Незнакомец в зеркале - Сидни Шелдон

Все присутствующие были шокированы. После совещания один из авторов сказал О'Хэнлону:

– Второго такого бесчувственного сукина сына еще надо поискать. Гори ты огнем – он и тогда тебе воду за деньги продавать будет.

Тоби за свой счет пригласил ведущего хирурга по мозговым травмам, чтобы тот прооперировал раненого мальчика, и оплатил все больничные счета. А его отца он предупредил: «Если ты когда-нибудь кому-нибудь обмолвишься об этом, я вышибу тебя отсюда под зад коленкой».

Только работа заставляла Тоби забыть об одиночестве, только она приносила ему настоящую радость. Если шоу проходило хорошо, то Тоби был самым занимательным собеседником, какого можно было пожелать, но если шоу не удавалось, то он превращался в демона и набрасывался на всех, кто оказывался в досягаемости для его свирепого остроумия.

В нем была сильно развита собственническая черта. Однажды на рабочем совещании он обхватил руками голову Рейждера и заявил во всеуслышание: «Это мое, это принадлежит мне!»

В то же время он возненавидел авторов, потому что нуждался в них, а нуждаться он ни в ком не хотел и поэтому обращался с ними неуважительно. В день выдачи зарплаты Тоби делал из их платежных чеков самолетики и пускал их летать. Писатели увольнялись за малейшее нарушение. Как-то раз один из писателей пришел на работу с загаром, и Тоби немедленно приказал его уволить.

– Зачем ты сделал это? – спросил О'Хэнлон. – Он – один из наших лучших авторов.

– Если бы он работал, – сказал Тоби, – у него не было бы времени загорать.

Кто-то из только что принятых авторов принес шутку о матерях, и с ним пришлось расстаться.

Если какой-то гость его программы выступал удачно и смешил по-настоящему, Тоби обычно восклицал:

– Это здорово! Я хочу видеть вас в этом шоу каждую неделю.

Затем он смотрел на продюсера и говорил:

– Ты слышишь меня?

И продюсер знал, что этого актера никогда больше не следует приглашать для участия в шоу.

Тоби представлял клубок противоречий. Он не выносил успеха других комиков, но однажды произошел вот какой случай. Уходя после репетиции, Тоби проходил мимо артистической уборной когда-то знаменитого комедийного актера Винни Теркеля, звезда которого давно уже закатилась. И вот Винни взяли на первую в его жизни драматическую роль в телеспектакле, который должен был идти в прямом эфире. Он надеялся, что это будет означать для него возвращение на сцену. Когда Тоби заглянул в дверь, то увидел, что Винни валяется на диване пьяный. Проходивший мимо режиссер шоу сказал Тоби:

– Оставь его в покое, Тоби. С ним все покончено.

– А что случилось?

– Ну, ты знаешь, отличительной чертой Винни в его амплуа всегда был тонкий, дрожащий голос. Мы стали репетировать, и каждый раз, когда Винни открывал рот и старался быть серьезным, все начинали хохотать. Это подкосило старика.

– Он очень рассчитывал на эту роль, не так ли?

Режиссер пожал плечами.

– Каждый актер рассчитывает на каждую роль.

Тоби привез Винни Теркеля к себе домой и занялся приведением его в чувство.

– Это самая лучшая роль в твоей жизни, – внушал он старому комедианту. – Ты что, собираешься ее провалить?

Винни с убитым видом покачал головой.

– Я ее уже провалил, Тоби. Я не могу с ней справиться.

– Кто тебе это сказал? – резко спросил Тоби. – Никто на свете не может сыграть эту роль лучше, чем ты.

Старый комик покачал головой.

– Они смеялись надо мной.

– Да, смеялись. А знаешь, почему? Да потому, что ты смешил их всю свою жизнь. Они и ждали от тебя чего-то смешного. Но если ты будешь продолжать работать, то переубедишь их. Ты просто поразишь их своей игрой.

Остаток дня Тоби потратил на то, чтобы вернуть Вини Теркелю уверенность в своих силах. Вечером он позвонил режиссеру домой.

– Теркель сейчас в норме, – сообщил Тоби. – Тебе не о чем беспокоиться.

– Знаю, что не о чем, – ответил режиссер. – Я уже заменил его.

– Так раззамени его, – потребовал Тоби. – Ты должен дать ему шанс!

– Я не могу так рисковать, Тоби. Он опять напьется и…

– Давай сделаем вот как, – предложил Тоби. – Оставь его на роли. Если после генеральной репетиции ты все-таки будешь считать, что он тебе не подходит, я сам сыграю эту роль, причем сделаю это за так.

После паузы режиссер воскликнул:

– Эй, ты это серьезно?

– Можешь закладывать свою задницу.

– Идет, – быстро согласился режиссер. – Передай Винни, чтобы он завтра утром в девять был на репетиции.

