Монах - Евгений Щепетнов

— Долг у меня. Человеку пообещал, что найду там его дочь и помогу, чем могу. Если бы не он, возможно я и не смог бы победить на арене — он стойко сражался, и в конце, уже умирая, сильно помог мне. Я дал обещание и не могу его нарушить. Знаешь, Фёдор, моя жизнь не может служить образцом праведности — многие годы я был просто зверем в человеческом обличье, наёмным убийцей, но если я когда-нибудь давал слово, я его держал всегда. Это знали и друзья, и враги. Впрочем — друзей последние годы у меня тоже не было — какие друзья у наёмного убийцы? Только заказчики и жертвы, да обслуживающий персонал. Возможно, сейчас, в этом мире, я получил возможность исправить свою жизнь, стать кем-то большим, чем презренный убийца. Не знаю, поймёшь ли ты меня. Возможно я говорю слишком высоким штилем, но я именно так и думаю — это мой шанс. И я знаю, зачем я тут — я должен уничтожить исчадий, выкорчевать зло из этого мира.

— Ну что же, я тебя понимаю…я сам такой. Думаешь, чего я ушёл из стражи? Опротивело всё. Здесь меня ничего уже не держит — семьи нет, родни нет, так что — мы с тобой вместе поедем в Балрон. Денег у тебя полно, на выпивку и закуску хватит — думаю, не заморишь старика голодом! — Фёдор ухмыльнулся — вот и я при деле буду, а то тоскливо тут сидеть и спиваться. Хоть посмотрю, что у тебя получится. Давай-ка теперь тобой займёмся — а то и правда ещё горячка начнётся и загнёшься. Я тогда с твоих сокровищ точно сопьюсь — мне их пропивать надо будет несколько лет, не меньше, и то не смогу все пропить, помру раньше! — он хохотнул и добавил — я очень рад, что ты жив и вернулся. После сорока лет найти друга очень трудно, практически невозможно, и слава богу, что он послал мне тебя. Всё, теперь к делу — вода уже согрелась, сейчас я принесу корыто, раздевайся, садись в него, будем обмывать и обрабатывать твои раны.

Следующий час они обрабатывали раны Андрей — тот шипел, матерился, и дважды чуть не терял сознание от боли, когда Фёдор обмывал струёй тёплой воды с мылом все повреждения.

Как оказалось, на голове была огромная шишка, с рассечением практически до кости — Фёдор по этому поводу выразился так, что если бы не чугунная голова — мозги бы вылетели вмиг из дурной башки. С раной на боку дело было хуже — края раны после оргии в храме разошлись, и требовалось их сшивать. Фёдор продезинфицировал рану, вычистил из неё грязь, песок, потом дал Андрею бутылку с какой-то жидкостью:

— На, пей, не больше двух глотков — это настойка опия. Сейчас буду зашивать, тебе будет очень, очень больно. Стой, подожди! Давай-ка вначале спустим тебя в подпол, в тайник, тебе так и так там отсиживаться, а я тебя не дотащу, надорвусь — вот ты какой боров здоровый, небось килограмм сто весишь.

— Ну — сто не сто, а девяносто точно. Дай мне барахлишка какого-нибудь, срам прикрыть, не хочу я их шмотки надевать, противно!

— А что шмотки? Шмотки как шмотки, только грязные. Постираю, и будут нормальные, будешь носить. Другие не скоро купим, а у меня, думаешь, великий гардероб? Сейчас подберу тебе штаны с рубахой, только тебе короткие будут, ты же вон какая орясина вымахал.

Андрей вытерся куском ткани, которая здесь служила полотенцем, натянул штаны Фёдора, действительно короткие ему по длине и отправился в подпол. Там он улёгся на низкий топчан, застеленный матрасом и шерстяным одеялом и повернулся на бок. Только что он отхлебнул из бутыли, и уже чувствовал, как опийный туман захватывает его мозг, погружая в небытие. Завтра, он знал это, будет хреново — и раны, и отходняк после опия, но сегодня он был счастлив притулиться в безопасном месте, скрытом от опасностей и бед, а места безопасней, чем подпол Фёдора не было на всём белом свете.

