Охотник-жертва - Роберт Шекли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они показали себя неспособными к перестройке мышления.
— Как додо, — сказал Коэлли.
— Что? — переспросил Дикерсон.
— Вымершая птица, — смущенно ответил Коэлли, как ученик, которого застали за неподобающим занятием. — Я думаю, тут уместна подобная параллель.
Дикерсон посмотрел на Блэйка — тот пожал плечами.
— Коэлли не силен в аналогии, но он у нас самый лучший оперативник.
— Я в этом ничуть не сомневаюсь, — сказал Дикерсон. — Итак, представим себе, что Охота действительно существует, хотя и нелегально, и что эти Охотники, кем бы они там ни были, действительно послали наемного убийцу, чтобы покончить с Гусманом. Но мы же не хотим, чтобы Гусмана убили, не правда ли, Блэйк?
— Абсолютно правильно, сэр. Нам необходимо продолжать снабжение контрас оружием. Они, конечно, ублюдки, но это наши ублюдки. И лучше всего снабжать их через Гусмана. Таким образом нам не надо создавать собственные группы контакта с партизанами и самим сбрасывать грузы в сельве. Мы покончили с такой практикой после фиаско в 1986 году, если вы помните, сэр.
— Конечно, помню, — ответил Дикерсон. — Я с самого начала был против такой практики.
— Я тоже, сэр, — сказал Блэйк. — Все это произошло из-за ошибок вашего предшественника, который неправильно понял чьи-то указания из Белого дома. Но такого больше не повторится. Самое главное для нас в настоящее время — не упустить Никарагуа и вообще не оступиться в Центральной Америке. Мы будем выглядеть очень глупо, если в день победы в столице Никарагуа окажется не наш кандидат.
— Мне об этом никто не говорил, — сказал Дикерсон. — Почему мне никто не прояснил обстановку заранее?
— Не было необходимости прояснять вам обстановку заранее, — сказал Блэйк.
— Но ведь я окружной директор!
— А вы знаете, сколько окружных директоров за последние десять лет оказались двойными агентами?
— Блэйк, если ты хочешь сказать…
— Ни в коем случае, сэр! Я просто хотел указать на то, что в последнее время отмечены случаи утечки важной информации, и теперь все данные сообщаются только тем, кому об этом полагается знать.
— Ладно. Ситуация постепенно проясняется. Наше оружие уходит партизанам через Гусмана.
Блэйк сделал движение головой, которое можно было принять за кивок.
— И в этот раз ожидается отправка довольно большой партии.
Теперь Блэйк два раза моргнул, что можно было посчитать за знак согласия.
— Но теперь в деле оказался замешан какой-то Охотник, — заметил Блэйк.
— Все указывает именно на это, — согласился Дикерсон.
— Раз вы прибыли сюда из Вашингтона, — сказал Блэйк, — то, может быть, в курсе нашей новой политики по отношению к Охоте?
— Может быть, — сказал Дикерсон.
Ему не хотелось признаваться, что он ни разу не видел своего нового шефа и даже не знал. как того зовут. Он лишь несколько раз получал от него инструкции по телефону, и то лишь после обмена сложными кодами, меняющимися каждый день. Дикерсон несколько секунд не мигая смотрел на Блэйка, и агенту стало не по себе. Наконец он сказал:
— Блэйк, ты ведь причисляешь себя к старой гвардии, воспитанной на идеологии, правда?
— Думаю, вы можете считать меня идеологическим агентом, — ответил Блэйк. Да, у меня есть свои принципы, но я действую очень гибко. Действовать согласно обстановке — вот мой девиз!
— Очень хорошо. Именно поэтому ты до сих пор на службе. Все вокруг постоянно меняется,
— Да, сэр.
— Меня сюда направили из Вашингтона. Я могу кого угодно набирать в свой отдел и могу кого угодно уволить.
— Да, сэр.
— Запомни, Блэйк, никакая идеология нам тут не нужна. По крайней мере при этой администрации. Думаю, что раньше ты хорошо работал, хотя меня это абсолютно не интересует. Все было связано с идеологией, в которой мы больше абсолютно не заинтересованы. Так что больше никакой идеологии, понятно? У нас теперь другие принципы.
— Да, сэр. А какие это другие принципы?
— Новая администрация заинтересована в прагматизме и финансовой самоокупаемости.
— Простите, сэр?
— Чем бы мы ни занимались — я имею в виду все федеральные учреждения нужно приносить прибыль.
— Это понятно.
— И чем больше мы будем стараться, тем больше у нас будет прибыли.
— Конечно, сэр. Я полностью согласен с нашими новыми принципами. Я всегда верил в то, что финансовая ответственность — единственная дорога к счастью.
— Наше агентство тоже должно приносить прибыль.
— Разумеется. Это секретная директива, не так ли?
Я просто хочу быть уверен, что понял вас абсолютно правильно. Я вполне готов работать в таких условиях. К тому же, честно говоря, у нас уже случались подобные прецеденты, Я работал на прибыль и при старой администрации, по крайней мере некоторое время.
— Может, ты и работал, — заметил Дикерсон, — но не в таком масштабе, в каком мы собираемся работать теперь. Теперь целесообразность любой операции будет определяться лишь объемом вероятного дохода.
— Что вы хотите, чтобы я сделал с Охотником?
— Узнай, кто он такой, держи его под наблюдением, но не трогай. По крайней мере до тех пор, пока не получишь инструкции на этот счет.
Глава 38
Мерседес поселилась в маленьком домике, принадлежавшем Багамской корпорации, посреди миниатюрных джунглей. Вокруг росли банановые пальмы, эвкалипты и другие экзотические деревья. На веранде стояли кресла-качалки. Защищенный от шума тропической растительностью, домик утопал в тиши, которую лишь изредка нарушало жужжание огромных насекомых.
— Присаживайся в кресло-качалку, — сказала Мерседес. — Я приготовлю что-нибудь выпить. Как насчет легкого коктейля из рома?
Блэквелл уселся в кресло, и оно приятно затрещало. Он забросил ноги на перила — судя по истертой поверхности, ему не первому пришла в голову подобная идея. Сложив руки за головой, он вздохнул. Стояла невыносимая жара, и он чувствовал себя усталым. Однако он с удивлением обнаружил, что это была приятная усталость. В воздухе пахло влажными гниющими листьями. Казалось, Флорида принадлежала к другой эпохе и вот-вот могла вернуться обратно в палеозойскую эру. Золотистые лучи солнца пробивались через сплетения ветвей и лиан. Мерседес вернулась через пару минут, держа в руках два запотевших бокала с янтарной жидкостью. Блэквелл отпил из бокала и почувствовал, как на него снизошла благодать. Золотистый день постепенно уступал место бархатному вечеру.
Через несколько часов Мерседес спросила у Блэквелла:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});