Талларн: Броненосец - Джон Френч

Однажды, в перерыве между снами, дверь камеры открылась. Корд поднял взгляд, ожидая увидеть охранника. Его взгляд упёрся в лицо полубога. Менотий шагнул в камеру, и дверь за ним закрылась.

— Я желаю говорить с тобой, — произнёс Железнорукий.

— Тогда говори, — ответил Корд, не отводя взгляда, не показывая страха, хотя тот и крутил ему кишки.

— Ты встречался с такими, как я.

— Да, на Осканисе я сражался рядом с подобными тебе.

— Я не слышал об этой войне.

— Есть много войн, о которых кто-то не слышал.

— С какой целью ты был в мире наверху? Это спрашиваю я, а не бригадный генерал.

— Но ты подчиняешься ей?

— Я подчиняюсь только себе.

— И всё же, она здесь командует?

— Если ты видел нас на войне, то знаешь, что только мы сами можем отдавать себе приказы.

— Я видел и знаю, что воины Десятого редко задают вопросы с целью получения ответов.

— Тогда зачем же мы задаём вопросы?

— Чтобы подтвердить знание.

Менотий медленно кивнул.

— Вы преследовали отряд Железных Воинов по краю Хедива. Противник был немногочислен, вокруг не наблюдалась другой вражеской активности и сил поддержки. Ваши командиры называют их охотничьими патрулями. Но они не были охотниками. Они были чем-то ещё.

— Отряд поиска.

— Ты в этом убеждён?

— Да.

— Почему?

— Помнишь ли ты место, где родился, Менотий? — Корду показалось, что командир Железных Рук нахмурился. — Я — помню. Я помню дом, в котором вырос, запах еды, которую готовил мой дед. Помню синие и красные чашки, с которыми играл ещё до того, как начал говорить. Я помню, как покинул всё это. Я помню двери посадочного модуля, которые закрываясь, погасили свет моего последнего утра там. Я понял, как осознал, что все мои знания станут с этого момента лишь воспоминанием. Я знал, что делаю. Знал, что не вернусь. Это был выбор. Жертва.

— Ты верил во что-то большее, — кивнул Менотий.

— Я верил в то, что стану частью чего-то большего, что мои деяния, и всё то, что произойдёт, будет иметь значение… Что у всего есть причина.

— И ты всё ещё веришь в это?

— Да, — ответил Корд. — Я всё ещё верю в то, что для всего есть причина, даже если мы её не видим. Я должен в это верить.

— Почему?

— Потому что в ином случае, есть только судьба, смеющаяся над нами.

— Ты убил тех, кем командовал, — сказал Менотий, и голос его был похож на молот, выковывающий истину. — Ты позволил своим убеждениям захватить тебя, а если у тебя и были сомнения, то ты их отбросил и привёл своих солдат к смерти.

Корд почувствовал, как напряглась челюсть, мышцы налились тяжёлым теплом от притока крови. Он посмотрел на Железнорукого.

— Да, — ответил он.

Менотий кивнул, что в его лице с серой кожей поменялось. У Корда появилось странное ощущение, что командир Железных Рук только что вынес какое-то суждение.

— Но ты не просишь прощения. Не думаешь ли ты, что ошибался?

Корд сперва опустил взгляд. Мыслями он вернулся к засаде, к звукам рикошетящей от брони «Наковальни войны» шрапнели. Он подумал о красном ожиревшем лице Августа Фаска.

— Нет, — ответил он наконец, и вновь посмотрел на Менотия. — Я был прав, и сейчас ничего не поменялось. Есть причина для всего происходящего, просто никто не хочет её видеть.

Менотий медленно моргнул, потом снова кивнул.

— Те, кто следовал за тобой, погибли из-за неудач. Некоторые из тех неудач — твои, некоторые — их собственные. Жизнь существует благодаря силе, силе двигаться от настоящего к будущему. Жизнь заканчивается, когда сила иссякает. Ты делал то, что считал нужным. Ты следовал за тем, что считал правильным. Они потерпели неудачу наравне с тобой. Их смерть не делает твои убеждения ошибочными.

Корд не знал, что ответить. Это была самая длинная речь, из когда-либо слышанных им от легионера из числа Железных Рук. Было ещё кое-что, чувство, что Менотий говорил вовсе не о нём.

— Откуда ты прибыл сюда, Менотий? — он не был уверен относительно того, почему он задал этот вопрос, он просто показался правильным.

— С Исствана.

Корд кивнул.

— Спасибо за разговор.

Менотий слегка нахмурился.

— Это не был разговор. Я просто хотел, чтобы ты понял то, что сейчас произойдёт.

Он поднялся и повернулся к двери. Корд не двигался. Менотий постучал по двери, и та открылась. Он оглянулся на Корда.

