Агентурная сеть - Игорь Прелин

— Ну и что же было дальше?

Я почувствовал, что Базиленко не зря так подробно расспросил «Артура». Не стал бы он тратить драгоценное время на встрече с агентом, если бы все случившееся не представляло для нас никакого интереса.

— К счастью для Сайфулая, в этот день дежурил кто-то из советских хирургов и уговорил не делать ампутацию. В общем, он почти два месяца провалялся в госпитале, но зато выписался на двух ногах.

— И чем же он теперь занимается? — спросил я, будучи уверенным, что сейчас-то Базиленко и объяснит, почему он так дотошно копался в этой истории. — По-прежнему работает в иммиграционной службе?

— Нет! — с оттенком легкого торжества, словно фокусник, после многочисленных манипуляций вытаскивающий, наконец, загаданную карту, ответил Базиленко. — Его произвели в лейтенанты и перевели на работу в контрразведку.

— А как «Артуру» стало об этом известно?

Теперь меня тоже заинтересовала эта история, потому что не каждый день рядовому инспектору дорожной полиции удается узнать о кадровых перемещениях в контрразведке.

— Он встретил Сайфулая в госсекретариате внутренних дел и безопасности. Точнее, в том его здании, где располагается контрразведка, — пояснил Базиленко.

Меня так и подмывало спросить, какие дела привели нашего агента в подразделение, где до этого у него не было никаких дел, но я промолчал, дожидаясь, когда Базиленко насладится произведенным на меня впечатлением и закончит свой рассказ.

— Неделю назад «Артура» вызвали в госсекретариат, где с ним беседовал начальник отдела кадров Камара и французский советник Франсуа Сервэн. Они предложили «Артуру» перейти на работу в специальную группу под кодовым названием «Флеш».

— Это еще что за группа? — насторожился я, поскольку слово, которым была закодирована специальная группа, в переводе с французского соответствовало фехтовальному термину «атака стрелой!», а когда в контрразведке придумывают такие названия, то это не сулит ничего хорошего.

— Как понял «Артур», эта группа будет осуществлять слежку исключительно за сотрудниками советского посольства, и посольств других соцстран, — подтвердил мои опасения Базиленко.

— Ну и какое решение принял «Артур»?

— Естественно, он согласился, — успокоил меня Базиленко, потому что упустить возможность внедрить нашего агента в такую группу было бы с нашей стороны непростительной глупостью. — Я же всегда ставил перед ним задачу при первой возможности перейти на работу в контрразведку!

— Хорошо, — подвел я итог этой части разговора. — А откуда взялся этот Сервэн? Я что-то о нем раньше ничего не слышал.

— Я тоже, — признался Базиленко. — Хотя «Артур» полагает, что он находится в стране уже довольно давно. Во всяком случае, он не произвел на него впечатления новичка в госсекретариате.

— Ну что ж, будем разбираться, — сказал я, прикидывая в уме, кто из имеющихся в нашем распоряжении агентов может собрать более подробные сведения об этом человеке.

В тот же день я переговорил по этому вопросу с Хачикяном и Лавреновым. Разговаривал я с ними, конечно, порознь, чтобы каждый знал только то, что ему было положено знать. Кто знает, как будут развиваться дальнейшие события и что из всего этого получится! В нашем деле возможны самые неожиданные повороты.

Хачикян сразу же ответил, что находящийся у него на связи технический сотрудник французского посольства вряд ли сможет добыть на Сервэна какие-нибудь дополнительные сведения. Он уже неоднократно опрашивал его по поводу французских советников, работающих в местных спецслужбах, однако агент был весьма далек от них и поэтому никакой информацией не располагал. Заставлять же его специально этим заниматься было бы неразумно и опасно, поскольку такая «самодеятельность» вполне могла насторожить французскую (не местную!) контрразведку и навлечь на агента серьезные подозрения.

Против таких доводов трудно было что-нибудь возразить: никакая информация не стоит того, чтобы ради ее получения ставить агента под удар!

Зато с «Люси», контакт с которой поддерживал Лавренов, нам повезло значительно больше. И это было не только приятно, но и неожиданно, поскольку мы даже не предполагали, что она еще способна выполнять подобные задания.

