Четыре. История дивергента - Вероника Рот

Мне нужно быть на задании, но я останавливаюсь возле пропасти, вдавившись в перила. В воде плывут кусочки бумаги. Теперь, когда я знаю, где ступеньки врезаются в скалу, я легко нахожу их и потайную дверь, ведущую к ним. Я слегка улыбаюсь, вспоминая часы, проведенные на гладких камнях с Зиком или Шоной, – иногда мы говорили, а порой молча сидели и слушали шум воды.

До меня доносятся чье-то шаги, и я оглядываюсь через плечо. Ко мне идет Трис, которую под локоть подхватила женщина в сером. Натали Прайор. Я напрягаюсь, отчаянно желая сбежать – что, если Натали известно, кто я и откуда я родом? А вдруг она случайно обмолвится о моем происхождении – прямо в зале Лихачества, в котором собралась куча народа? Но она вряд ли вспомнит меня. Теперь я совсем не похож на того худого и долговязого парня, который прятался за мешковатой одеждой, – таким она меня знала в Альтруизме.

Приблизившись, она протягивает руку.

– Здравствуйте, меня зовут Натали, я мама Беатрис.

Беатрис. Это имя ей не подходит. Я жму руку Натали. Никогда не любил рукопожатие лихачей за его непредсказуемость – всегда гадаешь, насколько сильно нужно сжать руку, сколько раз потрясти.

– Четыре, – представляюсь я. – Приятно познакомиться.

– Четыре, – повторяет Натали, улыбаясь. – Это твой псевдоним?

– Да, – отвечаю я и меняю тему. – Ваша дочь отлично справляется. Я слежу за ее тренировками.

– Приятно слышать, – произносит Натали. – Я кое-что слышала о посвящении в лихачи, поэтому переживала за нее.

Я смотрю на Трис. На ее щеках – румянец. Она выглядит счастливой, наверное, встреча с мамой хорошо на нее повлияла. Впервые за все время я в полной мере оценил, как сильно она изменилась с тех пор, когда я впервые ее увидел – она споткнулась на деревянной платформе и казалась такой хрупкой, будто может разбиться от удара о сеть. Теперь, со следами от синяков на лице и твердо стоя на ногах, будто она готова ко всему, она уже не выглядит хрупкой.

– Не надо переживать, – говорю я Натали.

Трис отводит взгляд. Думаю, она до сих пор злится на меня за то, что я задел ножом ее ухо. И я не виню ее за это.

– Почему-то твое лицо кажется мне знакомым, Четыре, – произносит Натали.

Я мог бы предположить, что она сказала это мимоходом, если бы не ее пронзительный пристальный взгляд. Она словно хочет добиться от меня признания.

– Не понимаю, почему, – сухо заявляю я. – Я не общаюсь с альтруистами.

Я жду, что она удивится, испугается или рассердится, но она просто смеется.

– Теперь с нами мало кто общается. Я не принимаю замечание на свой счет.

Ладно, если она и узнала меня, то, похоже, не собирается озвучивать свою догадку вслух. Я стараюсь успокоиться.

– Я лучше оставлю вас с Беатрис.

Изображение на моем экране переключается с камеры в холле «Спайра» на камеру в пропасти, которая окружена четырьмя зданиями, – это и есть вход в Лихачество для неофитов. Возле нее собралась толпа – люди забираются внутрь и вылезают наружу, вероятно, для того, чтобы проверить сетку на прочность.

– Почему ты не на Дне посещения? – интересуется мой руководитель Гас.

Он замер у меня за плечом и потягивает кофе из кружки. Он не такой уж и старый, но на его макушке уже блестит лысина. Оставшиеся волосы он стрижет коротко – даже короче, чем я. Мочки его ушей растянуты сережками-тоннелями.

– Не думал, что увижу тебя до конца посвящения.

– Я решил заняться чем-нибудь полезным, – бурчу я и продолжаю следить за картинкой.

Люди вылезают из пропасти и встают в стороне, повернувшись спинами к одному из зданий. К краю крыши, расположенному страшно высоко над Ямой, осторожно подходит какой-то человек в темном. Он колеблется, отступает, потом разбегается и прыгает вниз. У меня внутри все переворачивается, будто я сам падаю, а новичок исчезает под мостовой. Я никогда к этому не привыкну.

– Похоже, они хорошо проводят время, – замечает Гас, делая глоток кофе. – А ты, Четыре, всегда можешь выйти на работу даже в другую смену. Веселиться, ни о чем не думая, – не преступление, – резюмирует Гас и наконец отходит от моего места.

– Да-да, – бормочу я ему вслед.

Я оглядываю диспетчерскую. Здесь почти пусто – для работы в День посещения достаточно нескольких человек, и, как правило, дежурят самые старшие лихачи. Гас согнулся над своим монитором. Еще двое сидят по бокам от него, просматривая пленку с наполовину надетыми наушниками.

Я ввожу команду, открывая запись, которую сохранил на прошлой неделе. На ней – Макс, сгорбившийся за компьютером в своем кабинете. Он тычет по клавишам указательным пальцем, долго ища нужные кнопки в перерыве между нажатиями. Мало кто из лихачей умеет правильно печатать, особенно Макс, который, судя по рассказам, провел большую часть времени, патрулируя сектор изгоев. Вряд ли он полагал, что ему когда-нибудь понадобятся навыки работы с компьютером. Я близко наклоняюсь к монитору – хочу убедиться, что цифры, которые я переписал, верны. Если все правильно, то на бумажке в моем кармане записан пароль от учетной записи Макса.

С тех пор как я понял, что он тесно сотрудничает с Джанин, и начал подозревать, что и он, и сама Мэтьюз причастны к смерти Амара, я принялся искать способы разузнать хоть какую-то информацию. Недавно мне представился такой случай – я засек, как Макс набирает свой пароль.

084628. Да, кажется, правильно. Я снова открываю запись и проматываю ее до нужного момента – где показаны кабинет Макса и коридор. Затем я ввожу команду, чтобы убрать запись с камер из кабинета Макса из трансляции – так чтобы Гас и остальные не заметили. Она будет проигрываться только на моем мониторе. Записи со всего Города всегда делятся на количество человек, находящихся в диспетчерской, сколько бы их там ни было, поэтому мы не смотрим трансляции с одних и тех же камер. Нам можно лишь изымать запись из общей трансляции на пару-тройку секунд, если нам требуется приглядеться к деталям. Надеюсь, это не займет много времени. Я выскальзываю из диспетчерской и бегу в сторону лифтов.

На этом уровне «Спайра» почти никого нет – все ушли. Похоже, моя задача значительно облегчилась. Я поднимаюсь на лифте на десятый этаж и целенаправленно иду к кабинету Макса. Я понял, что если ты хочешь быть незаметным, то лучше вообще не подавать виду. По пути я касаюсь флешки в кармане и сворачиваю за угол. Скоро я достигну кабинета Макса.

Я осторожно подталкиваю дверь ботинком – несколько часов назад я проверил, что Макс ушел к Яме, чтобы начать приготовления для Дня посещения. Тогда-то я и пробрался сюда и заклеил замок. Я тихо закрываю за собой дверь и, не включая свет, сажусь на корточки рядом с письменным столом. Я не пододвигаю стул – не хочу, чтобы, вернувшись, Макс то-то заподозрил. Мебель в его кабинете должна оставаться нетронутой.