За гранью возможного - Владимир Киселев

Причина перевода стала известна только на следующий день. Из Пинска в Любель пожаловал высокий фашистский чин. Тут же сыграли общий сбор, зачитали приказ, согласно которому все подразделение поступало в распоряжение полка СС для проведения совместной карательной экспедиции против партизан. А вечером, когда офицер собрал у себя нескольких человек обсудить план карательной экспедиции, в хату ворвались солдаты, твердо решившие перейти к партизанам. Схватка была недолгой...

Сообщение Бабаевского о переходе словаков к советским партизанам обрадовало Рабцевича.

- Теперь, - повеселев, сказал он, - фашистам нужно время, чтобы опомниться, а мы успеем подготовиться к встрече.

Заложив руки за спину, он нетерпеливо заходил по хатке. Последние успехи отряда придали ему уверенности: он стал разговорчивей, подвижней, улыбался.

- Да, вот, - он подошел к Бабаевскому, - увидишь Дарью Александровну, поблагодари ее от меня. - Задумался. - Этого, пожалуй, маловато. Зайдешь к Процанову, возьмешь несколько кружков колбасы... Ну, в общем, сам сообразишь, чем можно порадовать сейчас старого человека. Действуй.

Фашисты долго готовили карательную экспедицию. А когда вторглись в леса, предупрежденные заранее партизанские отряды и разведывательно-диверсионные группы уже вышли из опасной зоны. Ничего не обнаружив, каратели в деревне Доброславка схватили нескольких крестьян. С их помощью надеялись напасть на след народных мстителей. Пытали, но из этой затеи ничего не вышло. Тогда фашисты в устрашение местных жителей дотла сожгли деревню...

В то же время гитлеровцы усилили охрану железных дорог. Так, на железной дороге Пинск - Лунинец через каждые пятьсот метров - километр построили доты, оборудовали их радио- и телефонной связью, мощными прожекторами, вооружили пулеметами. На расстоянии двухсот метров друг от друга на ночь выставляли посты. В дни интенсивного движения поездов расстояние между постами сокращалось до ста метров. По обеим сторонам железной дороги лес вырубили на сто пятьдесят - двести метров. Часовые при малейшем подозрительном движении в придорожных кустах или сомнительном шорохе, доносившемся из леса, открывали огонь. Тут же наряды солдат прочесывали местность. Если фашистам не хватало своих сил, на помощь прибывал бронепоезд, огнем пушек, минометов, пулеметов наводил ужас на все живое. После его ухода от попавших под обстрел деревень оставались груды развалин да траурно-черные печные трубы, от лесов - расщепленные пни. Кроме внезапных вызовов бронепоезд раз в сутки, в полночь, пускали по всему участку от Пинска до Лунинца, и он наводил "порядок". Фашисты в своей газете хвастливо заявляли о неприступности железной дороги на этом перегоне.

Рабцевич решил взорвать бронепоезд.

Выполнить задание поручили группе бойцов во главе с Синкевичем.

В поисках подходящего места для диверсии восемь раз выходила группа к железной дороге в междуречье Ясельда - Бобрыки. Проводниками были связные братья Косяк - Николай и Федор, которые знали местность не хуже бывалых лесников. Они провели группу там, где, казалось, пройти невозможно. Однако найти брешь в охране не удалось. Стало очевидным: незаметно появиться на железнодорожном полотне и тем более заложить мину нельзя. Но это еще не все. Выполнение задания осложнялось из-за того, что в километре от железной дороги и параллельно ей пролегало шоссе Пинск - Лунинец, которое патрулировали мотоциклисты. В случае тревоги на железной дороге шоссе тут же перекрывалось. И тогда Синкевичу пришла идея атаковать бронепоезд. Стремительно, как ветер, налететь на стальную громаду и подорвать. Еще раньше он обнаружил тянущуюся из леса в сторону железнодорожной насыпи заброшенную и едва заметную канаву. Лежащего в ней человека уже в четырех-пяти метрах было не видно, а канава подходила почти к самой насыпи.

О плане Синкевича Бабаевский доложил Рабцевичу.

- А как люди? - недоверчиво спросил командир. - О бойцах вы подумали?

- Это в каком смысле? - насторожился Бабаевский.

- Риск велик...

Наступила пауза.

- Разрешите сходить на место, посмотреть, - после некоторого раздумья сказал Бабаевский.

- Что ж, сходите...

На железную дорогу отправились днем: ночью ее не рассмотришь, да и опасность нарваться на мины или секреты больше.

Братья Косяк вывели прямо к канаве. Залегли в сухих зарослях прошлогоднего бурьяна. Было тепло. Ярко светило солнце. Видимость отличная.

Бабаевский стал рассматривать железную дорогу в бинокль. В этом месте полотно ровное, как линейка. Справа и слева на изгибах доты. Причем ближе к станции Ясельда сразу два: с одной стороны насыпи и чуть подальше - с другой. Из дотов хорошо просматривался не только участок железной дороги, но и подступы к ней. Бабаевский знал, что ночью фашисты выставляют между дотами часовых, подобраться к насыпи трудно.

Пора было уходить. Бабаевский дважды успел все осмотреть справа налево, но не торопился. Протер тряпочкой стекла бинокля и снова поднес его к глазам. Синкевича так и подмывало заговорить, однако молчал: Бабаевский еще перед выходом предупредил - у железной дороги не вести никаких разговоров.

Со стороны Ясельды послышался перестук колес. Вслед за этим из-за поворота вынырнула дрезина, на прицепе - небольшая платформа со шпалами. Бабаевский, отложив бинокль, следил за ее движением. Миновав канаву, дрезина остановилась. С нее слезли рабочие. Послышались немецкая речь, смех. Не торопясь, рабочие выгрузили шпалы, сложили их штабелем, и поехали дальше.

Потом от Парохонска прошел товарняк, судя по грохоту, пустой. Бабаевский проводил его взглядом и, когда все стихло, рукой показал: надо уходить.

Молча поползли в лес, а там пошли быстрым шагом. Привал устроили уже за шоссе. Закурили. Бабаевский все так же молча уселся на поваленную в бурю сосну, задумался. Бойцы Касьянов и Кожич тихо присели рядом. Братья Косяк, свернув по толстенной цигарке, принялись оживленно обсуждать виденное на железной дороге:

- Вот бы по немцам в дрезине резануть, а то ишь разъезжают.

- И я так думаю!

Увидев, что на них смотрит Синкевич, братья замолчали.

Между тем тот не видел проводников и не слышал. Думал о своем, беспокойно расхаживал. Наконец не выдержал:

- Ну так как, товарищ командир?..

- Все нормально, Сеня, место выбрано правильно, план хороший, вскинул Бабаевский белесые брови. - У меня к тебе единственная просьба: после взрыва, пока не опомнились фашисты, как можно быстрее надо вернуться в лес. Сто пятьдесят метров под перекрестным огнем - расстояние огромное.

На подрыв бронепоезда отправились четырнадцатого мая.