Добродетельная куртизанка - Никола Корник

Взволнованная, она передала ему телескоп, и спустя несколько секунд он вздохнул. — Чудо, не правда ли, мисс Келлавей? В лесу позади них зашуршал ветер. Мимо прошмыгнула какая-то лесная зверушка. Люссиль снова охватила дрожь. Ей казалось, что все происходит в сказке.

— Вам холодно, мисс Келлавей? Так, может, вернемся?

— Нет! — поспешно возразила Люссиль, вызвав улыбку Сигрейва. — Запереться в четырех стенах в такую чудесную ночь просто грешно. Но…

— Но простужаться вам никак не следует, — возразил Сигрейв. — Вот, накиньте мое пальто.

Оно пахло свежим воздухом и едва ощутимо — мужскими духами. Запахом Николаса Сигрейва, решила Люссиль. Она вдохнула его и почувствовала слабость в коленях.

— Нет, нет! — Даже ей самой было слышно, как хрипло звучит ее голос. — Вы сами простудитесь, милорд. Пожалуйста, оденьтесь, вы же видите, я и так в пальто.

— А я в пиджаке, мисс Келлавей, и мне этого предостаточно. — Нагнувшись, он поднял коврик и корзину. — Пойдемте, я покажу вам озеро. В лунном свете оно великолепно.

Медленно спустившись по склону, они оказались у лестницы, и едва Люссиль ступила на ее верхнюю ступеньку, как Сигрейв опять подхватил ее, но, когда ее нога коснулась земли, не отпустил, а прижал к себе. Сердце Люссиль бешено застучало.

— Я старался, — произнес Сигрейв. — Видит Бог, я сдерживался, сколько мог, мисс Келлавей! Но это выше моих сил! — Он поднял ее подбородок, повернул ее лицо к себе, нежнейшим движением пальцев провел по ее губам и лишь после этого наклонился, чтобы поцеловать.

Волна неодолимого желания захлестнула Люссиль. Она ощущала тепло его тела, а ладонью, лежащей на его рубашке, — биение сердца. Ее руки непроизвольно обвились вокруг него.

— Люссиль, — ласково, нежно произнес он. — Кто бы мог подумать?

А Люссиль жадно вдыхала запах его кожи. Затем погладила темную гриву волос на затылке и приблизила его рот к своему. Он крепче прижал ее к себе. Но тут ей вспомнилась их встреча в лесу, его бурная реакция, опасность, которой она подвергается из-за своего собственного умопомрачения, и она слегка отклонилась назад.

— Не бойтесь, — пробормотал Сигрейв, целуя ямку в основании ее шеи.

— Во время нашей последней встречи…

— Знаю, — перебил он. — Но тогда все было иначе, Люссиль. Так больше никогда не будет. Обещаю.

— Ооо! — Это был вздох не столько радости, сколько разочарования, и разгадавший его Сигрейв тихо засмеялся.

— Разве что вы этого пожелаете сами, Люссиль. Но вы ведь не это имели в виду?

Ах, как трудно сосредоточиться и дать разумный ответ, когда губы Николаса касаются ее нежной шеи, вызывая дрожь во всем теле.

— Знаю, знаю, вы хотели просто наказать меня.

— Поначалу что-то в этом роде я предполагал, — мягко, задумчиво промолвил Сигрейв, — но ведь я желал вас, Люссиль. И желание это возникло в тот самый миг, когда я увидел вас впервые.

И он снова начал целовать ее, лишая способности думать.

Ни он, ни она не слышали приближающихся к ним шагов, но, когда пришелец чуть было, не наткнулся на них в темноте, Сигрейв отреагировал молниеносно. Не выпуская Люссиль из объятий, он задвинул ее как можно дальше в тень и рукой заткнул ей рот.

— Вы, милорд?! — Это было произнесено таким тихим шепотом, что Сигрейв с трудом уловил его. Выругавшись, он отпустил Люссиль.

— Это ты, Джим! Перепугал меня, чуть ли не до смерти.

— Прошу прошения, сэр!

Человек вышел из тени, и в свете луны Люссиль узнала в нем одного из грумов, которого видела в замке.

— Час нашей с вами встречи миновал, а в «Куксе» неспокойно. Добрый вечер, мадам, — обратился он к Люссиль, ничуть не удивляясь тому, что она здесь.

Сигрейв переменился в мгновение ока. Она еще пребывала в состоянии транса, а он уже вернулся к реальности.

— Хорошо, Джим, — резко и решительно сказал он. — Ты отправляешься в «Кукс» и остаешься там вместе с Биллом, а я провожу мисс Келлавей в замок и потом присоединюсь к вам.

— Поздно, сэр! — Джим повернулся и показал пальцем в сторону холма за их спиной. — Они уже вон там, человек двадцать, вооружены в основном вилами и серпами, но настроены очень воинственно! Уолтер Матч устроил в «Куксе» склад оружия.

— В «Куксе»? — поразилась Люссиль. — Но каким образом?

— Объяснять сейчас не время. Тебе, Джим, нужно добраться до фермы Мартока и предупредить его. Скорее всего, они направляются туда. Возьми самую резвую лошадь. И постарайся не попадаться им на глаза. Я пошлю кого-нибудь за иоменами[1], а затем присоединюсь к вам. Итак, мисс Келлавей…

— Сэр! — прервал его взволнованный шепот Джима. — Смотрите, смотрите!

На вершине холма появились факелы. Толпа двигалась, не таясь. Грохот шагов гулко отдавался в тихом ночном воздухе. Слышались сердитые голоса. Люссиль с ужасом отступила подальше в кусты и теснее прижалась к Сигрейву.

Толпа миновала вершину Драконовой горы, света факелов не стало видно, голоса замерли вдали. Джим нырнул в кусты И скрылся из виду. А Люссиль и Сигрейв вышли на тропу, ведшую к замку. Луна светила по-прежнему ярко, но ночь утратила свое очарование. Дрожа под порывами холодного ветра, Люссиль обхватила себя руками.

— Фен-тигры! — испуганным шепотом произнесла она, — И вы знали, что они связаны с «Куксом»!

— Я вам все объясню, но не сейчас, Люссиль, — ответил Сигрейв тоном, не допускающим возражений, и зашагал к дому с такой скоростью, что она вынуждена была бежать, чтобы не отстать от него. — Пожалуйста, идите в замок и до моего возвращения ни на шаг от него не удаляйтесь.

— Но вы же не пойдете один на ферму Мартоков? Это опасно.

Даже в темноте было видно, как Сигрейв улыбнулся.

— За меня не беспокойтесь. Я и не такое видал.

Быстро поцеловав ее, он исчез.

Глава одиннадцатая

Люссиль даже не пыталась читать: сидя у окна своей комнаты, она не сводила глаз с темного сада. Сознание ее было, как бы раздвоено. Одна его часть была полна прекрасных воспоминаний о восхитительном вечере с Сигрейвом, другую переполнял страх за него. Каждый проведенный в его обществе миг только усиливал ее любовь к нему, которую она не могла ни понять, ни побороть. Одно она знала твердо — в школу мисс Пим она уже вернуться не сможет, а чем ее заменить — пока неясно.

Ее размышления были прерваны возвращением из гостей Сигрейвов. По пути в свою спальню к ней заскочила Гетти и с большим юмором живописала вечер у Диттонов. Обе барышни — мясе Диттон и мисс Элиот — были крайне раздражены отсутствием Николаса, а мистер Диттон сожалел, что не приехала Люссиль.