Свора Герострата - Антон Первушин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вопрос мамы я оставил без ответа. Я сполз по стене на корточки прямо здесь, в прихожей. Я не знал, то ли истерично расхохочусь сейчас, то ли истерично же разрыдаюсь. В один момент я оказался на грани срыва, и куда бы меня повело, в какую форму истерии, не мог анализировать ни тогда, ни теперь. Помню только, как пульсировала перед глазами багровой надписью поперек всего мира нелепая неправильная фраза из сна: «НЕ ТОЛЬКО Я, НО ТЫ!», и еще скороговоркой по периферии сознания проскальзывало: «Конь — интересная фигура. Фигура интересная — конь.»
СХЕМА!
Я стиснул виски ладонями.
Просчет, просчет, ошибка. Гуздева не было в списке, да и как он мог там быть?! Я же зациклился на том, что Герострат угрожает моим БЛИЖАЙШИМ друзьям, моим ровесникам. И если теперь составлять новый список, то можно будет включить туда полгорода, и все равно нельзя будет сказать, кого Герострат выберет новой жертвой. Дьявол, дьявол, а не человек!
НЕ ТОЛЬКО Я, НО ТЫ!
— Что с тобой, Боря? — заволновалась мама, и голос ее прозвучал, как из другой вселенной.
Нужно собраться, не допустить истерики: испугаешь маму, да и истерика тебе ничего не даст…
Я встал. По стеночке. Сильная тошнота и звон в ушах.
— Ничего-ничего, успокойся, мам, — пробормотал я совершенно чужими губами.
И мой собственный голос прозвучал, как из другой вселенной.
— Это я так… от неожиданности… армию вспомнил…
Мама поверила.
Хоть я и в должной мере неохотно делился с ней воспоминаниями о происходившем в «горячих точках», старался свести все к фразам типа: «Да ничего особенного», «Постреляли — разбежались», «Пугали больше», «Нет, для нас никакой опасности не было» — она все-таки сознавала, что это даже не полправды, и то, что происходило ТАМ на самом деле, отпечаталось где-то во мне и не оставит уж до гробовой доски, но лучше не бередить, не тревожить старые раны. И конечно, мое состояние в тот момент прекрасно укладывалось в схему простейшего психологического этюда: убийство Гуздева — стрельба в «горячих точках» — жестокий приступ воспоминаний.
Мама поверила и сразу захлопотала. Как маленького довела меня до кресла в гостиной, усадила, побежала к аптечке за валерьянкой. Но когда вернулась, я уже прочухался, встал, отрицательно покачал головой при виде пахучего лекарства и начал собираться.
— Боря, ты куда?
— Пойду выясню подробности.
Времени терять нельзя, думал я, выходя из дома. Время теперь имеет цену крови. Равновесие на доске шаткое; если Герострат разглядит замысел моей комбинации, пойдут косяком обмены, и чтобы не допустить еще одного жертвоприношения, моя задача — отыскать этого маньяка за сегодняшний день. До полуночи. И ты его найдешь и уничтожишь! И пусть попробует кто-нибудь меня остановить…
Глава двадцать девятая
Телефонные войны продолжались.
* * *В маленькой квартире на Приморском проспекте прозвенел телефонный звонок.
Звонка ждали. Юра Арутюнов поспешно снял трубку; на том конце хорошо знакомый ему голос произнес длинную очень странно прозвучавшую фразу на очень странном языке. Взгляд Арутюнова остекленел. Разгладились морщинки на коже лица; оно приняло отчужденное выражение.
— Ты слышишь меня?
— Да, я слышу вас.
— Ты знаешь, что нужно делать?
— Да, я знаю, что нужно делать.
На том конце провода положили трубку. Под монотонный звук коротких гудков, Юра пересек комнату. Свою трубку он оставил на столике, аккуратно положив ее рядом с аппаратом.
Он направился на кухню, выдвинул ящик кухонного стола и несколько минут с тупым недоумением изучал его содержимое. Там было два десятка прекрасно заточенных столовых ножей. Ими удобно резать, но не колоть: концы их были затуплены. А это не устраивало Юру.
Задвинув ящик на место, он перешел в ванную комнату и там — все с тем же тупым недоумением — долго разглядывал безопасную бритву. Потом выронил ее — бритва громко цокнула о кафель.
Арутюнов нашел себе подходящее оружие в ящике письменного стола. Рассматривая его в лучах майского солнца, проникавших в гостиную комнату через широкое окно, удовлетворенно кивал, что-то бормоча себе под нос. Окажись в комнате посторонний, он вряд ли понял бы хоть слово из этого бормотания: бессвязный набор звуков, странно искаженных слов, подобно тому, что бессвязно бормочет во сне легко возбудимый человек.
Выбрав оружие, Юра Арутюнов уселся на диван и приготовился ждать.
* * *Аналогичный звонок оторвал Люду Ивантер от домашнего задания по английскому. Фраза, произнесенная на том конце провода, несколько отличалась от той, которую услышал Юра десять минут тому назад. И последующие действия ее поэтому тоже отличались.
Оружия Люде искать не пришлось. Под стопкой белья в задвижке шифоньерки у нее была спрятана коробка с гигиеническими пакетами. Под пакетами там лежала простенький деревянный футляр, закрывающийся на ключ. Люда извлекла футляр, открыла его и с минуту разглядывала маленький очень изящно сработанный револьвер. «Брон-спорт». Калибр: 6,35. Подарок Герострата.
Потом Люда застелила тахту в гостиной комнате свежими простынями, спрятала револьвер под подушку, разделась и приняла душ. Тщательно вытерлась и долго стояла у зеркала, внимательно изучая свое обнаженное тело. Затем улеглась на тахту и приготовилась ждать.
В таком виде и застала ее мать, вернувшись с работы.
— Ах ты! — чуть не задохнулась она, увидев дочь голой и расслабленной на свежих простынях.
Люда засунула пальцы под подушку.
* * *Еще один, третий по счету, и очень похожий на два предыдущих звонок прозвучал в рабочем кабинете одного из замов министра внутренних дел.
Не многим из граждан Российской Федерации дозволено было звонить по этому номеру, минуя секретаря. А для у тех, кому этот номер был доверен для пользования, должна была бы найтись очень веская причина, прежде чем они решились бы позвонить.
Замминистра внутренних дел был занят. В Москве, по подтвержденным уже сведениям, в очередной раз собирались «авторитеты», представители из всех стран бывшего Союза; шла интенсивная подготовка к новой войне за передел сфер влияния. Летом опять загремят в Москве выстрелы, думал замминистра, листая подшивку рапортов.
Внезапный звонок вызвал понятное раздражение. Что там опять стряслось? Замминистра поднял трубку:
— Слушаю.
Представляться по этому номеру не надо.
— САЙРОН ЛИТО-ПА АРУЗ ОК.
Замминистра застыл.
Взгляд его не остекленел, как Юры Арутюнова или Люды Ивантер. И выражение лица осталось прежним. Но все равно теперь в кресле сидел совсем другой человек. Этот человек не умел раздражаться по поводу внезапных звонков; этот человек не умел устало размышлять о возможных мерах пресечения предстоящей бандитской «разборки». По большому счету, он вообще не умел думать. Он умел только подчиняться. Но подчиняться деятельно, используя весь свой многолетний опыт, весь спектр своих связей и полномочий. Как исполнитель он был гораздо ценнее, чем тот же Юра Арутюнов, и поэтому располагал большим количеством степеней свободы. Но в момент получения инструкций мало чем отличался от любого рядового члена Своры.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});