Аня - Ирина Левитес

Аня принялась им помогать. Всякий раз она была полна решимости сделать работу идеально. Правда, до сих пор не получалось. Ей нравилось очищать текст от ненужной шелухи. Этот процесс напоминал знакомую с детства процедуру перебирания крупы: выискивать в горке гречки черные чешуйки и выбирать их тщательно, так, чтобы крупа стала янтарно-коричневой, чистой и безукоризненной. Но через пару часов пристального вчитывания в текст внимание рассеивалось, глаз, что называется, замыливался и пропускал самые грубые опечатки. Она уже не раз получала нагоняй. Последний — из-за того, что прошляпила выходные данные. А что их проверять каждый раз? Они в комп наглухо забиты: адрес, телефон, факс, e-mail. Кто ж его знал, что Аленке взбредет в голову ни с того ни с сего набрать их заново, по принципу «закат солнца вручную»? Досталось обеим от Анатоля по первое число. Бушевал-бушевал, а потом успокоился — и давай шоколадом кормить. Вот так всегда: сначала распушит на чем свет стоит, а потом жалеет.

Аня попыталась объяснить, что это случилось не из-за невнимания или расхлябанности, а потому, что головной мозг, как компьютер, считывает информацию и трансформирует ее в знакомые понятия, не включая сигнал бедствия. Но Анатоль сказал: еще раз — и он очень быстро трансформирует Аню по собственному желанию. Не очень-то страшны его угрозы, но все-таки…

Интересно, почему Анатоль не выгнал ее сразу? Сейчас, год спустя, этот вопрос занимал всерьез. Вспоминая о своем первом визите, в дурацкой кепочке и легкомысленном полушубке, с волосами, заплетенными в девчоночью косичку, краснела за свое дикарское невежество.

«Ней Ланн, герцог Монтебелло…» Что-то не то. Да нет, вроде все правильно. Поехали дальше. Вот и до списка литературы добралась. Скукотища. Прямо как в азбуке Морзе: точка-тире-точка. Непрерывный SOS, а не правка. «Герцог, герцог, где твоя улыбка, полная задора и огня?» Дался этот чертов герцог! Где у нас энциклопедический словарь? Ха! «Предчувствие его не обмануло!» Составными элементами данного новообразования оказались Ней Мишель, герцог Эльхингенский и Ланн Жан, герцог Монтебелло. Ура!

Закончила быстро, до утра можно было вполне успеть выспаться.

— Привет! — Аня влетела в офис. — Как дела?

— Ничего идут дела, голова пока цела, — рассеянно пробормотала Вика, сосредоточенно вглядываясь в экран монитора. — Посиди немного, я сейчас. Ты как?

— Доктор, я больна безнадежно! — весело выпалила Аня. — У меня корректорская лихорадка. Причем это не лечится. Это — навсегда!

— Надеюсь, не заразно? А в чем проявляется? — Вика оторвалась от экрана.

— Читать не могу. В смысле — для удовольствия. Поймала себя на том, что рука дергается: исправить. Прикинь, хотела отдохнуть. Купила книжку для души, маму с Соней гулять отправила и на диван завалилась. Открываю: «В третьем часу по полудни…» По! Полудни! Жуть! И как не стыдно так халтурить?

— И Соня с мамой зря по холоду болтались, — фыркнула Вика.

— Угу. Ладно, проехали. Взяла старую, проверенную. И — бац! «Когда у человека вырезают селезенку, кроветворную функцию берет на себя спинной мозг», — процитировала Аня.

— И что с того?

— И ничего. Спинной мозг кроветворную функцию на себя не берет никогда. Ни при каких обстоятельствах!

— Большое знание рождает большую печаль… — философски изрек Славик, бесцельно шатающийся по офису.

— А ты чего без дела слоняешься? — накинулась на него Вика. — А ну марш в типографию! Календари для «Афродиты» не готовы! Открытки тоже! Тут перед Новым годом запарка, а ты бродишь.

— Так Анатоль же всех вызвал. Сейчас остальные подтянутся, — принялся оправдываться Славик.

В подтверждение его слов в офис галдящей толпой ввалились юные сотрудники, а вслед за ними вошел директор.

— Билетики! — объявил Анатолий Иванович. — Все в сборе? О, и Аня тут, замечательно. Налетай, народ, подешевело!

Об этой милой традиции Аня была наслышана. Новогодний вечер в издательстве готовился серьезно. Придумывали игры, конкурсы, аттракционы. Главной идеей были подарки, приготовленные друг другу. Заранее вытаскивали бумажки с именами и, раскрутив беленькую трубочку, следя, чтоб никто не подглядывал, узнавали имя своего случайного избранника. И ходили с таинственными лицами. Аня тянула жребий впервые, потому что в прошлом году, хоть она и появилась за две недели до праздника, ее всерьез никто не учитывал. Думали — как пришла, так и уйдет. Все разобрали билетики и разошлись. Аня заглянула в свой: «Мотя».

