Сердце Аспида: Жена поневоле (СИ) - Ермакова Александра Сергеевна "ermas"

— Да, скажи, — нехотя опустил, кляня себя за поведение. — И вещи вели свежие приготовить, — возненавидел себя за блеянье. — И я там… новые побрякушки приволок… разобрать бы их.

— Конечно, — Вольха сильнее погрустнела, но поручение поспешила выполнить. Проводил её взглядом и чуть себя по башке не стукнул за глупость. И я зал покинул, дабы больше дураком себя не выставлять.

Пока было время, поднялся к Керию, обмолвиться парой слов, но по обычаю заговорился.

Там-то меня и нашла Вольха:

— Купальня готова, вот-вот ужин подоспеет. — И тотчас старику: — Здравствуйте, Керий, — разулыбалась чисто.

— И тебе, красавица, — закивал Керий, перебирая свитки, которые я по его душу принёс.

То, как он её принял, меня поразило. Не ожидал, что парочка споётся за моей спиной. Я не против, просто удивлён. Керий меня-то не шибко на дух переносил, о Шануре и Татуа молчу, а Вольхе… как дочери рад был.

— Крылатый, ты бы её с собой взял, — буркнул Керий, внося новые данные на огромную карту, над которой работали уже очень давно.

Я в недоумении покосился на жену. Она с не меньшим удивлением на меня.

— Зачем? — обрёл дар речи поле заминки.

— Женский взгляд от мужского отличается, — поумничал Керий ворчливо. — И думаю, нам было бы полезно послушать её примечания.

Мы сцепились не то споря, не то обмениваясь противоположными мыслями, и как часто бывало, он в своём беспечном упрямстве меня довёл до желания его сожрать, чтобы больше никогда не раздражал, но лишь близость жены в этот раз остановила меня от проступка.

— Я мыться! И есть! — отрезал грубее, чем следовало. — Иначе закушу кем-то из вас! — размашистым шагом покинул вотчину чокнутого старика, но приятным сюрпризом стало волнение жены:

— Прислужницу ты так и не сыскал, могу я… — за мной спешила Вольха, но голос дрожал, — помочь…

— Ты же не думаешь, что откажусь? — прищуром её пригвоздил, остановившись на пару степеней ниже, и поэтому мог взглянуть ровно глаза в глаза. — Я бы и от ласки твоей не отказался. Чего греха таить?!

Вольха вытаращилась на меня, будто уже оголился и наказывал меня ублажить. Устал с её пустыми страхами бороться.

— Но видать не заслужил, — холодно подметил и прочь пошёл.

***

В купальне оказавшись, не ждал жены, и вообще полагал, что она по ходу передумала, но приятно удивился, когда в воду забрался, а Вольха ко мне с несмелым стуком вошла.

А потом была самая мучительная из пыток… И самая сладкая… Забыл уже, как это приятно чувствовать руки жены на изголодавшем по женским ласкам теле.

Она мыла меня осторожно, словно растягивала удовольствие, на деле обостряя агонию Аспида:

— Оставь меня, — рыкнул глухо. Вольха вздрогнула и руки от меня убрала, ощутив, что я не в духе.

— Обидела?.. Неумела?.. не угодила?.. — с паузами бормотала, всё тише и тише, пока голос совсем не смолк.

— Дай мне одному побыть.

— Я…

— Просто оставь меня, — вторил зло, скрипя зубами.

Глупая не поняла, что я на грани броситься на неё, а там… аль сожру, аль силой возьму, и не ведомо мне, чего Аспиду боле хотелось.

Вольха благоразумно покинула купальню, а я свободней выдохнул.

Плоть болезненно пульсировала, и сдавил её тугим хватом ладони. Дёрнулся ствол, осчастливленный хоть таким вниманием.

Провёл по длине, плотнее пальцы сомкнув.

По телу с приятной болью волна удовольствия прокатилась.

Уж не помнил, когда себя ублажал, девок для этого было в достатке, куда бы не прилетел, да вот с недавних пор, Аспид не позволял мне с другими плотский голод утолять.

Заточился на Вольху и наивно надеялся, что она нам сдастся на милость. Но жена лишь голод обостряла, да душу изрядно трепала…

Разрядка быстро наступила, но смазанная, через боль, уныние, опустошение и злость. Настроение упало сильнее, потому из купальни ни к столу спустился, а к себе пошёл.

Лягу спать, а там поутру решу, что дальше делать, но проходя очередной поверх, услыхал из сокровищницы звук.