— Идём со мной.

Корд заколебался, но всё же встал и шагнул к двери. Он видел охранника по ту сторону порога, чьи руки нерешительно потянулись к оружию. Рука Менотия была так быстра, что движение было просто невозможно уловить. Спокойствие заполнило внешний зал.

— Это не твой долг, — низким голосом обратился командир Железноруких к охраннику. Корд почувствовал инстинктивную потребность сбежать, отчего его ноги затряслись. — Этот человек уйдёт отсюда вместе со мной. Ты понимаешь? — охранник медленно кивнул. — Ты подчинишься, — охранник кивнул ещё раз. Менотий отпустил руку охранника, отвернулся и направился в сторону выхода из комнаты. Спустя мгновенье Корд последовал за ним. Когда он обернулся, чтобы посмотреть на охранника, того всё ещё колотил озноб.

— Куда ты меня ведёшь? — спросил он. Менотий рыкнул, но, возможно, это была усмешка.

— На поиски истины, — ответил он.

Хренд шагал внутри шторма. Вокруг него плотным строем передвигались машины Железных Воинов и Альфа-легиона. Шум песчаной бури заглушал собой лязг гусениц и рокот двигателей. Внутри бури не было ни дней, ни ночей, лишь потрескивание сигналов, помогавших им не потерять друг друга на марше. Всё это время вопросы не покидали Хренда, голоса, вопрошавшие о том, что он делает, зов чёрного солнца неустанно рос и наполнял его подобно приливу.

Тетакрон и другие машины Альфа-легиона хранили почти абсолютное молчание. Однажды они предложили сделать остановку с подветренной стороны скалистого выступа, сказав, что шторм не позволит им сейчас продолжить путь. Хренд согласился, они остановились, вытянувшись тонкой ободранной ветром нитью железа и лазури. Часть спустя пылевой мрак превратился в котёл бушующих молний. Мощные раскаты сухого грома сотрясали воздух и землю. Представление длилось целый день, но даже когда оно утихло, шторм остался. В воображении Хренда фронт бури окутывал землю, набирая пыль и мощь, подобно змее, кусающей себя за хвост. Едва отсверкали последние молнии, они продолжили путь, продвигаясь в молчании сквозь бесконечную завесу.

Чёрное солнце, казалось, приближалось с каждым шагом. Он более не спал, но сны преследовали его постоянно. Он видел Олимпию. Видел мир в Оке Ужаса. Видел сожжение, свою плоть, превращающуюся в слизь внутри брони. Он должен был умереть в тот раз. Он должен был бы умереть вновь в долине перед перевалом, укрывшись саваном из снега мёртвого мира. И всё же он жил и старался не думать о том, что каким-то образом его металлическое тело, похоже избавляется от повреждений, подобно исцеляющейся плоти, что он может чувствовать дующий над ним ветер, несмотря на то, что кожа его состояла из пластали и керамита. Ему казалось, что он слышит хохот в грохоте стучащего по металлу песка.

Когда первые люди вытащили железо из огня и заточили лезвие у первого клинка, они создали силу. И эта сила не могла существовать без своей второй половины. Что такое клинок без стекающей с него крови? Что такое броня, без гула бьющих по ней ударов? Они были сильны, и он был силён, и этой силе не позволено будет уйти. Она будет жить только так, как может жить железо — в крови.

— Повелитель, — прервал его размышления Джарвак, — навигатор…

— Смени частоту, — рыкнул Хренд. Рядом с ним, на расстоянии вытянутой руки, двигался корпус «Лендрейдера» Альфа-легиона с вытравленными по бортам змеями. Вокс трещал, меняя каналы.

— Навигатор начал говорить.

— Он и раньше говорил.

— Он говорит безостановочно.

— Что он говорит?

— Он говорит, что врата богов приближаются, — Хренд почувствовал, как холод мелькнул по конечностям, которых у него больше не было. — Он говорит, что чёрное солнце поднимается.

— Будем следовать указанным им путём, — сказал Хренд.

— А что с нашими… союзниками?

— Они ничего не должны знать.

Рядом с ним безмолвно катилась машина Альфа-легиона.

Свет в камере Аргониса погас. Разум мгновенно очистился от кружившихся в нём мыслей. Он пришёл в полную готовность, мышцы напряглись, чувства распахнулись. Несколько секунд царила полная тишина. Затем, ещё до того, как через сталь до него добралась вибрация, он расслышал идущий издалека низкий звук. Звук становился всё громче и громче, а потом затих. Прямо за дверью раздался звук шагов по металлическому полу. Потом что-то тяжёлое навалилось на дверь и со скрежетом поползло по ней вниз. Он метнулся в глубину камеры, едва раздался лязг открывающихся замков, дверь распахнулась.