Лицензия для Робин Гуда - Лариса Соболева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Были. Мы верно просчитали.
– Серьезные ребята. – Дар мягко тронул машину с места. Спешить уже некуда. Но тут он что-то вспомнил, остановился, достал мобильник и задумался.
– В чем дело? – спросил Гера.
– Надо бы мобилу уничтожить, а?
– Зачем? Вынешь симку...
– А если на учет ставят и номер мобильника? Ну, тот, под которым он выпущен на фирме... Мне кажется, им больше не стоит пользоваться. Береженого бог бережет, не так ли?
Он вытащил сим-карту, после чего вышел из машины и ахнул трубкой об асфальт. В довершение несколько раз ударил по ней ногой, затем закинул осколки далеко в кусты.
За забором из плотно прибитых досок, ничего не видно. Если бы было лето, он утопал бы в зелени – вокруг насажено много плодовых деревьев. От калитки дорожка, вымощенная булыжником, ведет к неказистому домику, который стоит в глубине участка. Возле дома старый пес пару раз гавкнул для порядка, предупреждая, что здесь – его территория. Пса кормят соседи.
Дар и Гера вошли в маленькую прихожую, где и одному не развернуться, из нее вела дверь налево в кухоньку, дверь направо – в кладовую, прямо – в комнаты, тоже маленькие, но разделенные меж собой стенами. В самой большой из них находились Вий, Юля и Тимка, который мучился выбором, где будет его комната, их ведь в домике четыре. Все обрадовались, увидев Дара и Геру, забросали вопросами, дескать, как прошела операция, кого ребята заметили и так далее.
– Не вижу Людмилы, – не ответил ни на один вопрос Гера.
– Не приехала еще, – сказал Вий. – Приедет. Наверное, таксист перепутал улицы. В городе есть вторая с похожим названием.
– Ну, не умер в девчоночьей одежде? – потрепал мальчика за шевелюру Дар.
– Не умер, но больше не надену, – заявил Тима.
– Надеюсь, больше маскарад и не понадобится, – улыбнулся ему Герасим, после чего пересказал Вию с Юлей, что ему удалось подсмотреть в кафетерии.
Дар высказал свои соображения по этому поводу, а в общем, все остались довольны тем, как их план был претворен в жизнь. Теперь-то их никому не найти. Дар и Гера поехали домой, оставив вынужденным дачникам огромную сумку с продуктами.
– Ты валенок! – озверел Калюжник. – Нет, у тебя руки бы отсохли? Какого хрена не сфотографировал арабов, мать твою? Тебе ж приказано было снимать всех подозрительных.
– Я не думал, что один из них Вий, – оправдывался Мятежный. – Ты бы тоже не догадался...
– «Не думал»... «не догадался»... – передразнил его Калюжник.
Конечно, Мятежный прав, и Калюжник не догадался бы, что одноглазый Циклоп линяет из дома в шкуре араба. А где еще, на ком согнать злость? До Калюжника дошло, что их провели, когда нашел в кафетерии диктофон и мобилу, а потом допытывался у Мятежного, не выходил ли кто особенный из дома. Два араба вышли, по комплекции похожи на Вия, но без бород, лиц почти не видно из-за платков. Может, ошибочка, и это действительно были два араба? Однако Мятежный не видел, когда они вошли в тот дом. Не живут же они здесь, в самом деле... Значит, арабы вошли, когда дежурил напарник Мятежного.
Калюжник, не любивший внутренний дискомфорт, решил:
– Короче, так. Ты не видел никаких арабов, понял? Может, это наши догадки, понял? Заруби на носу: проболтаешься, я тебя за яйца подвешу! Будет больно, понял?
– Так мне торчать здесь?
– Поторчи, от тебя не убудет. – И вышел из машины Мятежного.
Злой Витяня был, чего там греха таить... Так ведь оно и понятно. Во-первых, Клочко его ждет, отчет требует, куда Вий и девчонка с пацаном делись. А где их возьмет Калюжник? Да, занимались этим делом его бригады, но полегли. И полегли явно по собственной глупости. А он-то, Калюжник, при чем? Но к ответу его призывают! Скоро в письменном виде передавать отчеты придется, через секретаршу. Вот тогда наступит полный абзац. Во-вторых, Калюжника заело: какой-то там Вий, мурло одноглазое, толкал стволы и не платил проценты, то есть налог не платил. Мало того – укокошил классных парней непонятным образом, теперь в бегах, а искать Вия велено Калюжнику, будто он следак из прокуратуры. И третье – самолюбие страдает. Страдает так, что сковывает скулы, и Калюжник гонит от себя ядовитые мысли, иначе за себя не ручается. Раньше хорошо было: сделали налет на квартиру, поделили добычу – гуляй. Попался – отсиди, адвокат вполовину срок скосит – удача. И никаких тебе обязательств, никаких заданий с отчетами...
– Стоп, не высовывайся! – задержал друга Дар. – Та же пачка, из той же тачки.
