Проект Данте. Седьмой круг - Сергей Извольский

— Бас, млять, как бы он не сдох! — в тот момент, когда мы с Лысым подошли, поднял глаза Серега, склонившийся сейчас рядом с тем, кого Бас ножом пырнул. А тот только поскуливал сейчас, рукой за бок держась.

— Ахррр… — попытался что-то сказать Бас, но голос его не слушался. — Я сам чуть не сдох, — хрипло произнес он, справившись со своим голосом, — херня, только в ноги навтыкал.

— Какие ноги, ты ему бочину вскрыл! — показал на окровавленную ладонь на боку скулящего Серега.

Я осмотрелся — рядом на земле ничком лежала светленькая девчонка, джинсы ее были сняты, но не совсем — болтались на одной ноге, скомканные. На ступне второй ноги, голой, был розовый носок, который в глаза бросался. Молочной белизны обнаженные ноги ярко выделялись в темноте, особенно на фоне темной земли. Еще одна девчонка сидела в стороне, пытаясь прикрыть совсем маленькую грудь руками. Получалось плохо — девушку водило по сторонам, а в глазах ясно было видно состояние опьянения. Близкое к коматозному, в котором лежащая сейчас находилась.

— Ничего станок, да? — присев рядом с той, которая в отрубе, похлопал ей по ягодицам рукой, в которой ножа не было Бас, — я бы вдул.

— Где та девка, которая нас сюда привела? — вдруг развернулся я, опомнившись и заполошно по сторонам осматриваясь. Серега тоже сразу подскочил взволнованно и подбежал ко мне.

— Епть, валим отсюда! — обернулся он к Басу и Лысому, которые сейчас вдвоем на задницу коматозной пялились.

— А… — показав на окровавленного парня, неуверенно обернулся я к Серому.

— Милицию вызвать? — зло глянул он на меня, — Бас! Лысый! Погнали отсюда.

Бас еще раз потрепал по заднице лежащую в глубоком отрубе девчонку, и не особо торопясь пошел в нашу сторону. Он такой — ему все по приколу всегда было. Зато Лысый подорвался гораздо быстрее. Впрочем, причина стала сразу ясна — он торопился по карманам порезанного пошарить.

Из города уходили, будто разведчики в тылу врага, двигаясь по улице едва не перебежками и от каждой проезжающей машины шарахаясь. Выйдя к железной дороге, около двух часов быстро шагали вдоль путей, пока не вышли к тому месту, где трассу было видно. Здесь разделились — Серый с Лысым пошли к автомобильной дороге, а мы пошагали дальше по железке.

Рассказывать про то, что после увидел у Баса золотую печатку, снятую с порезанного им парня, не стал. И как уговаривал его потом ее выбросить, тоже не рассказал. И про то, как встретились с Сержем и Лысым в Азове и сидели месяц у родственников Баса, особо стараясь не выделяться, тоже не рассказал — слушателю это уже будет неинтересно, наверняка.

— Вышли, — после небольшой взмахнул рукой толстый повелительно.

— Андрей Семенович… — дернулся было охранитель к хозяину.

— Я что сказал? — в голосе дохнуло абсолютным холодом, и спросивший тут же кивнул, подошел к напарнику, подхватывая его под руку, и вывел из кабинета.

— Ты говоришь, их было трое, — посмотрел на меня толстый, играя желваками.

— Да, три парня. Моложе нас, но здоровые, как кабаны. Мы с ними вчетвером еле-еле… — ответил я негромко.

Сидя в кресле с так и не привязанными к подлокотникам руками, держал левую ладонь за спиной, спрятав в кулаке большой палец. В тоже время стараясь до него не дотрагиваться. А мысль о том, что туда под ноготь вновь булавка может воткнуться вызывала страх, от которого на лбу испарина появлялась.

— Описать можешь? — безжизненным голосом спросил собеседник.

— Парней точно нет, — покачал я головой. И не покривил душой — в памяти вообще ничего не осталось, только белый овал лица того, который мне по роже навтыкал.

— А девочек? — голос собеседника не дрогнул.

— Первую, которая на нас выбежала, а потом убежала, если увижу, точно узнаю. Еще одна темненькая была — на земле сидела пьяная в дугу. Может быть, узнаю — плохо ее помню. А у светленькой, которая лицом вниз лежала, я даже лицо не видел.

Толстого выдали глаза — в тот момент, когда я говорил про светленькую, там что-то мелькнуло.

— На полиграфе меня проверьте… — осекся я на полуслове, когда собеседник встал и подошел к окну, доставая телефон.

