Смертельный выстрел - Майн Рид

Кленси узнал обо всем, что случилось в колонии с рокового для него дня; он знал малейшие подробности, исключая одну и именно ту, которая могла бы утешить его в несчастье, сгладить одиночество и, может быть, изменить весь план его будущей жизни. Охотник за енотами ничего не сказал Юпитеру о письме и о фотографии, оброненных Ричардом Дарком.

Может быть он позабыл сказать об этом, но, вероятнее всего, просто не имел времени, потому что на другой день после ареста Ричарда Дарка отцу его пришла мысль, что Синий-Билл, если бы захотел, мог бы сказать об убежище Юпитера.

Вследствие этого охотник на енотов подвергся строжайшему надзору и должен был удвоить осторожность, снабжая продовольствием товарища. Свидания его с Юпитером сделались очень краткими, приятели перешептывались с оглядкой, и, вероятно, поэтому Синий-Билл и не упомянул о перехваченном письме.

Прошли месяцы, прежде чем в колонии узнали о том, что Чарльз Кленси не умер, и прежде чем объяснилось исчезновение его тела.

Понятно, что Саймон Вудлей и Нед Хейвуд знали все с того момента, когда первый встретил Кленси на могиле матери, но они умели хранить тайну, и много прошло времени, пока в окрестностях узнали, что молодой человек остался в живых.

Глава XLII. САБИНА ПЕРЕЙДЕНА

Когда Техас был еще независимой республикой, а не штатом, как теперь, фраза «переправиться через Сабину» имела особенное значение. Река эта отделяла республику Одинокой Звезды (Техас) от Соединенных Штатов, как отделяет она теперь Техас от Луизианы.

Это значило, что когда лица, убегавшие от правосудия Штатов, переправлялись через Сабину, то они считали себя в безопасности, так как закон о выдаче никогда не исполнялся.

Преступник, перейдя Сабину, мог дышать свободно, какого бы рода ни было его преступление. Дарк-убийца мог рассчитывать на безопасность, как только вступил на западный берег реки.

Сутки спустя после отъезда капитана Борласса из гостиницы «Вождь Чоктав» с полудюжиной товарищей, отряд всадников почти в таком же числе переправлялся через Сабину, направляясь в Техас.

Но место переправы было не то, где проезжали обыкновенно путешественники. Это была прежняя военная дорога испанцев между Начиточезом и Накогдочезом, но несколькими милями выше последнего. Тут был брод. Чтобы достигнуть этого брода, надо было переехать через сосновый лес и следовать по дороге, мало посещаемой путешественниками, а тем более людьми, отправлявшимися в Техас с честными намерениями и имевшими незапятнанную репутацию.

С первого же раза можно было видеть, что упомянутая группа всадников состояла не из путешественников и не из честных колонистов. С ними не было ни фургонов, ни других экипажей, которые придавали бы им вид переселенцев, не было никакой поклажи и ничего, что могло бы замедлять путешествие. Конечно, это могли быть разведчики, скупщики земель, но они очень мало были похожи на людей, принадлежавших к какой-нибудь из этих профессий; в них не замечалось ничего честного и порядочного.

Пока они находились на луизианской территории, они шли поспешно и молча, удерживаясь от разговоров, словно чувствовали за собой погоню. Все, казалось, вздохнули свободнее, очутившись на техасской земле, словно, наконец, достигли безопасного пристанища.

Всадник, бывший вожаком шайки, остановил лошадь и сказал:

— Друзья! Я полагаю, что мы можем здесь немного отдохнуть. Мы на техасской земле, где свободным людям нечего бояться. Если какой дурак и следил за нами, то я думаю, что он остался на том берегу Сабины. Итак, мы сойдем с коней и отдохнем немного под тенью этих деревьев, а после поговорим о дальнейшем пути. Что касается меня, то я порядочно устал. Виски всегда действует на меня подобным образом. На этот раз наш молодой друг Фил Контрелл поднес мне двойную порцию, так что вряд ли я оправлюсь и через неделю.

Нет надобности говорить, что эту речь держал Джим Борласс, и что люди, окружавшие его, были знакомые уже нам посетители гостиницы «Вождь Чоктав».

Подобно своему начальнику, все изнемогли от двадцатичетырехчасовой езды верхом, не говоря уже об ослабляющем влиянии оргии и страха погони.

