Футарк. Первый атт - Анна Орлова

– Ах, мама… – вздохнула Виолетта и поднесла тонкие пальцы к виску. – Я уверена, мистеру Кину это совсем неинтересно…

– Гхм… – произнес мистер Гайнс и, чтобы сгладить неловкость, спросил: – Не сочтите за нескромность, чем вы занимаетесь, мистер Кин?

– В сущности, ничем особенным, – ответил я. – Когда-то я собирался стать юристом, но понял, что это не моя стезя. С тех пор, каюсь, веду растительное существование…

«Во всех смыслах этого слова», – добавил я мысленно.

Миссис Гайнс посмотрела на меня с интересом, и я проклял свой длинный язык. Раз я ничем не занят, но при этом путешествую первым классом и более чем прилично одет, значит, средств у меня достаточно. И обручального кольца на пальце нет. А у нее незамужняя дочь…

– А вы, мистер Гайнс? – поинтересовался я, не забывая воздавать должное прекрасному жаркому.

– О, я инженер, – улыбнулся он и подкрутил ус. – Занимаюсь строительством железных дорог, хо-хо-хо! Крайне интересная тема, работы столько, что едва удалось вырваться на пару недель отдохнуть с семьей…

– До замужества я страшно боялась путешествовать поездами, – вставила миссис Гайнс. – Все эти крушения, катастрофы… А теперь, пожалуй, я знаю о железных дорогах больше, чем Филип! Верно, дорогой?

– О да, душенька, ты всегда так внимательно выслушиваешь меня, – наклонился к ней муж. – Знаете, мистер Кин, так вот бывает: ведешь очередной проект, и что-то в нем покоя не дает, что-то не так! Чуять чую, найти ошибку не могу… Излагаю концепцию супруге – и сразу нестыковки вижу! Чудо, просто чудо!

– Где-то мне доводилось читать о теории, согласно которой многократное прочтение текста ослабляет восприятие его сути, достоинств и недостатков, – заметил я. – Но стоит тот же текст проговорить вслух, как они объявляются во всей красе. Право, воспроизвести эту теорию я не смогу, равно как и ее обоснование, но смысл был примерно такой.

– Очень, очень похоже, – кивнул инженер. – А вот что еще интересно…

– Виолетта, деточка, скушай спаржи, – уговаривала миссис Гайнс.

– Ах, мама, не нужно, я вовсе не голодна… – томно отвечала девушка.

– Ну хотя бы куриное крылышко!

– Мама, я не ем мяса, как вы могли забыть об этом?..

– Я прикажу подать рыбки, – настаивала мать. – А вот взгляни, какая икра!..

– О мама, мне сейчас сделается дурно… – простонала Виолетта и прикрыла глаза. – Я ведь не переношу икру! Она так… так гадко выглядит!

Я наблюдал за этой сценой вполглаза, мне куда интереснее было слушать инженера. Мистер Гайнс не на шутку увлекся, рассказывая об истории железных дорог в наших, и не только наших, краях. Однако и спектакль, разыгранный матушкой с дочкой, был любопытен. Кажется, Виолетта избалованна донельзя! Хм… отказаться от такой икры? Я бы не сумел!

– Но я все равно боюсь путешествовать, – снова вклинилась в беседу миссис Гайнс, видимо отчаявшись накормить дочь.

Вот интересно, Виолетта по ночам поедает заранее припасенные конфеты или нет?

– Дорогая…

– Ограбления, дорогой! Никто не застрахован от каких-нибудь бандитов! Почитай, что пишут об этой ужасной Америке! Вот куда бы я не поехала ни за какие деньги… – Миссис Гайнс перевела дыхание. – Люди в масках остановили поезд и заставили пассажиров отдать все деньги и ценности, можете себе представить? Хорошо еще, никого не убили, только оглушили двоих мужчин, которые пытались сопротивляться…

– Милая, но мы же не в Америке! – воспроизвел мои мысли мистер Гайнс.

– Но все равно очень тревожно… Я непременно запираю дверь купе, и ту, что ведет в ванную комнату, – тоже! И никогда не открываю окна…

Я представил, как вооруженный бандит в маске влетает в открытое окно, чтобы похитить драгоценности миссис Гайнс, и с большим трудом сохранил постную мину.

– Ах, мама, ну сколько можно! – сказала вдруг Виолетта и звонко тявкнула.

Я чуть не подскочил, но тут же сообразил, что лаяла не девушка, а собачка, сидевшая у нее на коленях, – прежде мне не было ее видно из-за края стола. Теперь собачка приподнялась на задние лапки, передние поставив на скатерть, и я смог ее рассмотреть: маленькое, беленькое кудрявое создание с носом-пуговкой и смышлеными глазками. Кстати, вылитая Виолетта. (Однажды я прочитал, что питомец непременно походит на своего хозяина… или наоборот? Да, эта собачка определенно подходила Виолетте! А, скажем, Ларример? Похож ли он на свою обожаемую Атенаис? Или я… на кактусы? Что за ерунда лезет в голову!)