– Так это тот самый тип, – узнал Герасим, – что в кафетерии нашел дикто...
– Ну-ка, садись за руль и гони за ним, – перебил его Дар. – Я здесь побуду.
– Сиди, вдруг и тебе машина понадобится, – на ходу открывая дверцу, бросил Гера. – Моя вон стоит, не бойся, догоню его.
Он кинулся к своей машине, довольно быстро исполнил маневр, выезжая из закутка во дворе. Дар сложил руки на руле, опустил на них подбородок, вглядываясь в серую иномарку, которая в полумраке выделялась стальным цветом. Он припомнил, что видел эту иномарку постоянно, память у него фотографическая. Но машин здесь стоит немало, люди часто сначала машину приобретают, а потом уж гараж, поэтому серая иномарка не вызывала подозрений. Сейчас Осокин думал, как поступить: сразу взять водилу серой иномарки или последить за ним? Вопрос разрешился сам собой – автомобиль плавно сдвинулся с места. Дар завел мотор тоже.
– Прошло слишком мало времени, – отказал Клок Калюжнику в просьбе снять наблюдение за домом, умолчав про двух арабов. – Это ничего не значит, что Циклоп пока не выходит на волю. Выйдет, обязательно выйдет. Там явно живут его друзья, он сколько угодно может торчать в этом доме, а как успокоится, так и выползет. Ну, ты сам знаешь, как тяжко сидеть взаперти.
– На хрен тебе Циклоп? Выползет – прикончим его, и делу конец.
– Я же сказал – нет! – набычился Клок. – И давай без самодеятельности! Ладно, открываю карты. По нашим предположениям, у него есть канал, по которому он получает стволы. Я заказал ему два «кольта». Производят их за океаном, ну, возможно, какая-нибудь страна величиной с наш город делает «кольты» по лицензии Штатов, все равно это оружие редкое. Он мне кинул два журнальчика, я выбрал, и что? Он через день доставил...
Клок осекся, так как «кольты» он не получил. И деньги его уплыли в то незабываемое утро, и четверо парней не вернулись, и куча зеленых бабок взорвалась – имеется в виду «Вольво». Калюжник хорошо прочувствовал внутреннее состояние Клочко, ведь такие потери скребут душу, как кошки, такие потери не прощаются. Их не только хочется возместить, но и отплатить за переживания. Калюжник не выразил сочувствия cвоему так называемому начальнику, не возмутился бессовестным поведением Вия, с Клочко он прикидывался тупым валенком, а то все эти друзья-товарищи не любят тех, кто умнее их. Это еще одна деталь, которая до боли напоминала Витяне государственное устройство, среди чиновников тоже каждый начальник мнит себя палатой ума, а на деле – дурак дураком.
После паузы Клок сказал:
– Короче, Витяня, канал этот, по которому Вий получает стволы, должен стать нашим, вот и вся задача. А там я Вия тебе отдам, делай с ним, что хочешь.
Калюжник и на этот раз не стал сыпать обещаниями, мол, я из Циклопа, что прикажешь, то и сделаю, хоть на корм в зоопарк сдам, хоть самого в клетку посажу к обезьянам, где ему самое место. Калюжник терпеть не может лесть, а Клочко тащится от лести. Льстецы опасны не только тем, что возвышают тебя в твоих же глазах, а больше всего тем, что являются двуличными, двуличный всегда продаст за две копейки. Разумеется, Калюжник вовсе не стремится выглядеть в глазах Клочко святым. Уж он точно не святой! Просто в тот момент, когда Клочко ждал от него заверений в вечной преданности, Калюжник думал: «С каким бы удовольствием я перерезал бы тебе глотку».
Тем временем Клок налил в бокалы на поллитра граммов по пятьдесят коньяку, подал один Калюжнику. Тот взял. Ну, а зачем этот понт? Что он из себя строит? Нормальные мужики не пьют спиртное каплями, как микстуру, тем более не размазывают несчастные капли по лохани. Есть рюмки, стаканы, те же бокалы, в конце концов, но зачем капать на дно бадьи? Калюжник выпил одним глотком, который и глотком не назовешь, хотел из хулиганских побуждений уронить бокалище, но передумал.
– Тут есть еще одна неприятная новость, – произнес Клочко, как всегда, с многозначительным видом. – Грохнули нашего представителя...
– Какого представителя? – взирая с жадностью на бутылку с многочисленными звездочками на этикетке, спросил Калюжник. Сейчас бы принять этого напитка грамм двести....
– Елецкого.
– Комсомольца, что ли? – хмыкнул Калюжник.
– Лидера молодежного движения, – поправил его Клочко. – Что у тебя за ассоциации? Комсомола давно не существует.
Еще одна черта злит Калюжника: Клок вечно вворачивает словцо, смысл которого не понятен. Но он и виду не подал, что не знает значения слова «ассоциация». Просто спросил: