Змеиный поцелуй - Наталья Александрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще и нажаловалась бы Лениному начальству. Но смерть Тани явилась знаком. И Лена решила: раз они так, то и я буду безжалостной.
Но когда судьба совершенно случайно свела ее с Сергеем на ночной улице, Лена совершенно потеряла голову. Против воли она подумала, что, возможно, Сергей ни в чем не был виноват тогда, шесть лет назад? И тогда она сама сломала собственную жизнь и жизнь своего сына…
И вместо того, чтобы раз и навсегда все выяснить, чтобы откровенно рассказать Сергею все, она не нашла ничего лучше, чем позорно бежать. Правильно сказала Надежда – трусливо бежать.
Занимаясь самобичеванием, Лена не сидела на месте, а бегала по комнате, как тигр по клетке.
Она открыла окно, потому что было душно, поискала в сумочке сигареты, но нашла только пустую пачку. Она не сможет высидеть в четырех стенах больше ни минуты! Нужно выйти хотя бы за сигаретами!
Лена натянула джинсы, кое-как причесалась и вышла из дома, забыв поздороваться с соседкой, которая с любопытством на нее поглядела и пожала плечами.
* * *На улице было душно, как перед грозой. Лена растерянно оглядывала улицу в поисках ларька, где продают сигареты. Она перешла на теневую сторону улицы, но там тоже было душно. А потом солнце скрылось за облаками, и Лене вдруг показалось, что это на нее, на ее жизнь надвигается черная и лохматая туча, от которой нет спасения. Она увидела в витрине свое отражение – бледная худая незнакомая девица с ужасной стрижкой и совершенно безумными глазами. Нужно скорее зайти куда-нибудь и постараться взять себя в руки.
В кафе было тихо и малолюдно. Лена заказала кофе, какое-то пирожное и сигареты и подумала, что посидит тут, успокоится, а то вид у нее очень подозрительный, как бы в милицию не забрали…
Лена не успела додумать эту мысль до конца, потому что к ее столику подошла официантка.
Она составила на стол чашку кофе, тарелочку с пирожным, положила ложечку, порционный пакетик сахара и маленький мобильный телефон.
– А это что такое? – удивленно спросила Лена.
Официантка пожала плечами:
– Мужчина просил вам передать… может, вы его где-то забыли?
– Какой мужчина?
– Вон тот… – официантка обернулась и растерянно закрутила головой, – да где же он… только что был…
Лена проследила за ее взглядом. За столиком возле дверей оживленно разговаривали две нарядные девушки старшего школьного возраста, расправляясь с вазочками разноцветного мороженого. Никакого мужчины не было.
И вдруг телефон зазвонил.
Точнее, раздались мучительно знакомые аккорды.
«Над небом голубым есть город золотой…»
Первые такты той самой песни.
– Это вас? – полувопросительно проговорила официантка.
– Да, – Лена схватила трубку. Она не сомневалась: это – ее. И она знала, чей голос сейчас услышит. Но она ошиблась.
В трубке звучал тихий, нарочито приглушенный, но безусловно женский голос.
– Ну, здравствуй, – прошелестел этот голос, давно не виделись! Целых шесть лет! Или нет… кажется, ты меня видела не так давно…
– Что… что вам… что тебе нужно? – отозвалась Лена срывающимся голосом. Она покосилась на официантку, и ту словно ветром сдуло.
– Мне? Мне ничего не нужно, – насмешливо прошелестела трубка, – ровным счетом ничего!
А вот тебе… ты думаешь, что спрятала своего ребенка достаточно надежно?
– Причем здесь ребенок? – вскрикнула Лена.
Лицо ее побелело, а руки так задрожали, что она едва не выронила телефон.
– Действительно, ребенок ни при чем… и будет очень печально, если он пострадает из-за твоей глупости и неумеренного любопытства… будет очень несправедливо…
– Чего ты хочешь? – проговорила Лена, понизив голос, потому что посетители кафе начали оборачиваться на нее.
– Ну вот, опять! Чего я хочу! Да ничего я не хочу! А вот если ты хочешь, чтобы твой ребенок не пострадал, немедленно приезжай по адресу Седьмая Советская, дом двенадцать, квартира шесть… запомнила?
– Запомнила, – едва слышно отозвалась Лена.
– Да, думаю, запомнила, – насмешливо проговорил шелестящий голос, – думаю, очень хорошо запомнила… ты ведь не хочешь, чтобы ребенок пострадал! И вот еще – не теряй времени!
Поезжай сейчас же! Сию минуту!
Она могла этого и не говорить.
Лена вскочила, бросила на столик деньги и стрелой вылетела из кафе.
Официантка и девчонки за столиком возле дверей проводили ее удивленными взглядами.