И Джим Борласс ехал так поспешно собственно для спасения товарищей. Он приезжал в Начиточез не для удовольствия, а по делам, подготовить исполнение такого злодейского замысла, на какой, по-видимому, не способен англо-американский народ, а способны только личности из латинского племени, обитающего на южном берегу Рио-Гранде.

О выгодности предприятия можно было заключить из веселого тона, с каким он возобновил разговор с товарищами, усевшись под тенью деревьев.

— Друзья, — сказал он, собрав шайку вокруг себя, — нам предстоит большое дело, гораздо важнее конокрадства. Рассчитываю, что большинство из вас знает, о чем я хочу сказать, исключая нашего молодого друга, который к нам только что присоединился.

И он повернулся к Филу Контреллу и к человеку по имени Вальсон, но которого Дарк называл потихоньку Гаркнессом. Посмотрев на них с минуту, Борласс продолжал:

— Я беру на себя объяснить им это в свое время и ручаюсь, что они пристанут к нам в этом деле. Пятьдесят тысяч долларов наличными деньгами и притом множество драгоценностей и одежды — не безделица. Теперь вопрос в том, лучше ли дожидаться, пока это сокровище дойдет до места назначения, или попытаться захватить его на дороге? Что скажете вы, братцы? Говорите каждый свое мнение, а потом я скажу свое.

— А вы хорошо знаете, куда они едут, капитан? — спросил один из шайки, которому, по-видимому, была известна упоминаемая добыча. — Вы знаете это место?

— Лучше, чем то, на котором теперь мы находимся, не беспокойся. Да и вам оно почти всем известно. К счастью, оно не далее двадцати миль от нашей прошлогодней стоянки, следовательно, нет надобности объявлять где. Если мы предоставим им свободу, то можем быть уверены, что все прибудет туда не позже месяца. Там мы найдем и деньги, и скот, и драгоценности, не считая девушек, и все это верно, как дважды два — четыре. Это вам может показаться делом времени и терпения, а для Джима Борласса это нечто большее.

— Но зачем же, капитан, дожидаться, пока они прибудут на упоминаемое вами место? Разве вы твердо уверены, что они туда придут? — спросили разом несколько голосов.

— Джим Борласс не дурак, не правда ли? Надеюсь, что вы все согласитесь с этим?

— Без сомнения.

— Хорошо, теперь я отвечу разом на все ваши вопросы. Во-первых, я уверен в цели их путешествия. Несмотря на то, что мы спешили из Начиточеза, я не покинул этого города, не собрав точных справок об упомянутом деле. Как я уже вам сказал, мы найдем всю добычу в безопасности, да так, словно мы сами ее туда привезли. Теперь о захвате. Можем ли мы взять ее на дороге? Нас девять человек, девять добрых молодцов, на которых, конечно, можно положиться. Но ведь и эти переселенцы не какой-нибудь сброд. Вся колония идет под предводительством старика Армстронга и француза-креола, имеющего деньги, предполагающего жениться на одной из дочерей полковника. Ха, ха, ха! Он будет хорош, если… ну, если он женится, то Джим Борласс не будет больше называться вашим капитаном. Однако не в том дело. Я хочу сказать, что мы не настолько сильны, чтобы напасть на отряд переселенцев с надеждой на успех. Без сомнения, мы можем одержать и верх, но так же легко можем и пострадать. Этот проклятый миссисипский плантатор, весь израненный, бывал в походах с генералом Джаксоном. Он очень зорок и осторожен. Притом он пригласил с собой много людей, из которых с иными, как я знаю, неприятно встречаться. Говорю вам, что мы едва ли достигли бы цели, напав на него в дороге, а испортили бы все, упустили бы случай и, сверх того, очутились бы на виселице. Вот почему я предлагаю ехать вперед, направиться к югу и по дороге собирать товарищей. Я знаю шестерых, которые проживают в Сан-Антонио. Когда мы будем в достаточном числе, тогда отправимся за мистером Луи Дюпре и за пятьюдесятью тысячами долларов, которые он взял за свою луизианскую плантацию. Добыча будет недурная. А у колонистов, как они себя называли в Начиточезе, я уверен, каждый из нас найдет себе подругу. Я знаю, что в этой толпе есть юбочка, за которою друг наш Фил Контрелл пойдет всюду, хоть на край света.