Смертельный выстрел - Майн Рид

— Кто же третий, Саймон? — спросил Кленси.

— Тот, кто помог Дарку уйти из тюрьмы, Джо Гаркнесс. Описание его, сделанное мне буфетчиком, неясно, потому что он не останавливался в гостинице «Вождь Чоктав», и приходил туда раз или два с другими. Но я готов дать клятву, что это Гаркнесс. После того, что он сделал, куда же ему и идти, как не с Дарком? Я его знаю: это слабый, глупый человек. Если старик Ефраим дал ему денег — а он, конечно, дал, то наверно шайка Борласса облегчит его от этой тяжести.

Все замолчали, призадумавшись о том, что делать; потом Вудлей, отпив глоток виски из фляги, предложенной ему Кленси, спросил:

— В какую же сторону направиться нам?

Никто не отвечал, потому что все полагались на его опыт.

Он понял это лестное молчание и продолжал:

— По-моему, лучше всего идти прямо туда, где полковник Армстронг намерен разбить свои шатры. Я знаю это место так же хорошо, как и натчезскую площадь. Этот парень, Юпитер, хочет присоединиться к старому полковнику и ты, Нед Хейвуд, также. А что касается вас, Чарльз Кленси, то мы знаем, куда вы желаете идти и какой след вас интересует. Ну, и если вы хотите верить Саймону Вудлею, то он вам говорит, что вы найдете вашу дичь где-нибудь по соседству с Еленой Армстронг; Ричард Дарк, несомненно, решится появиться там.

Слова эти воспламенили Кленси; он встал и начал в волнении ходить взад и вперед; ему хотелось снова сесть на лошадь.

Товарищи не пытались удерживать его долее; они освежились, отдохнули и готовы были продолжать путь.

Они поднялись все одновременно, отвязали лошадей, разобрали поводья и начали садиться.

Но вдруг залаяла собака, услыхав конский топот, и вскоре показался всадник, приближавшийся между деревьями.

Он ехал к лагерю без боязни, но когда очутился довольно близко и мог различить черты путников, он вдруг остановил свою лошадь и хотел повернуть назад, словно среди четырех человек узнал того, кого имел основание бояться.

Но было поздно: прежде чем он успел развернуться, дуло карабина было наведено и грозный голос закричал:

— Ни с места, Гаркнесс! Если вы только пошевелитесь, я всажу вам пулю в лоб, это так же верно, как то, что меня зовут Чарльзом Кленси.

Угроза подействовала. Гаркнесс, — это был он, — удержал лошадь. Кленси приказал ему подъехать. Через две минуты Гаркнесс был среди всадников, слез с седла, стал на колени и начал просить прощения. Вскоре он рассказал им всю свою историю. Тюремщик, помогавший за деньги Дарку убежать из тюрьмы, теперь горько раскаивался, что изменил своему долгу. Он боялся оставаться в шайке Борласса, у него ограбили весь его нечестный заработок, …кроме того, его так сильно избили, что он считал себя счастливым, отделавшись от их компании. Он воспользовался случаем убежать с ночлега, когда разбойники еще спали, и возвращался прежней дорогой. Ему не оставалось на обратный путь ничего, кроме сердца, наполненного печалью.

Все вскоре заметили, что к грусти у него примешивалась и ненависть к спутникам, которых он оставил, в особенности к Дарку, проявившему такую неблагодарность.

Он сообщил им также еще одну вещь, от которой Чарльз Кленси едва не обезумел; да и на товарищей его произведено было такое же впечатление.

Они бросились к лошадям и отправились вперед; Гаркнесс получил приказание следовать за ними, что и исполнил беспрекословно.

Кленси, начальник отряда, не боялся, что он остался сзади; дуло карабина, направленное на бывшего тюремщика, могло возвратить его назад когда угодно.

Глава XLV. ДЕСНИЦА БОЖЬЯ

Нет провинции в испанской Америке, в которой не было бы своего «Колорадо». Слово это означает «слегка окрашенный в красный цвет», и такое название дается там всем рекам, имеющим эту особенность. На мексиканской территории или на той, которая была мексиканской, есть несколько рек с этим названием.

Есть Большой Западный Колорадо, знаменитый как своим руслом, так и крутыми берегами, подымающимися вертикально более чем на милю над уровнем реки; есть Колорадо арканзасский или Редфери; есть Колорадо техасский, менее известный в общей географии.

Есть и в Южной Америке с полдюжины рек, носящих то же название.

Колорадо техасский был назван так по смешному недоразумению англо-американскими колонистами, не умевшими читать испанской карты.

Река, которую испанцы называли Колорадо, была Бразос или скорее Бразос-де-Диос, принявшая название Колорадо. Ошибка, происшедшая от этого перемещения имен, тем замечательнее, что вода техасского Колорадо светлая, исключал дождливое время, между тем, как вода Бразоса мутная и слегка окрашена охрой, называемой обыкновенно «Колорадо».

Что же касается настоящего Бразоса-де-Диос, то с этим названием соединена легенда, которую я приведу вкратце, потому что она имеет топографическое отношение к происшествиям, которые будут рассказаны ниже. Известно, что Техас был колонизован испанцами по системе, которую можно назвать миссионерской.

В провинцию послали миссионеров, которые шли с крестом в руке, а за ними следовали солдаты с саблями наголо. Основаны были миссии вроде монастырей с домами для патеров и с церквями для индейцев, которых хотели обратить в христианство. Тут же возле построили казармы для солдат — президио. Миссии и президио были обыкновенно укреплены. Эти духовные наставники более всего заботились о светских наслаждениях, и строили дома на большую ногу, как замки, с великолепными столовыми, удобными спальнями, роскошными гостиными и почти всегда с превосходными садами.

Почтенным отцам не стоило большого труда устроиться великолепным образом. Их новообращенные исполняли все работы во имя святой веры, которую приняли, и из любви к ней. Когда они окончили постройку домов и церквей, их заставили возделывать окрестные поля в продолжение всей своей жизни, но не в их пользу, а для обогащения тунеядцев-монахов, которые чаще всего оказывались людьми недобросовестными. Действительно, это была вернейшая система рабства, поддерживаемая религиозным фанатизмом, которая вместо того чтобы просветить туземцев Америки, отнимала у них естественные добродетели, чтобы заменить их ханжеством и суеверием в самых отвратительных формах.

Одна из этих миссий была основана при красивой реке Сан-Сабе, притоке техасского Колорадо. Она долго процветала и имела в числе своих новообращенных большое количество индейцев из племени липан и команчей.

Наконец тирания миссионеров, их налоги и беспрерывные работы, которых они требовали от обращенных, между тем как сами жили в роскоши, предаваясь излишествам, хотя и проповедовали другим воздержание, побудили новообращенных к возмущению. Им помогли свободные индейцы, которые не хотели принимать христианства и кочевали в окрестных землях.