Стальные пещеры (пер. И.Кочкарева) - Айзек Азимов

– Я имел в виду эмиграцию на новые миры.

Но на этот вопрос комиссар ответил взглядом, полным неподдельного скептицизма. Бейли на мгновение задумался и затем с неожиданной прямотой выпалил:

– Комиссар, что такое цереброанализ? Когда-нибудь слышали о нем?

На круглом лице комиссара не отобразилось и тени замешательства. Продолжая спокойно смотреть на Бейли, он ровным голосом сказал:

– Нет. А что это такое?

– Да нет, ничего. Просто где-то услышал. Бейли вышел из кабинета.

Сидя за своим столом, он снова погрузился в размышления. Комиссар, конечно, не был настолько хорошим актером. Ну что же, в таком случае…

В шестнадцать ноль-пять Бейли позвонил Джесси и предупредил ее, что не будет ночевать дома сегодня и, возможно, еще несколько дней. Освободиться от нее после этого оказалось не так-то просто.

– Что-нибудь случилось, Лайдж? Тебе грозит опасность?

– В жизни полицейского всегда есть место определенной опасности, – объяснил он как можно беспечнее.

Это ее не удовлетворило.

– Где ты будешь ночевать?

На этот вопрос он отвечать не стал.

– Если будет одиноко, – посоветовал он, – переночуй у своей матери. – Он поспешно положил трубку, вряд ли стоило продолжать разговор.

В шестнадцать двадцать он позвонил в Вашингтон. Потребовалось довольно много времени, чтобы найти нужного ему человека, и почти столько же времени, чтобы убедить его на следующий день вылететь в Нью-Йорк. К шестнадцати сорока ему это удалось.

В шестнадцать пятьдесят пять из кабинета вышел комиссар и неуверенно улыбнулся Бейли, проходя мимо. Дневная смена повалила к выходу. Те немногочисленные сотрудники, которые работали здесь вечером и ночью, приветствовали Бейли с различной степенью удивления в голосе. К его столу приблизился Р. Дэниел со стопкой бумаг в руках.

– Что это? – спросил Бейли.

– Списки тех, кто может входить в организацию медиевистов.

– И сколько их оказалось?

– Более миллиона, – ответил Р. Дэниел. – У меня здесь только часть.

– И вы надеетесь проверить их всех, Дэниел?

– Разумеется, это было бы непрактично, Элайдж.

– Видите ли, Дэниел, почти все земляне в некоторой степени медиевисты. Комиссар, Джесси и я сам. Посмотрите на комиссара с его (он чуть было не сказал «очками», но вовремя вспомнил, что земляне должны держаться вместе и что лицо комиссара нужно защищать как в прямом, так и в переносном смысле), с его украшениями на глазах, – нескладно закончил он.

– Да, – сказал Р. Дэниел, – я обратил на него внимание, но думал, что с моей стороны было бы неделикатно спрашивать о нем. На других жителях Города я не видел таких украшений.

– Это очень старомодная вещь.

– Она служит каким-нибудь практическим целям?

Оставив этот вопрос без ответа, Бейли резко сменил тему.

– Каким образом вы составляли этот список?

– С помощью машины. Нужно только настроить ее на определенный тип правонарушения, а она сделает все остальное. Одной я дал задание проверить все случаи мелкого хулиганства, связанные с роботами, за последние двадцать пять лет. Другая машина просмотрела все городские газеты за тот же период в поисках имен тех, кто высказывался против роботов или жителей Внешних Миров. Просто удивительно, как много Можно сделать за три часа! Машина даже вычеркнула из списка имена тех, кого уже нет в живых.

– Вас это удивляет? Ведь у вас на Внешних Мирах тоже есть компьютеры.

– Конечно, причем самые разнообразные. Весьма совершенные. И все же нет таких огромных и сложных, как здесь. Не забывайте, что население даже самого большого из Внешних Миров едва достигает численности проживающих в Нью-Йорке, поэтому у нас нет необходимости в сверхсложных машинах.

– Вы когда-нибудь бывали на Авроре? – поинтересовался Бейли.

– Нет, – ответил Р. Дэниел. – Меня собрали здесь, на Земле.

– Тогда откуда же вы знаете, какие на Внешних Мирах компьютеры?

– Очень просто, коллега Элайдж. Моя электронная память содержит все те знания, которыми обладал доктор Сартон. Можете не сомневаться, что в ней много фактического материала, касающегося Внешних Миров.

– Ясно. Дэниел, вы можете есть?

– Я работаю на ядерной энергии, Я думал, вы это знаете.

– Прекрасно знаю. Я не спрашиваю, нужно ли вам есть. Я спросил, можете ли вы есть. Сможете ли вы положить пищу в рот, пережевать ее и проглотить? Думаю, без этого вряд ли молено сойти за человека.

– Я понял вас. Да, я могу выполнять механические операции жевания и глотания. Моя вместимость, конечно, довольно ограничена, и рано или поздно мне надо удалять непереваренный материал из того, что вы могли бы назвать моим желудком.

– Отлично. Вы сможете его срыгнуть, или что там вы делаете, вечером, когда придем домой. Дело в том, что я проголодался. Я пропустил обед – ну и черт с ним! – в общем, я хочу, чтобы вы были рядом, пока я ем. Но если вы будете сидеть в столовой просто так, на вас сразу же обратят внимание. Потому я и спросил, можете ли вы сделать вид, что едите. Ну, идемте!

Столовые всех секторов Города были одинаковые. Более того, по делам службы Бейли довелось побывать в Вашингтоне, Торонто, Лос-Анджелесе, Лондоне и Будапеште, и там столовые были точно такими же. Возможно, в среднюю эпоху, когда языки отличались друг от друга так же, как национальные блюда, было иначе. Ныне всюду были одни и те же дрожжевые продукты: от Шанхая до Ташкента и от Виннипега до Буэнос-Айреса; что касается английского языка, то он уже мало чем напоминал язык Шекспира или Черчилля и давно превратился в своеобразную мешанину, которой пользовались на всех континентах и даже, с некоторыми изменениями, на Внешних Мирах.

Однако, помимо языка и меню, были и более глубокие сходства, делавшие все столовые мира одинаковыми. Это тот особенный запах, не поддающийся определению, но свойственный только столовым. Это три потока медленно ползущей очереди, которые сливались в дверях, а затем снова разветвлялись налево, направо и в центр. Это гул от движения и разговоров множества людей и грохот пластмассовой посуды. Это длинные столы, блеск полированной отделки «под дерево», отражение света на стекле и воздух, пропитанный паром.

Бейли медленно двигался вперед вместе со всей очередью (как ни распределяли часы принятия пищи, каждый раз приходилось ждать в очереди минут десять, а то и больше) и неожиданно с любопытством спросил:

– Вы умеете улыбаться?

– Что вы сказали, Элайдж? – переспросил Р. Дэниел, невозмутимо взиравший на окружающее.

– Мне просто интересно, Дэниел, умеете ли вы улыбаться, – невольно понизив голос до шепота, сказал Бейли.

Р. Дэниел улыбнулся. Улыбка получилась очень странная. Губы робота быстро растянулись, изогнувшись кверху, и в их уголках образовались складки. Улыбался, однако, только рот. Остальная часть лица не изменила своего выражения.