Творения - Амвросий Медиоланский

Сколь нам прискорбна и горестна сама краткость жизни! Отрок желает достигнуть юношеских лет, юноша помышляет о совершенном возрасте и, будучи не доволен цветущими летами, желает почтения старых. И так все по природе желаем перемены, ибо неприятно нам все настоящее. Да и сами желания наши, по исполнении их не нравятся нам, и чего желали получить, того, полу отвращаемся.

Почему не напрасно и святые мужи соболезновали о продолжении своего странствования: соболезновал о том Давид, соболезновал Иеремия, соболезновал и Илия. Видим мы, что те самые, в ком Дух Божий говорил, устремлялись к лучшему: ежели исследуем и мнения Других, то сколько было таких, которые смерть предпочитали болезни, предпочитали страху? Ибо рассуждали они, что страх смерти тяжелее самой смерти, так что смерть в рассуждении своих зол не страшна, а в рассуждении бедствий житейских — предпочтительна; ибо жребия умирающего желаем, страха же живущих убегаем.

Но положим, что воскресение предпочитается этой жизни. Сами философы выдумали некоторый род жизни по смерти, но что вожделеннее для нас: такой ли род жизни или воскресение? Что касается меня, они, утверждая бессмертие души, не могут довольно утешить меня тем, что искупают одну часть мою. Ибо какая приятность может быть там, куда я переселюсь не целый? Какая будет жизнь, ежели дело Божие во мне погибнет? Какая справедливость, ежели концом природы будет смерть общая для праведного и неправедного? Истинное ли то мнение, что душа бессмертной почитается потому только, что сама себя движет и всегда находится в движении? Тело, говорят, имеем мы подобное скотскому, и что прежде тела делалось, то неизвестно; противными доказательствами истина не утверждается, но опровергается.

Достойно ли приятия то мнение, что будто души наши, выходя из тела, переселяются в тела зверей и разных животных? Но сами философы это мнение почитают за выдумку стихотворцев. Ибо можно ли поверить, чтобы люди могли переменяться в зверей, а тем более, чтобы правительница — душа человеческая могла принять свойство зверское, противное себе и, имея разум, перейти в животное неразумное? Вы, учащие этому, сами то опровергаете:ибо выдумали чудный род превращения.

Бредят так стихотворцы, опровергают философы и что выдумывают о живущих, то утверждают и об умерших. Те же самые, которые выдумали это, хотели через то не басню свою утвердить, но только посмеяться погрешностям философов, которые думали, что душа, привыкшая побеждать гнев, принимать терпение, воздерживаться от кровопролития, может также воспаляться львиной яростью, жаждать крови и желать убийства и которая благоразумием своим умеряла и укрощала разные народные возмущения, та сама будто бы может на распутьях и в пустынях, по обычаю волков, выть, или которая воздыхала под тяжким плугом, та самая, переменясь в человеческий образ, ищет на гладком своем лбу рогов, или которая парящими своими крыльями возвышалась по воздуху до неба, та самая после желает полета и сожалеет, что тело тяжестью своею сделало ее непроворной и ленивой.

Все это сколь невероятно и сколь неприлично! Итак, не пристойнее ли по природе, по плодам других и по примеру действий верить изречениям пророческим, верить обещанию Христову? Что превосходнее, чем думать, что дело Божие не может погибнуть и сотворенное по образу и по подобию Его не может превратиться в образ скотов? Ибо образ Божий состоит не в теле, но в душе. Да и каким образом человек, которому покорены другие роды животных, лучшей своей частью переселится в покоренное себе животное? Не терпит этого природа, но хотя бы эта последняя и дозволяла то, но не допустила бы благодать.

Вы, язычники, — смею спросить вас, — что вы сами о себе помышляете? Но не удивительно, что, как вы верите, можете перемениться в скотов: ибо поклоняетесь скотам. Однако я желал бы, чтобы вы лучше о себе рассуждали, желал бы, чтобы вы верили, что будете не между скотами, но в сообществе ангелов.

Конечно, душа от земного этого тела переселится к вышним и будет Господу воспевать хвалы, как читаем в Апокалипсисе: велики и чудны дела Твои, Господи Боже Вседержитель! Праведны и истинны пути Твои, Царь святых! Кто не убоится Тебя Господи, и не прославит имени Твоего? Ибо Ты един свят. Все народы прийдут и поклонятся пред Тобою, ибо открылись суды Твои. (Откр 15:3.)

Этого желает больше других святой Давид, говоря: Одного просил я у Господа, того только ищу, чтобы пребывать мне в доме Господнем во все дни жизни моей, созерцать красоту Господню и посещать святый храм Его. (Пс 26:4.)

Полезно этому верить, приятно надеяться и, конечно, не верить — наказание есть, надеяться же — благодать. Ежели я в том погрешаю, что желаю по смерти лучше быть в сообществе ангелов, нежели скотов: охотно в том погрешаю, и пока жив, этого мнения никогда не оставлю.

Какое осталось для меня утешение, кроме того, что надеюсь скоро прийти к тебе, любезный брат, надеюсь, что разлука наша не долговременна будет, да и ты сам ходатайством своим можешь меня, желающего, скорее признать, ибо кто не пожелает себе, да тленное это облечется в нетление, и смертное это облечется в бессмертие.(1 Кор 15:54.)

О таинстве Пасхи

Глава 1. Откуда произошло священное имя Пасхи.