— А это кто такая? — недоуменно спросила Вику.

— Не говори! Не говори! — отмахнулась та, испугавшись нарушения ритуала. — Это секрет. Если не знаешь, не страшно. Мы приглашаем и тех, кто уволился. Потому что Анатоль сказал: если человек другую работу нашел, он все равно наш. Так что готовь подарок. На вечере разберемся.

— Как скажешь, — равнодушно согласилась Аня.

И что же подарить этой таинственной Моте? И кто такая эта тетя Мотя? Судя по имени, немолодая женщина. Ладно, что-нибудь придумаем. Время еще есть. А пока надо отчитаться о проделанной работе. Она достала папку из пакета и хлопнула ею перед Викой.

— Готово! Только у меня истерика была. Тут десять раз цитируют кусок из сказки про курочку: «Снесла под полом яичко — пестро, востро, костяно, мудрено». Это я в Worde читала. А потом Аленка перевела в Page Maker и получилось: «Снесла под полом яичко — пестро? востро? костяно? мудрено?» И так десять раз.

Вика посмотрела и закатилась в смехе, вытирая слезы, ненадолго успокаиваясь и вновь сотрясаясь в конвульсиях.

— Ох, смерти моей хотите, — наконец сказала она. — Серега тут с утра накуролесил, теперь ты со своей курочкой.

— А что с Серегой?

— Дизайн сделал. Сильно старался. Для статьи про книжную выставку. Сделал коллаж из книг, так взял и сам написал автора: «Н. И. Смирнов». А она — Смирнова! Короче: легким движением руки превратил тетеньку в дяденьку. Операция по изменению пола. Я случайно заметила. И курочка твоя в придачу! Все! Шагай. Мне некогда!

Новогодний вечер проводили в типографии. Сдвинули столы, уставили разнокалиберными салатницами, тарелками и блюдами. В углу пристроили елку, прячущую под тяжелыми ветвями груду подарков, упакованных в сверкающую фольгу. Вика суетилась, подправляя украшения из петрушки, моркови и вареных яиц, добиваясь совершенства. Гости понемногу подтягивались, но Моти среди них не было. Аня начала потихоньку волноваться, ведь после долгих сомнений и колебаний она выбрала чудесный подарок, мечту женщины любого возраста — тонкую вязаную шаль «сказочной красоты».

Аня нравилась себе, что бывало крайне редко. А сегодня и черное маленькое платье, открывающее шею и руки, сидело идеально, и туфли на шпильке летали легко, словно волшебные черевички, и прямые длинные волосы лились блестящим шелком, и глаза сияли. И Соня не капризничала, как обычно, когда она уходила, спокойно осталась с бабушкой Таташей. Даже одобрила, узнав в прекрасной незнакомке мать: «мама касика», что означало «мама красивая», и даже помахала: «даданя!»

Ожидание счастья, чего-то необыкновенного, обещавшего произойти непременно, переполняло Аню. Ей было беспричинно весело, бездумно легко. Пили шампанское — и за старый, и за новый год, и за любовь, естественно, за что же еще пить, и четвертый тост, как водится, за издательство.

Играли в фанты, много танцевали, дурачились в конкурсах. Наконец приступили к подаркам. Начали с Аленки как самой молодой. Она подарила засмущавшемуся Славику парфюмерный набор. И пошли по кругу: Славик — Наташе, Наташа — Сереже, Сережа — Марии Федоровне и так далее. Ане неожиданно вручил духи сам Анатоль, а к ним — ручку с красной пастой, основной рабочий инструмент. И тут наступила пауза. Аня пожала плечами:

— А моего адресата пока нет… ой… я сейчас, — и пошла на ватных ногах к Белкину, внезапно материализовавшемуся на пороге.

— Белкин… — удивилась она и уткнулась носом в его плечо.

— Ура! Мотя пришел! Мотя, давай к нам! — раздались приветственные крики у нее за спиной.

Аня внимательно посмотрела влажными глазами на Белкина, будто увидела его впервые в жизни.

— Так Мотя — это ты? Почему Мотя? Ах, да… Матвей… А я тебе подарок приготовила. Я не знала, что ты — Мотя.

Она протянула легкомысленную подарочную сумочку. Белкин достал тонкую вязаную шаль «сказочной красоты», набросил себе на плечи и очень серьезно сказал:

— Спасибо. Именно об этом я мечтал всю жизнь…

Они сидели на темной лестнице, прижавшись друг к другу, укрывшись шалью, отгородившей их от шумных взрывов веселья, несущихся из типографии.

— Как тогда, на выпускном. Помнишь? — спросила Аня.

— Я все помню…

— Целая жизнь прошла.

— Всего-то девять лет. С половиной.

— Я думала, ты в Москве остался.