Белый крест - Наталья Иртенина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она кивнула.
— Иди, родная, — мягче добавил Мурманцев и подтолкнул ее.
Он смотрел, как она шла по коридору, повернула на лестницу. И только потом обернулся.
Ребенок хрипел, шипел, свистел и булькал. Изо рта толчками выбивалась кровь. На полу валялись сброшенные с полки иконы. Мурманцев подошел к кроватке и попытался отнять руки ребенка от расцарапанного горла. Несмотря на обилие вытекшей крови, он был еще силен и сопротивлялся. Но корчи и судороги стали ослабевать. Мурманцев держал его за руки и не знал, что делать дальше. Врачей вызывать без толку. Они ничего не смогут.
Внезапно ребенок обмяк и обессиленно распростерся. Булькать перестал, кровь больше не хлестала из горла. Мурманцев безуспешно пытался нащупать пульс. Внутри у него все ходило ходуном. Примерно как в старом самолетике при жесткой аварийной посадке.
Но ребенок был жив. Он вдруг открыл глаза и с пронзительной ясностью посмотрел на Мурманцева. Прежде он вообще ни на кого не смотрел. Тем более такими глазами. Мурманцев под этим взглядом почувствовал себя надетым на палочку, как леденец.
— Стефан, — неуверенно сказал он.
И в ответ, дико вздрогнув, услышал:
— Его. Зовут. Антон.
Это произнес ребенок. Голосом явственно чужим. Не детским. Не человеческим. Утробным. Таким голосом говорит несмазанная скрипучая дверь. Или гора ржавого железа под прессом.
Мурманцев выпустил руки ребенка и отступил от кроватки. Это было выше его сил. Он медленно опустился на пол у стены и сжал голову ладонями. Но вдруг вскочил, поднял иконы, поставил на место и стал молиться. Церковные молитвы вперемешку с собственными, рваными, нескладными, горячими. Сбиваясь, перескакивая, чувствуя на себе протыкающий взгляд существа, лежащего в кроватке.
Оно именно лежало. Не пыталось встать или сесть. Не издало больше ни звука. И смотрело с ненавистью.
В таком положении их и застал отец Иосиф. Мурманцев повернулся. Хотел что-то сказать, объяснить — не смог. Да и что тут было объяснять. Не меньше двух литров крови в детской кроватке и обжигающие злобой глаза ребенка. Отец Иосиф, приходской священник церкви Андрея Первозванного, что в переулке неподалеку, склонился над маленьким тельцем. Умное, красивое лицо с тонкими семитическими чертами на мгновенье омрачилось мелькнувшей тенью. Потом он выпрямился, попросил принести воды. Достал из сумки крест, раскрыл требник. И заговорил, спокойным, уверенным, сильным голосом, призывая имя Господне.
В пять часов утра Мурманцев набрал номер капитан-командора Алябьева, координатора губернского белогвардейского корпуса, которому был временно подчинен и обязан регулярным отчетом.
В восемь часов утра ребенка забрали и переправили в первопрестольную. Стаси тоже уехала в Москву, к отцу. Мурманцеву было велено оставаться на месте и ждать прояснения ситуации. Прислуге он сообщил, что у ребенка приступ тяжелой болезни и жена повезла малыша в столичную клинику.
Неделю он жил один, скучая и томясь неизвестностью. Гулял по городу, изучал живописные окрестности. Однажды на улице произошла встреча, от которой тревожно забилось сердце. Его обогнали два человека, тихо разговаривавшие. Накрапывал дождь, и на них были плащи с низко надвинутыми капюшонами. Мурманцев мельком уцепил профиль одного, и что-то нехорошее всколыхнулось в душе.
— Ваше высочество! — вырвалось невольно.
Они продолжали идти, не обернувшись. Но Мурманцев видел, как напрягся один из них, как еще ниже сдвинулся капюшон второго.
— Ваше высочество! — Мурманцев пошел за ними, сам не понимая, чего хочет.
Спутник Константина резко повернулся и подошел к нему. Это бледное лицо ни о чем не говорило Мурманцеву. Человек был молод, почти ровесник цесаревича, и смотрел чуть надменно, предостерегающе.
— Что вам угодно?
Несколько секунд Мурманцев пребывал в замешательстве, переводил растерянный взгляд со спины цесаревича на холеное лицо сопроводителя и обратно.
— Его высочеству нельзя здесь оставаться, — проговорил он наконец.
— Это не ваша забота, — процедил спутник Константина. — Идите своей дорогой и не вздумайте шпионить. Вам понятно?
Мурманцев долго смотрел им вслед, пытаясь сформулировать свои неясные ощущения. Ведь это просто совпадение. Разве нет? Но отчего таинственность? Кого с такой секретностью визитирует в этом городе наследник престола?
На следующий день Мурманцев осознал, насколько глубоко его задела эта история, — когда обнаружил себя возле дома, который держали поселившиеся в городе японцы. Гуляя, непонятным образом прибрел сюда, хотя до того знать не знал, где делали свой «маленький гешефт» предприимчивые новые самураи.
Дом был большим — скорее целых три, соединенных арками, четырехэтажных, снежно-белых. По фасаду вокруг портика шла роспись ярко-вишневым цветом. Драконы, стилизованные под орнамент. Между зверюгами несколько раз повторена эмблема — три зигзага-молнии в круге. Может, это была эмблема клана, а может, некий самурайский символ. Вывеска по-русски заверяла, что здесь посетителей ждет экзотика страны Новых Самураев: японская кухня для насыщения тела, гейши для культурного досуга, оракулы будосинто для решения жизненных проблем, борьба сумо и поединки на мечах монахов якудзы для зрелищности.
Мурманцев не прельстился экзотикой и пошел домой.
Вечером зазвонил телефон, защищенная линия.
— Решение принято, — сказал голос генерал-лейтенанта Карамышева. — Вы продолжите работать с ним. Все остается по-прежнему. Я изучил ваши отчеты. Мне нравится ваша аналитическая манера. Но я бы попросил вас давать больше субъективных, интуитивных оценок. Общество телепатов можете исключить из разработки. А вот на японский след обратите внимание. Возможно, японцы служат посредническим звеном. Речь идет об урантийском резиденте.
— История с аннигилятором? — уточнил Мурманцев.
— Она самая. Непростая оказалась история. Некрасивая. Не думаю, что она связана с ребенком. Тем не менее будьте внимательны. Черт его знает, какие там еще связи могут образоваться.
— Принято к сведению, ваше превосходительство.
— Отбой.
Через день вернулась Стаси. Ее сопровождал офицер в штатском. Мурманцев встречал их на военном аэродроме неподалеку от города. Стаси вела за руку ребенка. Стефан выглядел прежним .
Мурманцев поцеловал жену и встрепал волосы мальчика.
Детей не выбирают. Их защищают от зла. Грош ему цена, если он не сможет этого сделать. Если ребенок останется для него и для всех лишь маленьким чудовищем.
После обеда он взял Стефана на птичий рынок. Мальчик быстро нашел общий язык с котятами — шипел совершенно по-кошачьи. Аквариумных рыбок попросту не заметил. Долго смотрел на канареек и разноцветных галдящих попугаев, потом издал звук, похожий на презрительное фырканье. Пресмыкающиеся увлекли его серьезно. Особенно ручной удав, меланхолично повисший на продавце вместо воротника. Стефан попытался стащить его за хвост, но удав не дался. Потом они стали играть в гляделки, и удав проиграл, у него началась странная реакция, удивительная для пресмыкающихся. Это было чихание, напоминающее простуду младенца. Продавец рассердился и унес удава подальше от непонятного ребенка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});