Замок на Воробьевых горах - Евгения Грановская

Завадский взглянул на нее с мрачноватым любопытством. Заметил тихо:

– Тяжело жить с таким взглядом на мир.

Мария пожала плечами:

– Не тяжелее, чем с любым другим.

Завкафедрой снова вздохнул.

– Я не знаю, как это получилось. Была факультетская вечеринка… я слишком много выпил. А потом… Потом она держала меня на коротком поводке, угрожая, что расскажет всем о нашей связи.

– Зачем вы мне рассказываете?

– Сам не знаю. Вероятно, потому, что мне не хочется, чтобы вы считали меня мерзавцем.

Мария больше не могла его слушать и поднялась со стула.

– Пожалуй, мне пора.

– Да… Конечно.

Когда она уже была у двери, Завадский негромко окликнул ее:

– Постойте.

Варламова остановилась.

– Какой у вас рост? – спросил он вдруг. – Метр шестьдесят?

– Метр шестьдесят четыре, – ответила Мария удивленно. – А что?

– Вы всего-навсего маленькая женщина в мире больших мужчин, – неожиданно мягко проговорил Завадский. – Будьте осторожны.

Варламова пожала плечами и вышла из кабинета.

Стены здания давили на нее. Она не смотрела на них, боясь, что от одного их вида у нее снова начнутся галлюцинации. Внутри у Марии все онемело. Она шла, низко опустив голову и ни на кого не глядя. В висках стучала кровь. Еще чуть-чуть – и она выйдет на свободу. Почему в этом здании все так гнетет ее? Неужели из-за видений? Но ей приходилось видеть и кое-что пострашнее, и она всегда находила в себе силы успокоиться, принять все как данность, одержать над своими страхами верх.

Но с этим зданием что-то было сильно не в порядке. Она шла к выходу, и ее не покидало чувство, будто что-то (или кто-то?) хочет вырваться из ГЗ вместе с ней. У самой двери Мария остановилась и огляделась, словно желая убедиться, что рядом на самом деле никого нет. Затем двинулась дальше.

В холле теперь висело два портрета. В остальном же ничего не изменилось. Те же черные ленточки, тот же столик, та же ваза и, кажется, те же самые цветы. По крайней мере, такие же. Огромные белые каллы, похожие на бледные уши, выросшие на стеблях из земли и настороженно прислушивающиеся к тому, что происходит в мире.

Постояв немного возле портретов, Варламова повернулась и пошла в кафе. Она надеялась, что чашка крепкого кофе поможет ей прийти в себя.

В кафе было людно. Мария сидела за столиком, пила черный сладкий кофе и просматривала газету, которую купила в киоске.

Житель Архангельской области убил и расчленил свою любовницу…

В США двое пятнадцатилетних подростков (один из которых – старший брат жертвы) забили до смерти семилетнюю девочку, играя в Mortal Kombat и «отрабатывая» приемы боевых искусств. «Я словно опьянел», – признался позже один подросток…

Бритни Спирс объявила, что ее грудь – настоящая…

Варламова сложила газету. Вести из безумного мира. Страшные и обычные. Ничего нового.

– Здравствуйте, Мария Степановна!

Она подняла взгляд. Возле стола остановился худощавый парень с длинными черными волосами. В руках у него был поднос.

– Привет, Антип. Присаживайся.

– Спасибо!

Антип уселся за стол. Мария внимательно вгляделась в его лицо. И не заметила в нем даже тени печали или заботы.

– Ну, как ты? – тихо спросила Мария.

– Да ничего, – в тон ей ответил Антип. – А вы?

– Тоже неплохо. – Она усмехнулась. – Кажется, на кафедре меня считают ведьмой. А один мой коллега по фамилии Ковалев предложил устроить что-то вроде чистки преподавательских рядов.

– Что за глупости?

– Похоже, у него есть черный список. И я его возглавляю. Между прочим, предложение вызвало горячую поддержку.

Антип хмыкнул.

– Я бы на вашем месте не слушал всяких маразматиков. Берите пример с меня. Меня хотели отчислить за пропуски. Вызвали на заседание кафедры, чтобы пропесочить, и все такое. А я – ноль внимания. И что, думаете, отчислили?

– Вероятно, нет.

– Вот именно. Ковалев и на меня наезжал. Он ведь за Настей приударял. Только зацепит ее в коридоре, а тут я. Однажды набросился на меня, прямо как с цепи сорвался. Ох, нарвется он у меня когда-нибудь…

– Значит, он ухаживал за Настей?

– Ну да.

Мария задумчиво допила кофе и поставила пустую чашку на поднос.

– А что ты думаешь о Завадском? – спросила как бы невзначай.

– О вашем завкафедрой? Ну, говорят, что он толковый мужик. Только немного мутный.

– Ты что-то про него знаешь?

– Только то, что знают все.

– А что знают все?

Антип нахмурился.

– Что у него парализованная жена, и она умирает уже полтора года, но никак не может умереть. Днем с ней сидит сиделка, а по вечерам и ночам Завадский ухаживает за ней сам.

Мария выслушала информацию с любопытством и удивлением.

– Значит, его жена больна…. А она в сознании?

– Говорят, да. С полгода назад она пыталась покончить жизнь самоубийством – попробовала откусить себе язык, чтобы умереть от потери крови или от болевого шока. Но у нее ничего не вышло. Умереть не так легко, как кажется.

– А не знаешь, чем она больна?

Антип покачал головой:

– Нет. Мария Степановна, нам обязательно об этом говорить?

– Думаю, что нет.

– Тогда… – Парень осекся и, похоже, сделал над собой усилие, чтобы закончить фразу: – Тогда разрешите мне кое-что вам рассказать. Дело в том, что… – Он снова осекся. – Черт. Боюсь, после моего рассказа вы примете меня за идиота.

– После вчерашнего нашего разговора тебе уже нечего бояться, – заверила его Мария.

Антип усмехнулся:

– То есть диагноз утвержден? Хорошо. Тогда мне будет легче. Мария Степановна… Я понимаю, как странно это прозвучит, но… Кажется, Колька Сабуров пытался выйти со мной на связь.

Мария чуть прищурила серые глаза.

– И как? У него получилось?

– Не смейтесь.

– Я не смеюсь. Кстати, у тебя суп остывает…

Молчание Антипа длилось долго. Казалось, он пытался в чем-то убедить себя, что-то выяснить у себя, прийти с самим собой в согласие. Наконец достал из кармана мобильный телефон, потыкал на кнопки и повернул телефон дисплеем к Марии.

– Вот, посмотрите.

Варламова взглянула на маленький дисплей и увидела на нем одно-единственное слово – «Сабуров».

– Ну и что?

– Посмотрите на дату и время.

Мария посмотрела. Перевела взгляд на Антипа.

– Хочешь сказать, Сабуров звонил тебе сегодня в четыре тридцать утра?

Антип кивнул и убрал мобильник.

– Сначала в трубке был шум, – начал рассказывать он. – Знаете, его еще называют «белым». Потом я услышал какие-то слова. Как будто кто-то пытался пробиться сквозь шум.

Внезапно Мария почувствовала раздражение.

– Неужели ты думаешь, что я поверю в этот глупый розыгрыш? – холодно осведомилась она у парня.