Затаился у двери, прислушиваясь, показалось, аль нет, и когда звук вновь повторился, толкнул…

Глава 26

Глава 26

Дамир/Аспид

Не сразу узнал свою сокровищницу. Аккуратные ряды стеллажей вдоль стен. Им в параллель длинные столы, аккуратно заставленные разными вещицами: посуда, статуэтки, оружие, вазы… Но разобрано по видам, без мешанины, как было у меня. Высокие шкафы, забитые холстами. Несколько картин на стенах… Ряды с рулонами ковров.

Сундуки раньше распахнуты были, потому что ничего уже в них не помещалось и навалом рядом громоздилось, а сейчас — закрыты, но при свете свечки златом светилась.

Вольху увидал на высокой лестнице, чуть ли не до потолка. Она у дальнего широкого шкафа возилась…

Подошёл ближе, с восхищением глядя, как она ловко управлялась с вазами. Вернее двигала имеющиеся, дабы новую уместить. И не просто поставить абы куда, а сыскала похожие. Одну под мышкой держала, другую изучала: губу кусала, рассматривая рисунки, верно ли определила страну, откуда она.

— Как же ты успела, — только обмолвился, Вольха вздрогнула, руками всплеснув. Ваза из подмышки выскользнула и вниз полетела. Успел её подхватить, но тут и жена не удержалась на шаткой лестнице. Даже не выбирал что ценней, метнулся за ней.

— Ой, — не то пискнула, не то всхлипнула жена, аккурат с грохотом моей разбитой вазы в объятиях оказавшись. Лёгкая, мелкая. Глазищами огромными на меня уставилась, одной рукой свою вазу обнимая, другой меня за шею. И я забыл, что сказывать собирался и делать.

— Вот так значит и падаешь? — глупо брякнул, ибо затянулось молчание.

— Так испугал ты меня, — жалобно промямлила, — и вазу жаль…

— Бог с ней, — даже не посмотрел на пол. — Ты цела, это важнее.

Густым румянцем залило щёки жены. Пухлые губы упрямо поджались, словно переступил я грань дозволенного, и я поставил её на ноги.

— Прости, — опять повинилась Вольха.

— Не страшно потом новую принесу, — заверил спокойно и, сложив руки за спиной, дабы не видела, как они загребающие к ней тянутся в желании пленить сокровище своё.

— И всё же, — вздохнула Вольха, присев возле разбитой посудины. — Такая красота была…

Аспид начинал голодно рычать, в красках показывая, чтобы с женой сделал. И нам приятно, и ей помогло бы забыть о вазе…

— Впредь не лезь на высоту, раз неустойчивая, — посоветовал, терпеливо выдержав уборку и немного подсобляя, по мере своей догадливости, а не потому, что просила.

— А кто ещё полезет? — хлопнула ресницами Вольха. — Не Шанура же… Не Таута, — нахмурилась. — А больше и нет никого, — закончила нерешительно. Я тотчас вспомнил, что сказать ей хотел:

— Да, я как раз насчёт этого и… — пожевал слова.

— Твои прислужники скоро будут. На границе их встречу и к тебе первым же кораблём.

— С-спасибо, — чуть не затанцевала жена, лице такое счастье, что Аспида аж ослепило.

— Спать, — строго отрезал я. — Устал с дороги, — бормотал под нос, уже к двери спеша. Но на выходе застопорил, к жене обернувшись:

— Быстро ты тут всё разобрала. Сама, смекнула, что и как?

— Да, — закивала жена, с очаровательной улыбкой на лице, — но к Керию ходила уточнить кое-что.

— Вижу, спелись уже, — буркнул дверь распахнув.

И сам не понял, почему вместо «лечь» занялся проверкой письменных работ жены. Она не против была. Мялась рядом чуть нерешительно, но отвечала охотливо. И даже не шарахалась, ежели мы соприкасались руками, взглядами.

Только опосля под одеяло забравшись, вновь словно язык проглотила. Напуганная, дрожащая, и я, чтобы расслабилась, стал её вопросами по прочитанному заваливать.

Вольха сразу приободрилась, но с робкой улыбкой, смущалась, полагая, что насмеюсь над ей. Невдомёк глупой, что впервые в жизни меня распирало от гордости… Что рядом женщина, которую так интересует нечто дальше носа, глубже погреба, красивше наряда. Меня нежностью топило от мысли, что можно говорить с женщиной о чём-то окромя еды, одежды, красоты.