Дело в том, что «Люси», довольно пожилая дама, содержала большой книжный магазин, с которым бюро АПН поддерживало тесный деловой контакт: через этот магазин АПН сбывало кое-какую издаваемую в СССР литературу на французском языке и даже умудрялось сплавлять за бесценок произведения классиков марксизма-ленинизма, и уж совсем задаром брошюры с речами тех, кто только еще претендовал на эту роль.

Это значительно облегчало Лавренову контакт с «Люси», поскольку принадлежавший ей книжный магазин являлся в действительности нашим «почтовым ящиком», на который поступала корреспонденция от разведчиков-нелегалов, работавших не только в Африке, но и на других континентах. Что касается получения всевозможной информации, то мы редко прибегали к услугам «Люси», поскольку, занимаясь книготорговлей, непосредственного доступа к интересующим нас сведениям она не имела, и мы использовали ее только в качестве своеобразного «справочного бюро», когда требовалось собрать кое-какие сведения по французской колонии, где она, естественно, располагала весьма обширными связями.

Надо сказать, что в свое время, когда «Люси» вместе с мужем проживала в Париже и работала в штаб-квартире НАТО, они составляли великолепную агентурную пару и сделали очень много полезного для советской разведки. Но потом муж умер, штаб-квартиру перевели в Брюссель, и «Люси» решила перебраться в Африку, поскольку когда-то здесь родилась и провела юные годы.

Так она стала владелицей «почтового ящика» и в этом качестве продолжала приносить громадную пользу. И вот теперь по заданию Лавренова «Люси» через своих знакомых французов быстренько выяснила, что Сервэну сорок четыре года, родился он в Париже в семье армейского унтер-офицера и у него было довольно беспокойное детство: в 1940 году он вместе с матерью находился в гостях у родственников в Алжире, но началась война с Германией, и мать оставила малыша, а сама возвратилась в Париж, куда вскоре после его оккупации вернулся ее муж, успевший к тому времени побывать в немецком плену и сбежавший из лагеря военнопленных.

В Париже супруги Сервэн вступили в движение Сопротивления, однако вскоре их подпольная группа была раскрыта гестапо. Отец Сервэна сумел избежать ареста, был переброшен в один из отрядов «маки», где и продолжал сражаться с фашистами, пока не был тяжело ранен.

Матери Сервэна не повезло. Она долго скрывалась от гестапо, но в конце концов ее выследили, арестовали и отправили в концлагерь, где она и погибла.

«Люси» сообщила, что, по словам, самого Сервэна, его отец очень гордится своим участием в Сопротивлении, но не любит, вспоминать эти трагические страницы из истории их семьи и не слишком охотно делится своими воспоминаниями.

После окончания второй мировой войны Франсуа некоторое время жил с отцом в Алжире, где тот продолжал лечение, затем они переехали в Тулон, и там неподалеку от военно-морской базы отец открыл небольшое кафе под названием «Маркиз». Название это он выбрал в память о своем участии в Сопротивлении, потому что это была его подпольная кличка.

Это название, как и боевое прошлое хозяина, в немалой степени способствовали популярности кафе среди военных моряков и гражданского персонала базы.

После окончания колледжа Франсуа Сервэн был призван в армию, военную службу проходил во французском экспедиционном корпусе в Алжире. Отец хотел, чтобы сын продолжил военную карьеру, но Сервэн после демобилизации поступил в Центральную школу полиции и, закончив ее с отличием, был направлен на работу в ДСТ.

В Африку Сервэн поехал ради карьеры и по материальным соображениям: хотя ему очень неплохо жилось и служилось во Франции, но все же в Африке и жалованье значительно выше, и по службе продвинуться легче, а это тоже имело немаловажное значение.

«Люси», которой, видимо, изрядно надоело заниматься книготорговлей и ужасно хотелось вновь приобщиться к живому делу, пошла дальше того задания, которое поставил перед ней Лавренов, проявила, так сказать, разумную инициативу и сумела познакомиться с женой Сервэна, которая оказалась не только любительницей изящной словесности, но и весьма общительной женщиной. От нее «Люси» узнала, что успешной карьере Сервэна в ДСТ помогло и то, что ее отец был крупным чиновником МВД, а в свое время входил в близкое окружение генерала де Голля. У них двое детей: сын учится в престижном военном училище Сен-Сир, а дочь — в Национальной административной школе.

Около полугода назад она приезжала на каникулы к родителям вместе со своим женихом — личным секретарем влиятельного политического деятеля Франции.