Танцы с огнем - Нора Робертс

— И ты купил галерею игровых автоматов.

Галл поднял бокал.

— Я люблю галереи. А больше всего люблю то, что люди приходят целыми семьями. Ну, как бы то ни было, по большей части управляет ею мой младший кузен. Джаред — старший — адвокат, и на нем все юридические вопросы. Тетушка следит за порядком, помогает планировать разные торжества, а дядюшка последние года два занимается рекламой.

— Семейный бизнес для семейного отдыха. Очень мило.

— Нам нравится.

— А как они относятся к твоей летней работе?

— Не возражают. Наверняка тревожатся, но не давят. А ты выросла с пожарным-парашютистом. — Они положили на тарелки цыплят и салат. — Как ты справлялась?

— Мыслями о его неуязвимости. Разговорами о супергероях. Ммм… — простонала Роуан, прокусив хрустящую шкурку и добравшись до нежного мяса. — Благослови, Господь, Марг. Я действительно считала его бессмертным. Я никогда не боялась за него или за себя. Он был… Железным Человеком.

Галл снова наполнил бокалы.

— Я пью за Железного Человека Триппа. Мы оба здесь благодаря ему.

— Странно, но это правда. — Ро расслабилась, вдруг осознав, что с Галлом ей легче, чем она ожидала. — Не знаю, сколько ты слышал о моих родителях.

— Кое-что.

— И это кое-что во многом приукрашено. Мой отец… ты, наверное, видел фотографии… он был и остался безумно красивым.

— Безумную красоту он передал тебе.

— Скандинавский тип внешности. Валькирия[23].

— Ты не из тех, кто решает, кому умереть в сражении.

— А ты хорошо знаешь скандинавскую мифологию.

— У меня много странных и неожиданных познаний.

— Я заметила. В любом случае за мужчиной, который выглядит так, как Железный Человек Трип, женщины ходят толпами.

— У меня та же проблема. Это тяжкая ноша.

Роуан фыркнула, занялась картофельным салатом.

— Но он был не из тех, кто, вернувшись с пожара, спешит переспать с кем угодно. — Ро вскинула брови, заметив ухмылку Галла. — Не его стиль. Как и я, он прожил здесь всю свою жизнь. Если бы у него в молодости была такая репутация, ничто ее не изменило бы. Он познакомился с моей матерью, когда она приехала в Мизулу и устроилась официанткой. Она была красавицей, шальной немного. Они стали встречаться, и — надо же такому случиться — она забеременела. Они поженились. Познакомились в начале июля, а в середине сентября уже поженились. Глупо, с точки зрения здравого смысла, но, наверное, я должна быть благодарна, если сижу здесь и рассказываю тебе эту историю.

Галл всю свою жизнь знал, что был желанным ребенком. Насколько меняется угол зрения, если, как Роуан, знаешь, что родители поженились «по залету»?

— Давай поблагодарим Бога вместе.

— Наверное, для нее это было захватывающим приключением. — Роуан сунула в рот крупную ягоду ежевики. — Красавец мужчина в летном комбинезоне. Похож на кинозвезду. Элита, один из лучших в своем деле, и выбрал ее. В общем, она почти на десять лет моложе папы и, наверное, с удовольствием выскакивает замуж. Зимой он начинает собственный бизнес, но он рядом. Дедушка с бабушкой тоже здесь, а она беременна от их единственного сына. Она в центре внимания. Ее-то родители от нее отказались, просто порвали с ней всякие отношения.

— Как это возможно? Как люди оправдывают это, как живут с этим потом?

— Считают, что они правы. И я думаю, это еще больше возбуждает ее. Весной появляюсь я, и теперь она может хвастаться новорожденной дочкой. Ослепленные любовью свекр и свекровь… безумно влюбленный муж.

Роуан положила на язык еще одну ягоду, сладкую и упругую.

— А через месяц начинается сезон, и его уже нет рядом каждый день. Веселая жизнь превращается в бесконечную смену памперсов и ночные бдения с плачущим ребенком. Мало похоже на захватывающее приключение.

Она потянулась за добавкой курятины.

— Папа никогда не сказал при мне ни слова против нее. Я знаю о том времени только из писем, которые он держит под замком. Кое-что прочитала, кое-что подслушала, а иногда подлавливала бабулю, когда она злилась и не очень-то следила за своими словами.

— Ты просто хотела знать.

— Да, хотела знать. Она сбежала, когда мне было пять месяцев. Отнесла меня к дедушке с бабушкой, попросила побыть со мной, пока она сделает кое-какие дела, и не вернулась.

— Жестоко. — Галл не представлял себе, как мать может быть настолько бесчувственной и как влияет эта бесчувственность на брошенного ребенка. — И легкомысленно. Мол, это вовсе не то, что мне нужно, поэтому прости-прощай.

— Да, по сути, именно так. Папа находил ее пару раз. Звонил, писал письма. Она утверждала — я видела ответные письма, — что виноват во всем он. Он холодный, эгоистичный, он довел ее до нервного срыва. Папа посылал ей деньги, якобы на лечение. Получив деньги, она говорила, что вернется, что скучает без меня и все такое.

— Вернулась?

— Однажды. На мое десятилетие. Явилась на праздник, нагруженная подарками, улыбающаяся сквозь слезы. И на этом мой день рождения закончился.

— Началось Ее Великое Возвращение. Она снова в центре внимания.

Роуан долго смотрела на Галла.

— Да. В те минуты я ненавидела ее так, как может ненавидеть только десятилетняя девочка. Когда она попыталась обнять меня, я ее оттолкнула. Я сказала, чтобы она убиралась, чтобы катилась ко всем чертям.

— Похоже, что в десять лет ты обладала встроенным детектором лжи. Как она на это отреагировала?

— Слезы градом, шок, обида и злобные обвинения в адрес отца.

— За то, что настраивает тебя против нее.

— И опять ты попал в самую точку. Я выбежала в заднюю дверь и удрала бы, если бы папа не бросился за мной. Злой, возмущенный. Дескать, я ни с кем не имею права так разговаривать, я должна вернуться и попросить у мамы прощения. Я наотрез отказалась и заявила, что, если он не заставит ее уйти, я никогда не вернусь домой. Я так разозлилась, что ничего не боялась. В нашем доме царило взаимное уважение. И два великих правила — не лгать и не огрызаться.

— Как он справился?

— Папа подхватил меня на руки, и я знаю, что в гневе он вполне мог затащить меня в дом. Я колотила его руками, ногами, визжала, царапалась, кусалась. Я даже не понимала, что плачу. И я точно знаю: если бы он затащил меня в дом, если бы пригрозил, приказал, если бы он, который никогда не поднимал на меня руку, отшлепал бы меня, я ни за что бы не извинилась.

Я опомнилась, когда поняла, что мы сидим во дворе на земле, я рыдаю в его плечо, а он обнимает, гладит меня и говорит, что я права. Он сказал: «Ты права. Мне очень жаль. Посиди здесь, а я пойду в дом и заставлю ее уйти». — Роуан глотнула шампанского. — И он ее выставил.