Архив Смагина - Юрий Пивоваров

Магазин располагался в уютном подвальчике, вход в который, к искреннему изумлению Демьяна, был оснащён мини-эскалатором. «Такая новация сама по себе привлекает, – подумал Демьян, – да и людям в возрасте – респект и уважение». И оказался прав: навстречу ему с помощью с помощью узкой движущейся ленты поднимался плюгавый бомжеватого вида мужичок с прекрасными и недешёвыми часами на левой руке, которые тот выставил, словно на показ. «Оригинал! – подумал Демьян. – Неужели все увлекающиеся антиквариатом люди немного с прибабахом?»

Славился магазин тем, что время от времени радовал истинных любителей старины и примазавшихся к ним действительно заслуживающими внимание предметами. Ткацкий станок восемнадцатого века – довольно сложный и поражающий совершенством исполнения деталей. Булатная сабля с впечатляющей инкрустацией. Справедливости ради надо отметить: натуральные драгоценные камни были изъяты, уж теперь трудно сказать, каким поколением экспроприаторов, и заменены на добротные подделки, что от покупателя не скрывалось. Допотопный арифмометр, датируемый шестнадцатым веком, во что было нелегко поверить. Сложный прибор, напоминающий астролябию, действие которого, не имея специальной подготовки, понять трудновато. Фронтовой набор «катюша». Словом, было, чем поживиться.

Потенциального покупателя, наряду с разнообразием ассортимента, притягивал в этот неброский магазинчик тот факт, что многие эти раритеты пребывали во вполне рабочем и даже свеженьком состоянии.

Директор магазина Антон Маркович Зайд, давший все эти разъяснения и комментарии, – пот пятьдесят, подтянут, подвижен, с явной претензией на показную моложавость. Он откровенно и с некоторым апломбом заявил: «Работоспособный товар, особенно в части механики, – мой, вернее, моего магазина конёк». И добавил при этом: «Я не намерен тратить время на дискуссии о первозданности того или иного изделия, так как покупатель – не историк, покупателя и его гостей, – последнее слово он повышенным тоном подчеркнул, – больше интересует рабочая диковинка, забавная редкостная вещица, которой ни у кого другого нет».

«Ёмкое признание, – подумал Демьян, – только никто вам, уважаемый Антон Маркович, дискуссию не навязывает. Возможно, вам её навязывают другие господа – знатоки и поклонники старины, и вы даже от этого устали, но я здесь не причём».

Однако спросил он, по возможности дипломатично, о другом:

– Вот этот ваш принцип, торговое кредо – о «рабочих диковинках» не нарушает, так сказать, связь времён? Антиквариат остаётся антиквариатом?

– Намёк понятен, – ничуть не обидевшись, ответил директор. – В классическом, идеальном, так сказать, смысле нарушает. Некоторые истлевшие под гнётом веков детали мы меняем. Да, меняем, стараясь при этом сохранить изначальный внешний вид и, по возможности, используемый материал. «По возможности» – по той простой причине, что некоторые материалы и рецептура их изготовления или приготовления канули в Лету.

Директор вёл себя спокойно, демонстрировал любовь и к своему торговому заведению, и к избранному направлению бизнеса, что даже вызывало определённую симпатию.

– Изменения, вносимые нами, незначительны, в рамках объективной необходимости. И главное, – Антон Маркович сделал многозначительную паузу и прибавил звук, словно старался, чтобы его речь в этой части наверняка попала в предполагаемую запись, – в сопроводительных документах мы даём не только исчерпывающую пользовательскую инструкцию, но и указываем перечень восстановленных деталей, – хитро улыбнулся, обозначил глазом действие, похожее на подмигиванье и добавил: – А делиться или не делиться с кем-либо подробностями приобретения антикварного изделия – это уже на усмотрение покупателя.

В качестве примера директор показал типовой набор документов, вручаемых покупателю. Выглядело внушительно. Заметив понимание в глазах Демьяна, Антон Маркович задал почти риторический вопрос:

– Как вы полагаете, в исторических музеях, образцах старинной архитектуры… всё гладко с соответствиями, так сказать, времён?

– Думаю, не гладко, – ответил Демьян, отнеся вопрос к нериторическим.

– Вот и я так думаю, – продолжил директор. – Даже не думаю, а знаю наверняка. Так что у нас с этим делом порядок.

Демьян не совсем понял, что значило «с этим делом», но не стал утруждать себя раздумьями, предположив, что директор опасается обвинения в исторических фальсификациях. Он уже хотел перейти к основной части визита и интересующим его вопросам, но Антон Маркович не угомонился.

