но я еще никогда ничего подобного не испытывал. Ни с кем.

Это смутило ее, но больше, чем сами слова, ее смутила волна нежности, которую они принесли.

— Ты слишком много говоришь!

— Милли…

Она покачала головой и передвинулась так, что он проник в нее еще глубже. А когда она начала ритмично двигаться на нем, он уже полностью лишился дара речи.