– Что такое? – повернулась к ней миссис Гайнс.

– Эти ваши страхи!.. – страстно заговорила Виолетта, прекратив изображать недомогание. У нее даже щеки разрумянились. – Вы слышали хоть об одном ограблении за последние пять лет? Папа, ведь не было ничего?

– Таких, как в Америке, конечно, не было, – ответил он. – А вообще-то мама права: в поездах часто орудуют воры, да так ловко, что поймать их частенько не удается, полиция бессильна. Они, бывает, маскируются под пассажиров, и поди разбери: честный это человек или нет? Документы могут быть фальшивыми…

– Но что, если это не просто воры? – продолжала девушка. – Быть может, на путь преступления их толкнул не порок, а настоящая беда? Вдруг кто-то из них не может найти средств на излечение больной супруги или детишек, в то время как в первом классе сияют бриллианты ценой в целое состояние? Быть может, человек попал в безвыходное положение!

– Это все равно не повод для кражи, – вставил инженер, но Виолетту было не остановить.

– Я уверена, в глубине души им глубоко противно это занятие, но если у них нет иной возможности добыть средства? Да, папа, я знаю, что ты скажешь: пусть бы шли работать! Но если нет времени? Если даже самым тяжелым трудом не скопить столько, сколько нужно, что тогда?!

– Тяф! – поддержала собачка.

– И, полагаю, эти люди раскаиваются, – добавила Виолетта печально.

– Милая, есть ведь и рецидивисты! – сказал мистер Гайнс. – Они занимаются этим годами!

– Кто знает, каковы их истинные мотивы, – вздохнула она, вновь принимая вид томный и бледный. – Вдруг они и впрямь не успели собрать денег и их дети или любимые жены умерли… И теперь, чтобы искупить вину перед родными, этим людям приходится воровать снова и снова, чтобы поддержать неимущих, отдать деньги в детские приюты и дома призрения, в больницы, наконец! Ах…

– Дорогая, тебе вредно так волноваться! – всполошилась миссис Гайнс.

– Тяф!

– Снова началось, – тихо сказал мне инженер. Я вопросительно приподнял бровь. – Виолетта просто бредит благородными разбойниками, этими… Робин Гудами!

– Сочувствую, – серьезно ответил я. – Но она так юна… Это увлечение должно пройти с возрастом.

– Искренне на это надеюсь, – вздохнул мистер Гайнс, а я, извинившись, поднялся из-за стола. Это представление меня порядком утомило. – Мистер Кин!

– Да? – обернулся я, но больше ничего сказать не успел: на меня ринулась крохотная белая молния.

Только от природы хорошая реакция и недурная физическая форма позволили мне уберечь от мелких, но острых зубов собачки Виолетты брюки и, возможно, лодыжку. Мне вовсе не хотелось прыгать на одной ноге у всех на глазах, пытаясь стряхнуть эту фурию и подавляя отчаянное желание грубо выругаться, что в обществе категорически неприемлемо.

Тут собачка предприняла второй заход, я ушел от нее легким пируэтом (недаром все-таки матушка заставляла меня обучаться танцам)… Но что, так и прикажете кружиться здесь? Я не люблю выставлять себя на посмешище, а Виолетта уже начала хихикать.

На помощь мне пришел мистер Гайнс, с необычайной для такого грузного человека ловкостью перехвативший собачку и вручивший ее дочери.

– Простите, мистер Кин, не успел вас предупредить, – сказал он мне. – Такой уж у этой… собаки подлый нрав. Незнакомых непременно за ноги кусает! Но вы ей этого удовольствия не доставили, хо-хо-хо!..

– Да, забавно, – согласился я, распрощался и поспешил скрыться в своем купе.

И только там сообразил, где слышал это тявканье! В соседнем купе! Выходит, моя соседка – Виолетта?..

Осознание этого факта наполнило меня инфернальным ужасом. Я быстро покончил с умыванием, затем тщательно запер дверь в ванную комнату и дверь купе тоже. Может быть, миссис Гайнс была не так уж и не права, принимая такие меры предосторожности?

Я очень люблю спать под стук колес. Есть в этом что-то, некая романтика дальних странствий. И пусть дороги-то всего ничего, но можно вообразить, будто поезд не тащится неспешно среди холмов и полей доброй старой Англии, а рассекает ночь на равнинах Дикого Запада, и мустанги, вспугнутые железным грохотом, уносятся прочь, а бизоны, подняв рогатые головы, провожают огнедышащий локомотив удивленными взглядами…

Я уже находился на грани яви и сна, как вдруг был вырван из этой блаженной дремы самым бесцеремонным образом. Какой-то посторонний звук резко диссонировал с уютным погромыхиванием поезда, буквально ввинчиваясь в уши. Через полминуты, стряхнув остатки сна, я сообразил, что это такое: в соседнем купе выла собака! Та самая маленькая белая собачка Виолетты!