Не слушая, что тот говорит, коротко бросая слова в трубку, я откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Но руку из-за спины так и не вытащил, да и вторую в кулак сжал. При закрытых глазах пальцы тянуло испугом возможной боли, если ладонь в кулак не сжата.

Почти сразу я не хоть и отключился, но впал в какое-то отстранено состояние — перед глазами мелькали картинки виртуальности, реальности… девушка моя, как там она без меня? Интересно, может позвонить дадут? Ага, дадут, как же. Сразу после билета на луну — мелькнула мысль. Надо что-то делать, соображать. Или скоро червей буду кормить, без вариантов, похоже. Или реальных, или виртуальных.

Совсем чуть-чуть приоткрыв глаза, начал наблюдать за толстым. А тот, уже закончив телефонный разговор, прислонился плечом к стене и смотрел в окно. И меня из виду не выпускает вроде, и тоже в мыслях витает. Может его в заложники взять? Вот только как — ноги у меня до сих пор связаны, а незаметно к нему вряд ли подобраться получиться.

— Андрей Семенович, — будто в ответ моим мыслям дверь приоткрылась и пролезла голова одно из охранителей тела.

— Принес? — оторвался от мыслей толстый.

— Э… — не понял сунувшийся.

— Н…й, — четко указал направление движения своему подчиненному толстый, и голова сразу исчезла.

Так, там еще двое точно под дверью стоят. И готовы на любой шорох сюда ворваться.

Я медленно-медленно выдохнул, пытаясь расслабиться — сам сейчас будто сжатая пружина. Еще раз выдохнул, постаравшись очистить голову от мыслей. И сразу же в памяти всплыло как я, будто между делом, вырубил одного из телохранителей. Открыв глаза, только сейчас сосредоточился на этом — ведь тогда даже и не заметил, но… как-то у меня это слишком легко и буднично получилось.

Прерывая мои мысли, раздался аккуратный стук, и дверь приоткрылась — тихо совсем, но я звук уловил.

— Андрей Семенович? — говорившего не видел, дверь за спиной, но кивок толстого заметил.

Быстрым шагом через комнату прошел молодой парень в строгом костюме и протянул хозяину аккуратную папку. После кивка парень так же быстро вышел из комнаты, а толстый пошел ко мне.

Да, оперативно работают — подумал я, начав перебирать еще горячие от принтера листы. Цветные фотографии, много. Судя по всему, оцифрованные со старых фото — стиль одежды немного смешной, лет десять назад так одевались.

На большинстве фотографий были молодые девушки и девчонки, школьницы. Были и взрослые, совсем разные люди. Совершенно разные моменты — пикник на природе, бассейн, пляжи, школа, просто девчонки на кровати валяются. Объединяло фотографии то, что почти везде была девочка светленькая изображена. И я догадываюсь, кто это.

На одной из фотографий я остановился. Большая, классная фотография. В смысле школьная, на которой целый класс изображен. Всматривался в лица долго, но наконец, кивнул, указывая на одну из девушек.

— Эта.

Толстый сделал шаг вперед, наклоняясь ко мне. Вот он, удобный случай — попробовать его вырубить, взять в заложники, а дальше… и что дальше?

— Эта точно на нас выбежала, а потом исчезла, когда замес начался. А вот эта вроде та, которая без одежды совсем сидела, — показал я еще на одну девчонку, — но не уверен, я ее мельком видел.

Оторвав глаза от фотографии, встретился с взглядом толстого. Глаза у него страшные надо сказать. Не в том смысле, что испуг от его взгляда, нет. Страшные тем, что как будто этот человек перегорел уже, и что от него ожидать в следующее мгновенье, неясно.

— Через несколько дней я вернусь, — кивнул мне собеседник, — и мы поговорим. Если соврал, пожалеешь.

— Проверьте меня на поли…

В пару слов обозначив то действо, которое я могу с полиграфом сделать, толстый вышел, оставив дверь кабинета открытой.

— Чтоб волос с головы не упал, — музыкой прозвучали для меня слова из коридора. — И пусть смотрят, чтобы руки на себя не наложил, — это тоже музыкой, но… печальной музыкой.

Глава XX

Комната была — образец спартанского убранства. Четыре стены, пол, потолок. Четыре кровати по углам. Без прикроватных тумбочек. В потолке решетка вентиляции.

Окна нет, зато виден проход в санузел. Прелесть какая, там и душ есть, судя по всему. Но везде камеры — во всех двух углах полусферы затемненного стекла. Еще и санузле такая же бородавкой висит.

— Ознакомься, — довольно грубо развернул меня конвоир и ткнул в бумажку на стене указующе. — Будешь нарушать, будешь наказан.