След человеческий (сборник) - Виктор Полторацкий

— Вот как выглядела эта усадьба, — сказала Галина Ивановна, передавая мне литографированный рисунок истоминского дома Олениных.

Большой каменный дом на два крыла, с цветником перед парадным входом, с тенистым парком был олицетворением одного из старинных дворянских гнезд.

— А почему, собственно, у вас возник интерес к истории семьи Олениных? — спросил я Садко.

— Дело в том, что родилась и росла я в Касимове, — сказала она. — В детстве была у меня задушевная подруга, дочка здешнего врача Пуставолова, образованного, интеллигентного человека. У Пуставоловых часто бывал композитор Оленин. Он превосходно играл на рояле. Впрочем, я была тогда еще очень мала. Взрослые не позволяли детям оставаться в гостиной, когда устраивались домашние вечера. Но это только усиливало наше любопытство, и мы слушали музыку, притаившись за дверью.

— А композитор из тех же Олениных?

— Сын Алексея Петровича, Александр. Он был учеником знаменитого Балакирева, собирателем русских народных песен. Издано несколько циклов песен, собранных им: «Улица», «Хата», «Бабья доля», «Родина».

Вообще о семье Олениных можно сказать, что она была артистической, музыкальной. Младшая сестра композитора, Мария Алексеевна, обладала чудесным меццо-сопрано и считалась выдающейся камерной певицей, страстной пропагандисткой вокальных произведений Мусоргского. В 1908 году она организовала в Москве Дом песни. Ее концерты пользовались успехом не только в России, но и за границей. Оленины сделали немало доброго для обогащения русской культуры. Этим-то и объясняется мой интерес к истории их семьи, — заключила Садко.

В Касимове есть еще один незаурядный знаток истории местного края — Леонтий Алексеевич Кленов. Я познакомился с ним несколько лет назад. Тогда он был директором краеведческого музея. Теперь Кленову уже более семидесяти пяти лет, он вышел на пенсию, но, как говорили мне, бодр и по-прежнему увлечен своим делом. Я решил навестить старика.

Маленький деревянный домик Кленова на улице Карла Маркса внутренней своей обстановкой похож на музей: тут собраны какие-то окаменелости, медные кольца, подвески, бусы и другие диковинки, найденные самим хозяином в его постоянных скитаниях по Мещерскому краю.

Сам Леонтий Алексеевич, сухонький, совершенно седой, но еще очень живой и подвижной старик, вывалил на стол целую груду толстых конторских книг, исписанных его мелким бисерным почерком.

— Труд моей жизни, — сказал он и похлопал ладонью по обложке одной из книг. — Тут, дорогой мой, такое собрано, что просто ахнете. Сорок лет записываю. Зарисовки сам делал, документы собирал. Вот, извольте взглянуть. — Распахнув папку, Кленов протянул мне листок бумаги старинного образца. На нем старинным же витиеватым почерком были выписаны стихи:

Что отуманилась, зоренька ясная,Пала на землю росой,Что призадумалась, девица красная,Очи блеснули слезой…

Это была «Песня разбойников» из поэмы А. Ф. Вельтмана «Муромские леса», ставшая потом популярной народной песней. В ней содержались слова, имевшие непосредственное отношение к Касимову.

Едут с товарами в путь из КасимоваМуромским лесом купцы.

— Из альбомов Олениных, — сказал Кленов. — Предполагаю, что записано рукой автора. И заметьте: не «затуманилась», как поют, а «отуманилась» зоренька…

Заговорили об Олениных.

— А ведь у композитора был старший брат, Петр Алексеевич Оленин-Волгарь. Я лично знал его. Интереснейший человек! Вот, полюбопытствуйте — фотография.

С тусклого, выцветшего снимка на меня смотрел широколицый, грузноватый человек в форменной капитанской тужурке с шевронами на рукавах.

— Моряк?

— Капитан парохода. Плавал по Волге и по Оке. Вообще-то говоря, он был литератором. Писал статьи, очерки, стихи и даже пьесы из жизни Наполеона Бонапарта. Беспокойной души человек. К тому же — бессребреник…

2

Тогда же я написал об этом небольшой очерк «Касимовская история», а вернувшись в Москву, начал собирать материалы, связанные с литературной биографией Волгаря.

Но их оказалось не так-то много. Мне удалось найти «Пасхальный нумер Оренбургской газеты» за 1869 год, где было напечатано, вероятно, одно из первых стихотворений П. Оленина-Волгаря «О, где ты, где теперь?». Потом попались два выпуска газеты «Матушка Волга».