Когда спектакль вышел в эфир, то стал гвоздем сезона. Причем критики хвалили именно игру Винни Теркеля. Он получил все до одной премии, какие только были на телевидении, и перед ним открылась перспектива новой карьеры, уже в качестве драматического актера. Когда он в знак признательности послал Тоби дорогой подарок, тот вернул его с запиской: «Это сделал не я, а ты сам». Таков был Тоби Темпл.

Спустя несколько месяцев Тоби поручил Винни Теркелю сыграть сценку у себя в шоу. Винни «наступил» на одну из коронных острот Тоби, и начиная с этого момента Тоби подавал ему не те реплики, «резал» его шутки и всячески унижал его перед сорокамиллионной аудиторией.

Тоби Темпл был и такой тоже.

Кто-то спросил О'Хэнлона, какой же Тоби в действительности, и О'Хэнлон ответил так: «Вы помните картину, где Чарли Чаплин знакомится с миллионером? Когда миллионер напивается, то он лучший друг Чарли Чаплина. А когда он трезв, то вышвыривает того вон. Таков же и Тоби Темпл, только безотносительно к спиртному».

Как-то раз, во время совещания с руководителями одной телекомпании, один из младших администраторов почти не открывал рта. Позднее Тоби сказал Клифтону Лоуренсу:

– По-моему, я ему не понравился.

– Кому?

– Тому парнишке на совещании.

– Почему это тебя волнует? Он – тридцать второй Помощник Никого.

– Он мне не сказал ни слова, – в раздумье произнес Тоби. – Я в самом деле ему не нравлюсь.

Тоби был так расстроен, что Клифтону Лоуренсу пришлось разыскать того молодого сотрудника. Он позвонил ему среди ночи и спросил озадаченного парня:

– Вы имеете что-нибудь против Тоби Темпла?

– Кто, я? Я считаю, что он – самый комичный человек на свете!

– Тогда сделайте одолжение, мой мальчик, позвоните ему и скажите это.

– Что?!

– Позвоните Тоби и скажите, что он вам нравится.

– Ну конечно! Завтра утром первым делом обязательно позвоню ему.

– Звоните сейчас.

– Но ведь сейчас три часа ночи!

– Это ничего. Он ждет вашего звонка.

Когда молодой человек набрал номер Темпла, трубку сняли сразу же. Он услышал голос Тоби: «Алло!»

Администратор проглотил застрявший в горле комок и произнес заикаясь:

– Я… я просто хотел сказать вам, что считаю вас великолепным актером.

– Спасибо, дружок, – сказал Тоби и положил трубку.

Окружение Тоби непрерывно расширялось. Иногда он просыпался среди ночи и звонил друзьям, чтобы приходили сыграть партию в джин, или будил О'Хэнлона и Рейнджера и вызывал их на рабочее совещание. Он часто всю ночь напролет смотрел кинофильмы у себя дома, в компании с тремя Маками, Клифтоном Лоуренсом и полдюжиной «звездочек» и прихлебателей.

И чем больше людей собиралось вокруг Тоби, тем сильнее он чувствовал свое одиночество.

22

Шел ноябрь 1963 года, и осеннее солнце уступило место слабому, негреющему свету, падавшему с небес. По утрам теперь стало туманно и зябко, настала пора первых зимних дождей.

Джилл Касл заходила в заведение Шваба каждое утро, но ей казалось, что разговоры были всегда одни и те же. «Уцелевшие» обсуждали, кто потерял роль и почему. Они упивались каждым разносным обзором и обсуждали все положительные рецензии. Это было похоже на плач неудачников, и Джилл начала задавать себе вопрос, не становится ли и она такой же, как все остальные. Она все еще была уверена, что обязательно станет известной персоной, но, глядя вокруг на одни и те же знакомые лица, Джилл поняла, что и они все думали точно так же о себе. Неужели мы потеряли контакт с действительностью и делали ставку на мечту, которой не суждено никогда осуществиться? Мысль об этом была ей невыносимой.

Джилл стала матерью-исповедницей для этих людей. Они приходили к ней со своими проблемами, и она выслушивала их и старалась помочь – то советом, то несколькими долларами, то ночлегом на неделю-другую. Она редко назначала свидания, потому что была целиком поглощена своей карьерой и потому, что не встретила никого, кто бы ей нравился.

Каждый раз, когда Джилл удавалось отложить немного денег, она посылала их матери вместе с длинными, восторженными письмами о том, как превосходно идут у нее дела. Вначале мать отвечала на ее письма, уговаривая Джилл раскаяться и стать невестой Христовой. Но поскольку Джилл время от времени снималась в фильмах и посылала домой больше денег, мать начала даже гордиться карьерой дочери. Она больше не была против того, что Джилл выбрала путь актрисы, но настаивала, чтобы та добивалась ролей в религиозных фильмах. «Я уверена, что мистер де Милль даст тебе роль, если ты объяснишь ему, какое религиозное воспитание ты получила», – писала она Джилл.