Таинство Пасхи доставляетъ всмъ врующимъ во Христа, возрожденнымъ врою, каждогодно возвращающуюся радость и славу блаженства вры, хотя священное имя ея происходитъ отъ страданія самаго Спасителя, какъ видно изъ словъ блаженнаго Апостола: ибо пасха наша за ны пожренъ бысть Христосъ (1 Кор. 5:7). Поелику Христосъ, принявъ человческое тло, для того и посвятилъ себя, въ таинств Пасхи, на страданіе, чтобы всякій, получившій чрезъ вру участіе въ семъ дар, по справедливости могъ почесться достойнымъ участія и въ блаженств Господа.

Глава 2. О важности пасхальнаго времени.

Съ Пасхою дйствительно начинается годъ, наступаетъ первый мсяцъ, снова возраждаются растенія, и, по прошествіи ночи страшной зимы, возобновляется пріятность первобытной весны. Въ сіе–то, какъ думаю, время Богъ, Создатель видимаго и невидимаго, утвердивъ землю и повсивъ небо, освтилъ день лучами солнечнаго свта, далъ сіяніе лун въ утшеніе ночи, украсилъ висящій сводъ неба блескомъ сіяющихъ звздъ, заключилъ море въ извстныхъ границахъ береговъ, воспретилъ стремленію глубокой и шумной волны преступать назначенные предлы, и украсилъ видъ земли лсистыми холмами и высокими горами, такъ что ровная поверхность земли, скрываясь вдали отъ взора очей, длаетъ красоту полей для смертныхъ пріятною.

Глава 3. О томъ, какъ человкъ, поставленный быть владыкою земной твари, лишился милости Творца, и проч.

Человкъ у котораго Богъ благоволилъ создать особеннымъ образомъ, получилъ назначеніе быть владыкою земной твари съ тмъ, чтобы самъ повиновался Божественнымъ постановленіямъ, и исполнялъ волю только Того, Кто изъ ничего посавилъ его владыкою надъ столь многочисленными тварями. Но онъ въ самомъ начал, возжелавъ, не по невднію, но по зависти, сдлаться, вопреки своей природ, выше, нежели каковымъ по благодати Божіей сотворенъ былъ, лишился благодати, которую даровала ему любовь Творца. И преступникъ за вожделніе того, чмъ обольщалъ его діаволъ, тотчасъ подвергшись осужденію на смерть, распространилъ (оное) и на имвшее произойти отъ него потомство, такъ что въ семъ случа совершенно исполнилось Божественное изреченіе: завистію діаволею смерть вниде въ міръ (Прем. 2:25). Такимъ образомъ, по причин грхопаденія, діаволъ получилъ державу смерти надъ всми гршниками, и овладлъ всми удалившимися отъ Бога, связавъ ихъ узами грха, и заключивъ въ темниц смраднаго тартара.

Глава 4. Какимъ образомъ Богъ, принявъ человческую плоть и предавъ смерти тло, сошелъ во адъ, и, сокрушивъ вереи и врата адовы освободилъ связанныхъ тамъ изъ челюстей діавола.

Скорбя о погибели ихъ, Богъ, по божественному смотрнію, не Пророка послалъ, не раба, и не Ангела невидимаго, но, принявъ истинную человческую плоть, самъ пришелъ и обиталъ съ человкомъ, чтобы дать смертнымъ образецъ святаго житія, и примромъ своей смерти и своего воскресенія явить временнымъ, врующимъ въ Него, жизнь вчную. Ибо какъ невріе и идолослуженіе заключили входъ на небо, такъ вроломство низвергло вроломныхъ въ бездну ада, гд діаволъ царствовалъ надъ ними чрезъ смерть, муча ихъ, до пришествія Спасителя Господа Іисуса Христа, до тхъ поръ, пока Онъ, соединивъ существо человческой плоти съ Богомъ, не предалъ непорочнаго тла смерти. Непричастный грху Христосъ, сошедъ въ преисподняя тартара, сокрушилъ вереи и врата адовы, и, разрушивъ владычество смерти, воззвалъ связанныя грхомъ души изъ челюстей діавола къ жизни, и — Божественное торжество начертано вчными буквами Писанія, говорящаго: гд ти смерте жало? гд ти аде побда (1 Кор. 15:55)? Разсуждая о семъ блаженств возстановленаго спасенія, Павелъ говоритъ: какъ чрезъ Адама вошла въ сей міръ смерть, такъ чрезъ Христа возвращено міру спасеніе (1 Кор. 15:22), и въ другомъ мст: первый человкъ отъ земли перстенъ: вторый человкъ съ небесе небесенъ (1 Кор. 15:47), и присовокупляетъ: якоже облекохомся во образъ перстнаго, т. е., ветхаго грховнаго человка, да облечемся во образъ небеснаго (1 Кор. 15:49), т. е., да получимъ спасеніе воспринятаго, искупленнаго, обновленнаго и очищеннаго во Христ человка; потому что тотъ же Апостолъ говоритъ, что начатокъ, то есть, выновникъ воскресенія и жизни, — Христосъ, потомъ же — Христовы (1 Кор. 15:25), то есть, т, которые, подражая въ жизни чистот Его, достигнутъ надежды воскресенія Его, чтобы получить съ Нимъ обтованную небесную славу, какъ говоритъ самъ Господь въ Евангеліи. Ибо кто, говоритъ Онъ, послдуетъ Мн, тотъ не погибнетъ, но прейдетъ отъ смерти въ животъ (Іоан. 5:24). Такимъ образомъ страданіе Спасителя есть спасеніе человческой жизни. Ибо Онъ для того восхотлъ умереть за насъ, чтобы мы, вруя въ Него, жили вчно; для того Онъ восхотлъ быть на время тмъ, что мы, чтобы мы, получивъ общанную Имъ вчность, вчно съ Нимъ пребывали.