– Вот, к примеру, сабля булатная, что мы осматривали. Я вас, как и любого покупателя, сразу предупредил: камни поддельные. Но красота? А булат? И поиск средневековых металлургов! Такую вещь иметь дома! Завистливые взгляды друзей! А вот «катюша»… Ну, нет сейчас такого фитиля. Мы закладываем свой – качественный, но похожий. А кремень и кресало – металлическая пластина такая, ну, вы видели? – настоящие. Набор, доложу вам, редкий. И представляете, достаёте вы сигару, высекаете огонь, фитиль загорается… Прелесть! Все смотрят, завидуют, медленно выпадают в осадок!

Демьян не стал оспаривать прелесть прикуривания сигары от сталинградской зажигалки и аккуратно перешёл к сейфам.

Можно было предположить, что все те мелкие и не мелкие ремонты и реставрации, о которых шла речь в начале разговора, кто-то выполнял. Директор не разочаровал: действительно, есть такой человек, мастер на все руки, «наш левша» и так далее. А потом запнулся, и на лице его выразилось крайнее удивление. Он объяснил: вдруг осознал, что не знает ни имени, ни фамилии мастера.

– Как не знаете? Вы же общались как-то… Расчёты производили…

– Ну, общаться не сложно – величали его Реставратор, вот и всё общение. А вот насчёт расчетов… Ей богу, не помню… Нет, помнить-то и нечего. Не знал и не знаю! Странно, сам удивляюсь, только сейчас осознал… Почему никогда на задумался…

Похоже, что на этот раз директор задумался. Не об имени – о расчётах. Понятно: наличка, она и есть наличка. Но ведь иногда можно и даже нужно официально оплатить.

Демьян не стал уходить в сторону налоговых дебрей. Ему нужны были сейфы.

Антон Маркович не скрыл облегчения – подводный камень, может, и временно, но миновал. И нарисовал, вроде, вполне понятную картину.

Сейфы были приобретены у частных лиц – вполне привычная легальная сделка. Вид – не ахти. Вот тут и был приглашён реставратор.

– Как? – спросил Демьян.

– Что как? – несколько опешил директор.

– Приглашён как? Телефон, посыльный?

– По телефону, конечно. Вот у меня и номерок…

Листочек с номерком перекочевал в карман Демьяна.

– Что значит «не ахти»? – задал второй не совсем корректный вопрос Демьян.

– В смысле? – занервничал директор.

– Вы сказали сейфы – не ахти, состояние, как я понимаю, неважное…

– А-а, кто ж вещь добротную, ухоженную продаст… За дёшево. – Похоже, директор умилился наивности представителя закона. – Побитые, потёртые, без бирок… У них у каждого – такая судьба!.. Погрузки, разгрузки, переезды, возможно, пожары и даже бомбёжки. Человек, ежели ему годков сто пятьдесят-сто шестьдесят, бывает бодрым?

Демьян не высказал свою точку зрения, ибо такой возраст ему представился слишком гипотетичным.

– Вот он их и привёл в порядок, подмарафетил, – продолжил Антон Маркович. – И задача в данном случае, я бы сказал, упрощалась. Дело в том, что сейфы те – братья—близнецы, что ли. Одной фирмой изготовлены, в одно время… приблизительно. Внешне – не отличишь, после реставрации, конечно. Потому и восстановил он их – бирки, товарный знак, фирменные прибамбасы всякие и прочее – по одному заказу. Заказ один, но в трёх экземплярах – так проще, мороки меньше, ну, дешевле, естественно.

– Он, реставратор этот, привёл их в первоначальный вид или, так сказать, творчески обновил? – спросил Демьян.

– Со мной можно прямо, – мягко ответил директор. – Он придал им первоначальный вид, именно – первоначальный… Вещь солидная – покупатель достойный. Опять же архивы есть, каталоги… Здесь играться нельзя. И смысла нет. Я, пожалуй, поясню…

И пояснил. Старые сейфы, старые замки, занятные шкатулки – это новая волна дорогих увлечений. И захлестнула она не только профессионалов. Втесалось в их ряды много либителей-снобов. И первые, и вторые иногда пересекаются, поэтому явных вольностей торговля себе не позволяет. Уважающая покупателя торговля, многозначительно подчеркнул Антон Маркович. Кому нужны неприятности?

Охота за шильдиками, редкими бирками, продолжил познавательную лекцию общительный директор, приобрела серьёзный размах, и иногда эти, на взгляд неосведомлённого человека, мелочи по своей значимости становятся весомей базового изделия. Сейфы, в частности, попали к нам в основном из Германии, и не только в период репараций. Дружили мы с немцами тесно до войны. Но дружба кончилась, а сейфы остались. Потому и предметы особой гордости коллекционеров оказались сбитыми, спиленными – за пользование немецкой вещью можно было поплатиться и карьерой, и свободой.