Скрытая жизнь братьев и сестер. Угрозы и травмы - Джулиет Митчелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Понимаемая как истерическая, независимо от доминирующего психического состояния фантазера, фантазия «ребенка бьют» иллюстрирует мое более раннее утверждение (Mitchell, 2000a) о том, что истерия, как говорят, «исчезла» только потому, что теория и клиническая практика сегодня игнорируют латеральные отношения братьев и сестер и их заместителей, сверстников и свойственников. Без этих латеральных отношений мы не можем понять или даже обнаружить истерию. Для того, чтобы увидеть в сиблингах нечто большее, чем просто описательную категорию, необходимо дополнить теорию и практику, внести в них соответствующие изменения. Такой взгляд позволит вернуть человеческий потенциал истерии в фокус внимания.
Если, как я утверждаю, эта широко распространенная фантазия об избиении является показателем всеобщей склонности к истерии и психической важности братьев и сестер, то каково ее содержание? Согласно Фрейду, первая фаза фантазии битья у девочек содержит сцену избиения другого ребенка, обычно брата. Потом возникает сцена, где избивают девочку; эта сцена является необходимой гипотезой: на самом деле она настолько бессознательна, что к ней нет доступа, она представляет собой аналитическую конструкцию, базирующуюся на анализе ассоциаций пациента. Третья стадия, которая завершается оргазмом, связана с фантазией о том, как неопределенная и незнакомая девочка наблюдает за множеством неопределенных и незнакомых детей, которых избивает отец или, что более вероятно, учитель, который, как считает Фрейд, может быть заменителем отца. Я полагаю, что неопределенность указывает как на приближающуюся физическую оргазмическую кульминацию, так и на вытеснение идей об инцестуозных и нарциссических объектах любви.
У мальчиков подобная фантазия выражается во множестве вариаций: фантазирующий мальчик заменяет фигуру отца фигурой матери. Но более интересной, с моей точки зрения, является вторая фаза. Что касается девочки, то избивают именно ее, но эта стадия является настолько бессознательной, что ее невозможно поднять на сознательный уровень, кроме как в качестве гипотезы, необходимой для остальной части материала. Мальчики, напротив, прекрасно понимают, что избивают именно их. Я вернусь к этому гендерному расхождению позже.
Фрейд и последующие аналитики объясняют эту фантазию об избиении соперничеством ребенка с сиблингами за исключительную любовь родителя противоположного пола. Стыд и вина, испытываемые фантазирующим ребенком, объясняются тем, что фантазия позволяет реализовать эдипальные желания: субъект хочет, чтобы наказали другого ребенка, а любили его одного. Я полагаю, что подобная интерпретация отодвигает сиблинговую проблематику на второй план в пользу исключительного значения эдипальных желаний в отношении родителей. Когда начальная точка координат во всех случаях задается по родительской оси, это может иметь тревожные последствия. Например, я не верю, что единственной целью людей, использующих интернет для проживания опыта насилия и сексуального опыта, которые часто кажутся разновидностями мастурбационных фантазий, является борьба за внимание отцовской или материнкой фигуры.
У одной из моих пациенток, г-жи X, воображение следовало настолько извилистым путям, что часто она просила, чтобы мы вместе разглядывали порнографические картинки. Первоначально г-жа X пришла на анализ, демонстрируя значительное сопротивление и нежелание. Она осознала необходимость неотложной помощи, но явно была поглощена своим образом жизни. Она находилась на первом триместре беременности после того, как в течение многих лет либо не могла забеременеть, либо, если и зачинала, то не могла выносить ребенка. Когда она упомянула о своей фантазии об избиении, я сначала подумала, что она рассказала мне это из желания соответствовать аналитической модальности. Она была знакома с психоаналитической литературой, и эта тема казалась подходящей для аналитического «признания». Поскольку я не придала должного значения этой фантазии, то только после того, как она завершила анализ, я смогла установить определенные связи и прийти к выводу, что упустила из виду важность этой фантазии и сиблинговых отношений, содержащихся в ней. Я привожу случай г-жи Х для иллюстрации моего тезиса после ретроспективного переосмысления клинического материала.
В фантазии г-жи X третий, или поверхностный уровень приятной мастурбационной фантазии содержал сцену того, как г-жа Х наблюдала за неопределенным андрогинным ребенком, которого избивал неопределенный мужчина; таким образом, это полностью совпадало с наблюдениями Фрейда о том, что на этом этапе люди в фантазии представали в расплывчатом виде. Г-жа Х была миниатюрной и довольно привлекательной, но явно андрогинной, похожей на Питера Пэна. В ее ассоциациях относительно мужской фигуры в фантазии об избиении этот мужчина был ее любовником или возможным вторым мужем, за которого она выйдет замуж после предполагаемой смерти ее нынешнего супруга. Как и в случае Фрейда, вторая фаза характеризовалась отсутствием осознания того, что именно г-жа Х была избиваемым ребенком; но мы вернулись к первой фазе, где ребенок явно был ее младшим братом.
На самом деле г-жа Х не вспомнила, что эта фантазия об избиении, которая доминировала в поздние юношеские и взрослые годы, была ее детской фантазией. Во время анализа в ее сознание вернулись яркие, точные, связные воспоминания, которые отсутствовали до того момента, как она начала высказывать ассоциации относительно этой постоянной, навязчивой фантазии об избиении. Вместо или параллельно с этой фантазией, которой было не пробиться в сознание, она вспоминала реальные сцены и поступки из своего детства. Это казалось настолько важным, что для нас обоих показалось почти невероятным, что она смогла полностью забыть их, но, очевидно, что это произошло, и этот факт иллюстрирует тем самым критически важную истерическую амнезию.
Почти сразу после рождения брата, когда ей было уже шесть лет, г-жа Х заболела полиомиелитом и была госпитализирована. Она выздоровела без заметных осложнений. Она вспомнила некоторые забытые моменты: как медсестры шлепали детей в палате, куда ее поместили, а также восхищение и напряжение, которые она при этом испытывала. Она вспомнила, что незадолго до рождения брата и ее болезни, она, вероятно, сильно озабоченная беременностью своей матери, довольно осознанно и тщательно исследовала свое влагалище и продолжала помещать в него свою руку и играть с вагиной. Затем она вспомнила, как