Дар мертвеца - Чарлз Тодд

Но кто?

А если возникла необходимость убить мать, чтобы оставить у себя ребенка, кто та женщина, чьи кости нашли на горном склоне?

Что еще более важно с точки зрения леди Мод, какую роль сыграла во всем происходящем Элинор Грей — и принимала ли она участие в происходящем? И где Элинор Грей сейчас?

Никто не мог этого сказать.

Хэмиш высказал вслух то, о чем Ратлидж уже думал, только не хотел говорить: что, возможно, ребенка Фионе дали на время, чтобы она ухаживала за ним, пока его мать не поправится и не потребует его назад. Пока она не сделает то, что собиралась сделать, — например, не выучится на врача?

А Фиона привязалась к мальчику, надеялась, что ей удастся оставить его у себя навсегда. Наверное, она решила, что не вынесет расставания с ним.

Хэмиш с болью в голосе добавил: «Они все твердят одно и то же. Все заранее уверены в том, что она виновна… Если только не окажется, что мать жива, и она не даст показания в ее пользу!»

Глава 15

Ратлидж временно поставил жестяную коробку на место, туда, где нашел ее. Он уже спускался по лестнице, когда в голову ему пришла неожиданная мысль.

Его сестра Франс как-то нашла в небольшой шкатулке кедрового дерева, принадлежавшей их матери, две бережно хранимые крестильные рубашки. Обернутые в папиросную бумагу, белые, мягкие, отороченные кружевами по вороту и подолу… К ним прилагались кружевные чепчики с крошечными складочками, которые завязывались длинными лентами под подбородком. Крошечные вязаные пинетки с голубыми и розовыми лентами. Франс, которая редко плакала, тогда сказала ему сдавленным голосом:

— Она так и не дождалась внуков — ни моих, ни твоих. Должно быть, это очень огорчало ее.

Как будто это было последней несправедливостью по отношению к мертвым…

А в центре каждой рубашки, достающей почти до колен взрослого мужчины, не говоря уже о младенце, был большой овал с переплетенными инициалами, вышитыми белой атласной нитью.

Его крестили в рубашке его деда, которая бережно передавалась из поколения в поколение. Франс перешла крестильная рубашка их бабушки. Фамильная традиция, которая очень много значила для людей, гордящихся своими предками…

Даже если Элинор Грей бросила ребенка после рождения, наверняка она позаботилась о том, чтобы его надлежащим образом крестили — в длинной белой рубашке. Может быть, и не в фамильной, переходившей из поколения в поколение, но тоже во вполне приличной. Если только ее не дали взаймы…

Ратлидж развернулся и быстро зашагал назад. Сама Фиона жила в первой комнате, но за ней имелись еще две. Одна пустая, с аккуратно застеленной постелью, накрытой чистыми простынями, чтобы не запылилась, и вторая — царство маленького мальчика, с ящиком для игрушек, комодом для одежды, буфетом и кроваткой.

Сначала Ратлидж подошел к комоду для одежды. Он оказался почти пуст. Здесь остались только рубашки и чулки, из которых он уже вырос, и крошечные ботиночки, оставленные на память. Маленькое красивое одеяльце для младенца, пережившее много передряг. Синее вельветовое пальтишко с такой же шапочкой и вытертая лошадка с оторванным ухом и на трех ногах. На дне, завернутая в папиросную бумагу и пересыпанная лавандой, лежала крестильная рубашка. Он достал ее и осторожно развернул.

Хэмиш все увидел раньше его. Вышитый полукруг, состоящий из переплетенных букв — только не на животе, как у них с сестрой, а на лифе.

Ратлидж поднес рубашку к окну и внимательно осмотрел. Красивые инициалы с крошечными незабудками в промежутках. «МЭМК».

Что обозначают буквы? Мод Кук? Или Мэри Кук? А может, тут скрыто совсем другое имя?

К тому времени, как вернулся Маккинстри, Ратлидж уже положил крестильную рубашку на дно ящика комода и задвинул его.

Когда констебль и инспектор вышли на улицу, они увидели человека, с которым Ратлидж несколько дней назад встретился в конюшне. Маккинстри, с ключом в руке, повернулся и поздоровался с ним. Сбоку от мужчины стоял маленький растрепанный мальчик лет трех-четырех. Он был высоким для своего возраста и крепко сбитым, с темными волосами почти такого же цвета, как у Ратлиджа, и сероголубыми глазами, которые казались темнее на солнце, чем, возможно, при свечах.

— Вот, пришли кошку покормить, — отрывисто объяснил мужчина, неодобрительно косясь на Ратлиджа.

«Значит, теперь ты знаешь, кто я, — подумал Ратлидж, — и тебе это не нравится. Интересно, почему…»

— Не знал, что у вас есть ключ, — удивленно заметил Маккинстри.