На улице она замахала руками, как ветряная мельница крыльями, и – о чудо! – возле нее тут же остановилась машина, предупредительно распахнув дверцу.
– Седьмая Советская, дом двенадцать! – крикнула она, даже не рассмотрев водителя.
– Зачем же так кричать, – отозвался тот, – мигом доставим!
Машина мчалась по городу, проскакивая перекрестки на красный свет и превышая все мыслимые ограничения скорости, но Лене тем не менее казалось, что она ползет, как черепаха.
– Быстрее, пожалуйста, быстрее! – то и дели повторяла она, просительно складывая руки.
– Куда уж быстрее, – отзывался водитель, закладывая страшный вираж и подрезая сверкающий «мерседес», – и так гоню, как на «Формуле-1»!
Прошло минут пятнадцать, показавшиеся Лене бесконечными, и машина затормозила, страшно взвизгнув тормозами.
– Приехали, – проговорил Водитель, вытирая пот со лба и откидываясь на спинку сиденья.
Лена протянула ему деньги и бросилась к подъезду.
Нужная квартира оказалась на четвертом этаже.
Задыхаясь от быстрого бега, а еще больше от волнения, Лена нажала на кнопку звонка.
Трель гулко раскатилась за дверью, но на нее никто не отозвался.
Лена позвонила еще и еще раз, но по-прежнему никто не открывал дверь.
После безумной гонки по городу, после бега по лестнице эта непонятная задержка казалась особенно странной и пугающей. Зачем было так торопить ее, если здесь никого нет?
Сердце билось в каком-то неподобающем месте.
Ноги едва держали девушку.
Чтобы не упасть, она облокотилась на дверь…
И дверь с едва слышным скрипом открылась.
Лена вошла в квартиру и поразилась царящей в ней глухой, пыльной и затхлой тишине.
Так тихо бывает только в совершенно пустых квартирах, где не скрипит под чьей-то ногой половица, не раздается приглушенный кашель, не шелестят переворачиваемые страницы книги.
Неожиданно Лена услышала какой-то неровный, нервный стук.
Она прислушалась, пытаясь найти его источник… и с изумлением поняла, что это стучит ее собственное сердце.
Этот звук был единственным, нарушавшим тишину в этой квартире.
Умом она понимала, что здесь никого нет, что нужно немедленно уходить, но тут же вспоминала тихий, шелестящий голос в трубке мобильного телефона: «Если ты хочешь, чтобы ребенок не пострадал, немедленно приезжай…»
Она вспоминала эти слова и шла дальше.
В прихожей было пусто. На всех вещах лежала тонкая пленка пыли, нежная и бархатистая, как кожица персика.
Лена открыла одну из дверей.
Перед ней была гостиная – нарядно и современно обставленная, с диванами и креслами, обитыми мягкой дорогой кожей, с пушистым ковром.
В углу тускло отсвечивал огромный экран телевизора и возвышались колонки дорогого музыкального центра.
В комнате никого не было.
Лена почему-то старалась не шуметь – как будто в квартире был тяжело больной или просто спящий человек, которого она боялась разбудить.
Она бесшумно прикрыла дверь гостиной и осторожно открыла следующую дверь.
Это была спальня. Широкая кровать, покрытая пятнистой тканью, подражающей шкуре леопарда, зеркальный туалет, заставленный бесчисленными баночками и тюбиками косметических средств. На стене – большой натюрморт в светлых тонах – букет полевых цветов в глиняном кувшине, клетчатая полотняная скатерть.
Здесь тоже никого не было.
Следующая дверь вела на кухню.
Лена почему-то очень не хотела ее открывать, просто рука не поднималась. Она медленно двигалась, как будто воздух уплотнился и сопротивлялся каждому движению. Ей стало по-настоящему страшно.
Но она вспомнила тихий шелестящий голос, который едва слышно проговорил: «Ты ведь не хочешь, чтобы твой ребенок пострадал!»
Лена толкнула дверь и вошла на кухню.
* * *Кухня была большая, очень нарядная, прекрасно оборудованная. Бледно-сиреневый кафель прекрасно сочетался с лиловыми и темно-розовыми дверцами шкафов. Тусклым серебром и полированной бронзой отсвечивала дорогая бытовая техника.
Не подходил к этому великолепию только запах.
Собственно, запахов в этой роскошной кухне было много, здесь пахло и хорошим кофе, и пряностями – корицей, гвоздикой, кардамоном, и какими-то незнакомыми Лене ароматными травами, и хорошим душистым деревом, но к этому букету уютных и вкусных запахов примешивался еще один, пугающий и тошнотворный. От этого запаха по коже девушки пробежали ледяные мурашки. Ей казалось, что этот запах разрушает спокойную гармонию этой кухни, как нарушил бы гармонию симфонического оркестра внезапно прозвучавший дикий скрежет дисковой пилы;