Сквозь сон он слышал бормотание Фёдора:

— Сейчас зашьём, поспишь, а с утра я схожу на рынок, куплю нам свежего мяса, овощей, наварю похлёбки — пальчики оближешь, ты ещё и не знаешь, какую я умею похлёбку варить! Мою похлёбку можно подавать в лучших домах страны, даже королю на стол сгодится! А если к ней ещё и кружку хорошего винца! Это вообще будет славно! Скоро встанешь на ноги, мы и подумаем тогда — как выбраться из города. Ну, друг мой, теперь терпи…

Андрей почувствовал, даже через опийный туман, как его бок пронзила боль, но спасительная темнота поглотила его, не позволив терпеть мучения.

Пробуждение было уже более щадящим — тело, конечно, болело, но не так сильно, как до того, как он пришёл к Фёдору. Скорее всего, тогда он просто не позволял себе расслабляться, не позволял боли овладеть собой, потому и держался всё это время.

Андрей попытался встать, нащупав край лежанки — в подвале было очень темно, света никакого не было — крышка опущена на место — но тут же свалился обратно, получив жесточайший удар по больному боку от деревянного топчана. Есть хотелось ужасно, рот пересох, а ещё хотелось по нужде — и он не знал, куда это дело вылить.

Пока он раздумывал, крышка люка открылась и в проём заглянуло усатое лицо Фёдора:

— Ты проснулся? Я уж бояться стал, думал, помираешь — ты спал двое суток подряд! Давай я тебе помогу подняться наверх, сейчас будем обедать, я разогрел похлёбку, вина сейчас тебе красного налью — надо восстанавливать кровь, чаю вскипячу, похлёбку наложу — надо отъедаться.

Он спустился в подпол, осторожно подхватил Андрея и они пошли к лестнице, ведущей наверх. Подниматься было трудно — голова кружилось, в боку стреляло, но Андрей упорно, как жук, лез по лестнице и, наконец, плюхнулся рядом с дырой на пол. Ноги его не держали, и если бы не Фёдор он уже два раза бы скатился вниз.

— Мда, не натаскаешься тебя наверх — пробурчал запыхавшийся Фёдор — давай, скорее восстанавливайся. Сейчас расскажу тебе, что происходит в городе.

Пока Андрей, давясь от жадности, заглатывал густую, и действительно вкусную похлёбку Фёдора, тот рассказал ему то, что произошло за прошедшие два дня:

— В общем так: как и предполагали, тебя ищут, и ищут усиленно — подняли всех на уши, трактир, где ты работал, выпотрошили, всех его работников и хозяина взяли, а заведение разграбила шпана. Теперь будут выпытывать — как это они пособничали такому убийце, как ты. Теперь мотивация поисков: ты негодяй, мерзкий боголюб, которого простили за его прегрешения, и пригласили на праздничную мессу в храм. Там ты, мерзкий неблагодарный тип, убил всех добропорядочных граждан города, лучших её людей, ограбил их и сбежал в неизвестном направлении. Никто не знает, где ты прячешься и откуда взялся — шерстят всех, даже уголовников, никакие откупы не действуют — хватают всех. Говорят, должна прибыть комиссия с адептом-инквизитором для расследования твоих преступлений. Комиссия прибудет дней через десять. За это время нам нужно поставить тебя на ноги и быстро валить из этого города — похоже ему приходит конец. Ты ешь, ешь давай — чего остановился? Ты ни при чём тут — это же исчадья, им просто был нужен повод для большой резни, не ты, так другой повод. Если ты не поддержишь свои силы, не встанешь на ноги, ты не сможешь им отомстить, так что давай, жуй.