— Да, дом нельзя бросать без присмотра. У меня ключ с тех пор, как Эласадж Маккаллум заняла место своего отца.

— Не знаю… — начал Маккинстри, но мужчина его перебил:

— Кошку-то кормить надо. Или вы ее заберете? Парнишка будет скучать без нее. А ведь он и так остался без матери.

Маккинстри сказал:

— Что ж, отлично, только ничего не трогайте.

Мужчина вскинул на него гневный взгляд:

— Я не трогал ничего чужого, когда еще был в его возрасте и ничего не смыслил! — Он покосился на мальчика.

Хэмиш что-то говорил, но Ратлиджу трудно оказалось его понимать, он и сам невольно замолчал под задумчивым взглядом ребенка.

Значит, вот он какой — Иен Хэмиш Маклауд.

Ратлидж почувствовал, как у него сжимается сердце. Красивый мальчик. Совсем маленький и заброшенный…

Ратлидж опустился на одно колено, и мужчина, по-прежнему державший мальчика за руку, сделал шаг вперед, набычился и приготовился защищаться. Но что-то в лице Ратлиджа остановило его, и он снова отступил.

— Ну, здравствуй, Иен! — сказал Ратлидж, хотя у него перехватило горло. Если бы Хэмиш остался жив, это мог бы быть его сын. Или сын Джин, если бы Ратлидж женился на ней в 1914 году… — Хочешь навестить кошку?

Иен кивнул. Он с серьезным видом посмотрел на Ратлиджа, а потом перевел взгляд на Маккинстри. Должно быть, Маккинстри улыбнулся, сказав: «Привет, Иен!» — потому что мальчик ответил ему улыбкой, как будто из-за тучи внезапно выглянуло солнце. Глаза его наполнились светом и теплом, а грусть исчезла.

— А мама здесь? Она вернулась? — тихо спросил он.

— Нет, но я ее видел, — ответил Ратлидж. — Она здорова и скучает по тебе. — Он взглянул в лицо мужчины: пусть только попробует что-нибудь возразить! Но тот ничего не сказал, и, хотя Маккинстри неловко переминался с ноги на ногу, он тоже промолчал.

— Когда она вернется? — встревоженно допытывался Иен.

— Надеюсь, скоро, — ответил Ратлидж. — Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы она скорее вернулась домой.

Мальчик снова серьезно посмотрел ему в лицо, словно проверяя, правду ли он говорит. Потом Иен кивнул, повернулся к мужчине, который держал его за руку, и сказал:

— Кларенс!

— Да, мы сейчас покормим ее. Как только эти джентльмены уйдут.

— До свидания! — решительно сказал им мальчик. — Кларенс проголодалась.

— Кларенс? — спросил Ратлидж, когда они отошли и позволили странной парочке выполнить свой долг по отношению к кошке.

Маккинстри прищурился:

— Понимаете, на конюшне родились котята, и Питер, старик, который там работал, принес мальчику одного. Питер назвал кошечку Томазиной, в честь еще одной кошки, которая когда-то жила у него на конюшне. Но Иен дал ей другое имя — Кларенс. Тогда я еще думал, почему он выбрал такое странное имя, а потом как-то забыл.

На вопрос ответил Хэмиш, к которому вернулся дар речи. У детей Дэвисонов была кошка, которую звали так же. Должно быть, Фиона рассказала Иену о котятах, которых так и не увидела Мод Кук…

На обратном пути в отель Ратлидж спросил Маккинстри, кто такой тот человек.

— Его фамилия Драммонд. Он и его сестра — старая дева — живут по соседству с пабом, и Фиона попросила их присмотреть за мальчиком, пока… пока ее не будет. Она сказала, что ему будет не так страшно у знакомых.

И у тех, кому она доверяет? Это стоит запомнить…

Когда Маккинстри ушел в участок, Ратлидж вернулся по собственным следам и остановился у дома, где жили Драммонды.

Значит, вот кто жил в большом доме с неожиданно красивыми окнами! Ратлидж заметил его, когда был здесь в первый раз.

Чутье подсказывало, что Драммонд и мальчик еще не вернулись из паба, где кормят кошку. Интересно, позволяет ли Драммонд мальчику играть в игрушки или сидеть на маминой кровати и гладить Кларенс?

Когда Ратлидж постучал, ему открыла женщина среднего возраста, светлые волосы были зачесаны назад, если не считать нескольких кудряшек на лбу, которые смягчали выражение лица. Словно боясь, что незнакомец сочтет кудряшки признаком слабости, женщина поспешила отбросить их от лица и сказала:

— Если вы к Драммонду, его нет дома.

— Мисс Драммонд? Моя фамилия Ратлидж, и меня прислали из Скотленд-Ярда, чтобы найти родителей мальчика, который находится на вашем попечении.