Эта газета выходила в Нижнем Новгороде два раза в неделю. Контора и редакция ее, как сообщалось о том в конце номера, помещались в доме купца Гусева на Большой Покровке.

Тут П. Оленин-Волгарь был представлен довольно широко. В одном номере были опубликованы его рассказ и большое стихотворение, почти поэма. Да и некоторые статьи, напечатанные без подписи, давали основание думать, что автором их был тот же Волгарь.

Судя по всему, «Матушка Волга» влачила жалкое существование…

В известном «Словаре псевдонимов» И. Ф. Масанова названы лишь некоторые из драматических сочинений Волгаря да упоминается о том, что он писал стихи.

Конечно, этих сведений слишком мало для того, чтобы даже в общих чертах составить представление о жизни писателя. Решив начать свои розыски, как говорится, «от печки», я снова поехал в Касимов.

Галина Ивановна Садко в музее уже не работала. Кленов, хотя еще был жив, но уже настолько стар, что чего-нибудь добиться от него было невозможно. Он полностью утратил память и речь. И все же в подвале музея, среди вороха папок удалось разыскать несколько книг и рукописей капитана Оленина, в том числе переписанный от руки экземпляр первой части незаконченного романа «Безлюдье», его «бортовой альбом», наконец, автобиографию.

Теперь этапы пестрой, порой сумбурной жизни Волгаря вырисовывались передо мною более или менее ясно.

Вот как она представляется мне.

Я уже упоминал о том, что Алексей Петрович Оленин после службы на Кавказе вышел в отставку и женился на Варваре Александровне Бакуниной.

10 марта 1866 года в Москве у них родился первенец, сын. В честь деда мальчика назвали Петром.

Вскоре семья уехала из Москвы в свое рязанское имение, расположенное в десяти верстах от уездного города Касимова.

В усадьбе Истомино прошли детские и отроческие годы будущего капитана и литератора. Первоначальное образование он, как и младшие дети Олениных, получил под руководством матери. Варвара Александровна была женщиной образованной и сама учила детей. В семье говорили по-французски и по-английски («Позже я выучился киргизскому, испанскому и итальянскому», — отмечает в автобиографии П. А. Оленин-Волгарь), любили музыку, книги. У Алексея Петровича была порядочная библиотека.

Старший сын рос способным, увлекающимся мальчиком, но увлечения его были слишком разнообразны и быстротечны.

Отец, Алексей Петрович, славился среди соседей широким радушием и хлебосольством. Но помещик из него получился неважный. Доходы от имения были невелики. Прожив в деревне пятнадцать лет, Алексей Петрович, принял решение вернуться в Москву, на службу. Благодаря связям в столичных кругах он был назначен директором Строгановского художественно-промышленного училища.

Сыну Петру шел шестнадцатый год. По приезде в Москву он поступил в реальное училище Фидлера. В доме отца часто бывали известные художники, артисты, писатели. Велись разговоры об искусстве. Молодежь увлекалась идеями народничества. Какую-то дань этому увлечению отдал и Петр Оленин.

По окончании училища Фидлера юноша поступил на военную службу, в тот самый драгунский полк, где некогда служил его отец, но военная карьера не увлекала Петра Оленина. А в жизни отца вскоре произошли новые перемены. Привыкшему жить на широкую ногу, Алексею Петровичу не хватало казенного жалованья. К тому же он убедился, что руководство художественным училищем не его призвание. В 1885 году он подал в отставку и уехал в Астрахань в качестве управляющего рыбными промыслами. Петр поехал с отцом.

Вероятно, Каспий пробудил у романтически настроенного юноши любовь к морю. Он поступил тогда рулевым на одно из рыболовецких судов, потом практиковался в качестве механика и помощника капитана.

В Астрахани молодой Оленин влюбился в прелестную девушку, дочь мирового судьи, сделал предложение и женился на ней. Было ему тогда двадцать пять лет.

Вскоре после женитьбы молодожены отправились в касимовское имение да и засели там. Фантазия рисовала Петру Алексеевичу радужные картины: вот он, душа местного общества, деятельно и бескорыстно трудится на благо народа. Благодаря его хлопотам народ процветает, все его уважают. Служение народу — его истинное призвание…

В двадцать шесть лет он становится председателем касимовской земской управы и на первых порах горячо берется за дело. Тут, по-видимому, сыграли свою роль его еще юношеские увлечения идеями народничества. Но грезившееся ему трогательное единение мужиков с помещиками оказывалось иллюзорным, а земство не могло привести к народному благоденствию. Оно было лишь орудием укрепления самодержавия, как прозорливо отмечал это В. И. Ленин в своей работе «Развитие капитализма в России».